Патрик еле сдержал крик, а бывший дракон быстрее всех пришедший в себя, обхватил своих спутников и аппарировал домой, к лесной хижине, стоящей в сосновом лесу на берегу моря.
Том пошатнулся, как-то беспомощно всхлипнул и убежал к морю.
- Что думаешь, воробушек, что делать будем? – дракон-Том спросил у Патрика, смотрящего в след убежавшему Тому-магу.
Мальчишка пожал плечами, но глаз от ссутулившейся у самой кромки прибоя высокой фигуры, не отвел.
- Он, пока жил с нами, полюбил тебя и теперь не знает, что ему делать, - голос дракона был задумчив и печален, - магия простила его и вернула тело, но не знаю, рад он этому или нет.
- Ты хочешь, чтобы он жил с нами? Да? – спросил Патрик.
- Да, - твердо ответил бывший Дракон, - он такой же как мы. У него кроме нас никого нет и не будет. Я видел, я знаю, но решать все равно тебе, малыш.
Немногословный Патрик поднял на своего любимого сияющие глаза и потянул туда, где сидел на песке бывший Воландеморт.
Он не оборачивался, но по внезапно разлившейся теплоте в груди он понял, что к нему идут те, что стали его семьей. Первой и последней в его жизни.
-
Эпилог часть 1
- Сев, родной мой, ну почему ты решил, что мистер Смит коновал и шарлатан. И ты сам знаешь, что он преисполнен только самыми лучшими намерениями. – Гарри гладил супруга по плечу, стараясь успокоить.
- Потому, что он такой и есть, ну и что, что он колдомедик высшей категории. Много ты знаешь случаев мужской беременности? Не знаешь? Правильно! Потому, что их не было!
А этот мистер Cмит ведет себя… я не знаю, как будто каждый день у него мужчина вынашивает ребенка. Достал со своими советами – зельевар почти забытым движением, скрестил руки на груди и выставил подбородок, ни дать ни взять – ужас подземелий. Данная демонстрация не имела успеха, потому что у Гарри давно выработался иммунитет, он потерся о щеку гневного супруга, поцеловал сжатые губы и примирительно произнес:
- Успокойся, родной, ну пожалуйста! Не нравится этот, наймем другого.
- Ты не слушаешь меня, да?- взревел Северус, - тут никто не подойдет, потому, что никто с этим не сталкивался!
- Родной мой, но ведь нужно, чтобы кто-то следил, как развиваются дети, и как вы переносите свое состояние, а с этим мистер Смит вполне справляется, - Гарри постарался, чтобы его голос был предельно убедительным.
- Он меня трогает! – неожиданно плаксиво, заявил зельевар, - а у него холодные руки, а потом, он запрещает мне заниматься наукой. Этот коновал решил, будто я могу навредить ребенку. Будто я не знаю, что может ему навредить, а что нет.
- Тут он и, правда, загнул! Я поговорю с ним. А ты потерпи немножко. Не надо все-таки было швыряться в него подушками. Он очень расстроился. У него вообще жизнь не сахар. Он доктор, а на острове никто не болеет, а эльфы его к детям не подпускают, да и нет там ни травм, ни простуд. Вот он на вас и оттягивается. Но он ведь счастлив, что может помочь! Ты и сам знаешь!
Зельевар сник, вполне осознавая, что Гарри прав. И ему даже стало чуточку стыдно за свое поведение и он, заглянув в обеспокоенные глаза Гарри, мрачно кивнул и неохотно сказал:
- Ну, хорошо. Но извиняться я не буду, так и знай!
- И не надо, мой хороший, я сам. Ты подожди, сейчас я его позову, он послушает сердечко у малыша, померяет давление, ну и все остальное что нужно, и все, ладно? – обрадовался Гарри.
- И пусть руки согреет! – уже на пороге настиг его упрямый возглас зельевара.
Гарри и не подозревал, что на него свалится столько проблем в связи с новым состоянием мужей.
Если Люциус очень серьезно относился к своему состоянию и подолгу беседовал с врачом, вникая в самые мелкие и незначительные детали, часами обсуждая меры против растяжек и особенности лечебной физкультуры для беременных, то Северус…
Каждое свидание с доктором превращалось в нешуточное противостояние и скандал. Хорошо, что доктор, горя профессиональным энтузиазмом, относился к закидонам пациента философски, обвиняя в приступах гнева гормональную нестабильность.
С грехом пополам и этот осмотр был закончен, и можно было еще на неделю забыть об этой проблеме. А вечером они полетят вместе, как всегда.
Это началось еще полгода назад, когда Люциуса начал мучить токсикоз. Не по утрам, как у женщин, а вечерами. Его рвало, голова кружилась, и Гарри предложил ему полетать и проветриться. Они обнялись втроем и белоснежный дракон о трех головах, взлетел в вечернее небо.
Это было незабываемо. Ну, во-первых, Гарри на собственной шкуре смог ощутить все прелести состояния мужа, а во-вторых, уже через несколько минут полета неприятные симптомы исчезали, и ничего не отвлекало дракона от радости единения и полета.
С тех пор, они летали всегда. Чаще всего над морем, но иногда совмещая приятное с полезным, и в другие страны. В конце января, побывали в Китае. Любили друг друга в золотом дворце на белой пирамиде, купались в горячих священных источниках. Китайские маги готовы были их на руках носить, но не слишком докучали своим вниманием и на прощание подарили Северусу какие-то редкие шелковые свитки с рецептами.
Культура и наука этой страны произвели на зельевара неизгладимое впечатление, и он всерьез принялся за изучение китайского языка, варил зелья по новым рецептам и осваивал основы акупунктуры.
Люциус же продолжал рулить. Хотя жизнь на острове протекала спокойно, но дел и без этого было очень много: бюрократическая переписка с правительствами разных стран, выдача виз, разрешений и прочее, приводило его в восторг. Он занимался управлением страной, не просто с удовольствием – с упоением. И, надо сказать, делал это хорошо. Если бы в Британии был такой министр, то они давно уже никаких бед не знали.
Когда Сириуса Блэка все-таки отстранили от преподавания в школе, потому что он, по мнению эльфов, недостаточно ответственен и серьезен, именно Люциус предложил ему заняться гостиничным бизнесом и помог возвести целый комплекс зданий на побережье.
И очень скоро отдых на острове Дракона стал очень модным и престижным местом.
Сюда предпочитали прибывать молодожены со всего мира, чтобы провести медовый месяц.
И собственное издательство Гермионе и Драко создать помог Люциус. Он успевал всюду и везде, гордо неся свой животик, как будто в его положении не было ничего необычного.
