– И не собираюсь начинать, – подтверждаю я, – но я признаю тот факт, что мое имя не лишено своего очарования.

Имя Сойер, к слову, тоже довольно очаровательное.

– Ты устраиваешь вечеринку в канун Нового года каждый год?

Я сижу на туалетном столике, одетая в халат, и наблюдаю за тем, как Сойер бреется. Не уверена, почему никогда не наблюдала за этим процессом раньше, но отныне это вне сомнений мое новое увлечение. Он только что принял душ и обернул полотенце вокруг талии, его грудь обнажена, и это еще одно мое новое увлечение. Мои бедные глаза не могут решить, на чем сфокусироваться.

– Да. Мы ежегодно устраиваем подобную вечеринку для компании.

– А что, если сотрудники не хотят тусоваться с тобой в канун Нового года? – спрашиваю я, болтая ногами. Ногти на моих ногах окрашены красным лаком под названием "Романтическое увлечение". Ногти на руках того же цвета.

Сойер споласкивает бритву под краном, а затем снова поднимает ее к лицу, и я опять загипнотизирована. Откашливаясь, я ерзаю на мраморной столешнице.

– Они не обязаны приходить на вечеринку, Эверли. Я ни от кого не требую "тусоваться со мной". Они могут привести с собой кого хотят, насладиться бесплатной едой и выпивкой или делать, что хотят. – Он смотрит на меня, когда снова споласкивает бритву. – Тебе удобно, Сапожки?

– Нет, я как бы немного намокла.

Его взгляд опускается к столешнице рядом с раковиной, на которой нет ни капли воды, а затем возвращается ко мне. Сойер вопросительно наклоняет голову и проводит еще раз бритвой по щеке.

– Просто это твое бритье. – Я машу рукой в сторону его лица, а затем на себя, имитируя движения веера. – Это чертовски сексуально.

Он замирает с полотенцем в руке и качает головой.

– Я и правда никогда не могу предсказать, что вылетит из твоего рта в следующую секунду. – Парень вытирает остатки крема с лица и бросает полотенце на столешницу до того, как опускает руки по обе стороны от моих бедер.

– Как и я, если говорить начистоту, – признаюсь я.

Он смеется, дергая за полы моего халата так, что тот распахивается.

– Ни за что, – протестую я, отталкивая парня. – Я почти готова идти.

– Я не могу повести тебя на вечеринку в возбужденном состоянии. Иначе ты будешь абсолютно непредсказуема.

– Мои волосы уложены.

– Я едва тебя коснусь.

Я прислоняюсь спиной к зеркалу, сомневаясь.

– Едва коснешься?

– Всего одной рукой, – отвечает он, поднимая левую руку, а правой продолжая сжимать столешницу рядом с моим бедром.

Мой халат уже распахнут, так что Сойер скользит кончиком указательного пальца от моего пупка к клитору. Я ахаю, и он знает, что больше возражений от меня не последует.

– Подними ноги и поставь на край столешницы, – приказывает он, и я поднимаю ступни, устраиваясь поудобнее. Мои веки уже кажутся тяжелыми, а тело заливает румянец желания.

– Всего одной рукой?

– Большим, указательным и средним пальцами.

Мое дыхание учащается, когда его палец проскальзывает дальше, кружа вокруг моей сердцевины.

– Ты и правда намокла, – отмечает он. Сойер возвышается надо мной, опираясь одной рукой о столешницу так, что наши тела соприкасаются только в месте, где он ласкает меня. Его лицо в считанных сантиметрах от моего, но парень не делает попыток поцеловать меня или прикоснуться как-то иначе. Его палец скользит на несколько сантиметров в мою киску и снова выскальзывает, растягивая. Но почему-то то, что он меня касается только там, делает данное соприкосновение более сексуальным. Наши взгляды прикованы друг к другу, пока он так интимно ласкает меня.

Большой палец Сойера накрывает мой клитор, и я вздрагиваю. Я чувствую, как он выводит круг по складочкам, готовя меня к тому, чтобы снова коснуться большим пальцем клитора, но на этот раз размазывая по нему мою же влагу.

Моя грудь вздымается, и я хочу, чтобы его ладонь грубо сжала ее. Но Сойер верен своему обещанию насчет одной руки, так что я сама касаюсь своей груди. И делаю это не нежно, мои рука накрывают отяжелевшие вершинки, а пальцы сжимают плоть и щипают за соски так сильно, как только могут.

