Все ближе подходят воины к стану враждебного племени. Когда стан становится виден, — воины опускаются на траву и, словно кошка, осторожно и неслышно подползают к лагерю. Наконец, вождь подает знак, и со страшным воинственным кличем, от которого, по рассказам, падали оглушенными буйволы и медведи, все воины разом показываются из своей засады. Тучами летят из их луков стрелы; со страшной силой и удивительной меткостью мечут воины свои боевые топоры с клинками из меди и камня, пускают, наконец, в дело и тяжелые палицы.

В этой жестокой схватке не просили и не давали пощады. Победители избивали всех без разбора, а с головы павших врагов снимали кожу с волосами и такие скальпы. уносили в виде трофея в свое селение.

Череп — трофей южных индейцев.

Часть побежденных уводили в плен, чтобы предать их лютой казни для успокоения душ воинов, павших в бою с вражеским племенем.

Не расскажешь всех ужасов, которые ждали таких пленников впереди. Над ними издевались, их всячески оскорбляли и поносили; их привязывали к столбу и душили дымом разложенных кругом костров. Их жгли раскаленными камнями, из них вырывали куски мяса. С их головы сдирали кожу и посыпали свежую рану горячей золой…

А потом истерзанного такими пытками пленника заставляли бегать на потеху всего собравшегося, как на веселый праздник, селения.

Но сколько бы мучений ни придумывали его враги, пленник принимал их без стона, без мольбы о пощаде. Пока в нем была хоть капля силы, он насмехался над своими врагами, старался, не имея другого оружия, уязвить своих ненавистных врагов хоть словом. Он вспоминал, сколько он убил воинов из их племени на своем веку, и с наслаждением описывал те пытки, которым подвергал вместе с другими плененных. Так он кончал свою жизнь, не выдавая ни звуком, ни движением своих страшных страданий, издеваясь над своими палачами.

Разгоревшиеся ненавистью победители бросались тогда на его тело, чтобы «съесть сердце врага» и «упиться его кровью». В своем суеверии они думали, что они съедают так самую душу врага, и что его храбрость и мужество перейдет к ним.

Лютая, непримиримая вражда, раздиравшая иные племена, вела нередко к их полному взаимному истреблению. В этих вечных войнах одни племена возвышались над другими, делая побежденных своими данниками (такие подчиненные племена у краснокожих носили презрительную кличку «старых баб»). Под натиском воинственного и сильного племени другие, более слабые или мирные, покидали прародительские земли и искали себе новой родины, покидали плодородные долины и укрывались в горах, строя себе жилища в стенах неприступных скал.

Точно волны в морскую бурю, возвышались и падали в военной буре отдельные племена, гнали друг друга, большие поглощали меньшие. Охваченное жаждою военных подвигов воинственное племя постепенно пробивалось в своих завоевательных походах все дальше от своей исконной родины, из глубины материка доходило до самого моря, из племени горцев становилось островным племенем.

Распространение воинственных караибов в Южной Америке.

На нашем рисунке можно видеть, какой громадный путь проложили дикие и кровожадные караибы Южной Америки своим боевым топором, перенесшись как на ковре-самолете, из внутренней страны на морское побережье и на самые Антильские острова.

Индейцы — не единственные и не самые страшные воители в мире дикарей. Обитателе других диких стран ведут между собой еще более губительные и жестокие войны.

Ради чего и из-за чего только не воюют эти дикари! Даяки на острове Борнео коварно, из засады нападают на своих соседей только для того, чтобы добыть себе голову неприятеля и тем увеличить богатую коллекцию неприятельских черепов в своей деревне.

Воин-даяк с его трофеями.

Воинственные пастушеские племена Африки совершают свои буйные набеги для того, чтобы награбить побольше скота и умножить свои стада, которыми они дорожат, как скряга своим золотом.

Но самая главная причина кровопролитных африканских войн — это желание приобрести рабов. Ради такой цели устраиваются целые завоевательные походы, и обширные области лишаются после нескольких подобных нашествий всего своего населения. Страшные сцены приходилось наблюдать путешественникам в рабовладельческой Африке. На их глазах среди пламени и дыма стирались с лица земли мирные и богатые селения для того только, чтобы властитель, снарядивший этот разбойничий поход, получил несколько сотен рабов. Путешественники видели, как гнали этих несчастных пленников — женщин, мужчин, детей, — скованных и связанных в одну кучу, и как победители безжалостно прирезывали всякого невольника, когда он, утомленный долгим путем, не в силах был идти дальше и в изнеможении опускался на землю… Они видели еще, как властелин совершал обход покорившихся ему стран и взимал с жителей страшную дань, выбирая себе из их среды рабов и рабынь. Часть их он оставлял себе, а часть отправлял на рынок, где всегда находились покупатели такого ценного «товара».

И на далеких островах Тихого океана европейцам приходилось тоже видеть подобные же сцены, когда войско отправлялось на войну, словно на охоту, для того, чтобы наловить рабов. Битвы островитян достигали высшей степени жестокости; они пытали и пожирали врагов, а черепа их надевали на колья палисадов, окружающих деревню.

Эти воинственные островитяне самый ничтожный повод считали достаточной причиной для начатия войны. Ее могло вызвать неосторожное оскорбительное слово, направленное против члена племени, подозрение в околдовании кого-нибудь, умершего от болезни, наконец, передающаяся из рода в род кровавая месть.

Воин в броне из кокосовых волокон с копьем, усаженным зубами акулы, с Кингсмильских островов в Тихом океане.

На Марианских островах возгорелась однажды жестокая война между двумя племенами потому, что одно из них считало в году 13 месяцев, а другое утверждало, что их только 12… А один вождь на Новой Зеландии как-то затеял с соседним племенем войну потому, что бочка пороху, которую он выменял у европейцев, начала сыреть, и он опасался, что его порох пропадет совсем без дела!

От таких частых войн целые страны, тщательно обработанные, приходили в запустение; целые племена стирались с лица земли; целые народы превращались в рабов, а победители— в лютых зверей, жаждущих пролития крови.

Набег воинственных массаев.

Один путешественник так описывает бедствия, вызванные войнами в Африке: «Целые племена вырваны с корнем из своих мест обитания и исчезли с лица земли или бродят, гонимые беспощадной костлявой рукой голода, на огромных пространствах, терпя все превратности судьбы. На расстоянии многих сотен верст, там, где прежде лежали оживленные края, теперь не встретишь ни единого жилища. Бесконечные пространства представляют картину безлюдной пустыни».

Войны негров и океанийцев становятся особенно губительными оттого, что ведутся они большими массами воинов, обученными военному искусству. Островитяне отправляли во время войны своих жен, стариков и детей в безопасное место, а сами в боевом порядке, с военной музыкой, барабанами, трубами, выступали навстречу вражеским войскам. Они умели остроумно пользоваться преимуществами местности, устраивали насыпи, одетые камнем, с бойницами, рвы, наполненные илом, валы в виде бастионов, преграды из колючего терновника. На некоторых островах враждующие стороны давали друг другу настоящие морские сражения. Хорошо обученные военному делу войска островитян находились в постоянной боевой готовности. Недаром же один новозеландский властелин дал своей армии имя, которое означало: «Тот, кто ест стоя», т. е. «всегда готовый к битве».