Его большой палец продолжает кружить на моем клиторе, тогда как два других проскальзывают глубоко в мою киску. Он сгибает руку в запястье и надавливает кончиками указательного и среднего пальца изнутри, одновременно с тем прижимая сильнее большой палец к клитору. И я кончаю, задыхаясь и несвязно постанывая. Обе мои руки хватаются за его предплечья, ища поддержки, тогда как кончики пальцев ног сгибаются на краю столешницы, а спина выгибается.

– Потребовалось меньше двух минут, – хвастается он, вынимая из меня пальцы и поднимая руку вверх. Моя влага покрывает его кожу, и я не могу оторвать взгляд, пока Сойер подносит пальцы ко рту и облизывает. – И одна рука, -добавляет он, хотя это совершенно ни к чему.

– Хвастунишка, может это я просто шлюшка, – кричу я ему вслед, пока Сойер направляется к двери из ванной. Я же хватаю полотенце, которое он бросил на туалетный столик ранее и вытираю себя, так как бедра покрыты моими же соками. – Ты только сделал еще хуже! – ору я, когда он переступает через порог ванной.

– Знаю, – отвечает он, одаряя меня усмешкой.

Я следую за ним к огромной гардеробной. Ранее я привезла больше дюжины вариантов нарядов для этого вечера, и все они висят в шкафу Сойера. Он уже надел брюки и застегивает пуговицы на рубашке, когда вхожу в гардеробную. Я сбрасываю халат на пол и затем подхожу к одному из встроенных шкафов.

– Я могу тебе помочь? – спрашивает он. Потому что, если быть честной, я подошла к шкафу с его вещами.

– Неа, – отвечаю. – Я уже все нашла.

– Эверли, что, черт возьми, ты творишь? – Он закончил застегивать рубашку и смотрит на меня, уперев руки в боки и хмурясь.

– Я надеваю твое белье, – говорю я, засовывая ноги в пару его боксеров. Я покопалась и нашла черные. Какого черта черные боксеры продаются в белой упаковке? Не суть.

– Но почему? – Он все еще кажется сбитым с толку, но прекращает глядеть на меня и начинает заправлять рубашку в брюки.

– Потому что ты возбудил меня до чертиков. – Я указываю большим пальцем в сторону ванной.

– Я доставил тебе оргазм. – Он кажется смущенным моим обвинением.

Я фыркаю.

– Верно. Но от этого я еще больше стала хотеть твой член. – Я смотрю на одежду, которую привезла, размышляя, что могу надеть с этим бельем. Всю неделю я переписывалась с его помощницей Сандрой насчет того, что обычно гости надевают на эту вечеринку. Сойер ничуть не помог мне в данном вопросе. "Надевай, что хочешь," – сказал он. Словно я могу подобрать одежду исходя из этого совета. – Надеюсь, ты наденешь новые запонки к этой рубашке, – говорю я, разглядывая его черные слаксы и серую нарядную рубашку.

Он поднимает запонку в виде силуэта кошки, которую я подарила ему на Рождество и застегивает ее на левом запястье.

– Я все еще не понимаю, зачем тебе мое белье.

– О! – Я снимаю с плечиков черное платье без рукавов с просторной юбкой и широким поясом на крючках и начинаю его надевать. – За тем, что ты, очевидно, планируешь поиграть со мной на этой вечеринке. Вероятно, затолкнешь меня в какую-то кладовку или гардероб и трахнешь своими пальчиками, закрыв рот второй рукой, чтобы никто нас не услышал. А если на этой вечеринке и останутся чьи-то трусики, то они будут твоими.

Он медленно кивает и застегивает запонку на правом рукаве.

– Разве женщины в твоем возрасте используют фразу "поиграть со мной"?

– Ну, я только что ее использовала. В любом случае, ты меня понял. Можешь застегнуть мне платье? – Я поворачиваюсь к нему спиной и перебрасываю волосы через плечо, ожидая.

Ощущаю его пальцы на молнии, ткань медленно прилегает к моей спине. Сойер заканчивает и касается большими пальцами моего затылка, выводя маленькие круги на моей коже, одновременно с тем целуя изгиб моей шеи. Я вздрагиваю, чувствуя его прикосновения даже под черными боксерами.