Неужели и правда свадьба – здесь? И платье будет, и подарки?

– Не хочешь сходить со мной прогуляться? Мне нужно собрать корешки, чтобы сделать настойку для дезинфекции.

– Конечно, – я сразу соглашаюсь. Я давно хотела поговорить с Агатой. Она возвращается в свою палатку; я жду, пока она соберется и переоденется.

– Пистолет, – показывает она. – Привыкай всегда брать с собой, если отходишь от лагеря.

Меня такому учить уже не нужно: жизнь научила. Никогда не забуду дикарей, выскочивших из-за моста и ударивших Гарри. Что было бы, не будь у меня тогда оружия?

Денек выдался солнечный. Утром я проснулась в палатке Адама, завернутая в его одеяло; сам Адам еще спал, как и его сосед, и я не стала их будить. С утра я была сама не своя. Не знаю, почему Адам привел меня к себе, но я тогда очень замерзла и была готова уснуть где угодно, только бы в тепле. А его руки были такими горячими и держали так крепко, что я ничего не смогла поделать. Я давно не спала так сладко.

– Я так рада за вас. За тебя, – пытаюсь я вести беседу. – Наверное, вы с Русланом очень долго этого ждали.

– Верно, два года. Но теперь все будет по-другому. У всех нас.

– Даже не верится, что мы сбежали.

– Ошибка Бернева, – Агата задумчиво закусывает губу, – в том, как он поставил себя. Он не может никому доверять в собственном Центре. У него почти нет верных людей. Ему казалось, что стоит дать людям кров, еду и удобства – и они будут молчать. Но мы – ты, я, Адам и остальные, – мы не такие. Мы смотрим и слушаем. Мы чувствуем обман. И мы не будем сидеть, сложа руки, когда нас используют. Многие из тех, кто работает в Центре, делают это из страха. Или просто потому, что нет выбора, как мы с тобой. Но таких людей тяжело контролировать. Как видишь, мы все только и искали возможности сбежать. И нам это удалось… и не только это.

– Не только? Вы… ты имеешь в виду, что Кирилл и Руслан собираются уничтожить Центр?

Агата вздыхает. Ну да, вот и настало время все мне рассказать. Я заслужила понимать, что происходит. Она решает зайти издалека:

– Ты, наверное, понимаешь, почему Бернев хотел вернуть меня после побега.

Как я могу понимать? Мне до сих пор ничего не объяснили.

– Я говорила тебе о работе, которую вела недавно с другими врачами.

– Вакцина?

– Верно. Мы были очень близки к успеху, но нас вынудили все бросить в последний момент. Но недавно Бернев стал требовать, чтобы я закончила вакцину. Я задалась вопросом: для кого она? Для самого Бернева и людей из правительства, которые все это спонсировали. Они хотят получить иммунитет к вирусу; но если его получит простой народ – Пентес падет. Кто станет жить здесь и работать за кусок хлеба, когда вокруг – целый мир, в котором можно строить свою судьбу и не бояться заболеть? Я не стала отказываться, но задумала украсть вакцину и сбежать с ней, если смогу завершить формулу. Я была близка к этому, как никогда. И я знала, что скоро нужно будет уходить, поэтому приготовила все вещи, сделала копии своих записей и спрятала их в Центре. Я закончила вакцину, но никому не сказала об этом. Тянула время. А потом Бернев узнал, что мы готовим побег, и меня схватили.

– Что стало с теми записями?

– Они здесь, со мной. Будь у меня оборудование, я уже давно сделала бы вакцину для всех, кто в ней нуждается.

– И как теперь быть? – я хмурю брови.

– Для этого мы и хотим пробраться в Центр. Всего пара часов – и все будет готово.

– А Бернев хотел вернуть тебя, чтобы ты все же сделала эту вакцину для него… – догадываюсь я.

– А еще потому, что все мои записи пропали. Я уничтожила их, когда за мной пришли охранники. Одно нажатие кнопки – и вся информация стерта. Знаешь, будь Бернев умнее, я обменяла бы себя на вас, и у него уже была бы вакцина. Но он пожадничал.

– И остался ни с чем!

– А теперь мы заберем у него и Центр. Ты даже не представляешь, как он пожалеет.

– А что потом? Какие у нас… планы?

– В коммуне ты можешь сама решать, чем заниматься. Я попросила тебя стать разведчицей в Центре, лишила тебя права выбирать. Но теперь это только твое дело.

Я не впервые задумываюсь о том, кем хочу быть. Но на этот раз у меня есть ответ:

– Я могу помогать тебе?

– Ты хочешь стать медиком? – она удивленно поднимает бровь.

Я не знаю точно, хочу ли я этого. Но чем еще я могу заниматься? Я вспоминаю, как Ната без конца читала свои медицинские книжки, смотрела картинки с латинскими подписями; как наизусть рассказывала главы моей сестре. Может, если бы я не рвалась в разведчики, а осталась бы медиком, ничего бы не случилось. Может, Ната была бы жива, хотя мы обе сейчас были бы в Центре. И мне кажется, что я должна поступить именно так – стать врачом. Возможно, спасти несколько жизней вместо того, чтобы калечить.

А еще я хочу помочь Агате. Надеюсь, я смогу быть хоть чем-то полезной.

– Да, хочу, – твердо говорю я. – Вряд ли я буду быстро учиться, но хотя бы попробую.

– Рада это слышать.

Агата присаживается на корточки рядом с суховатым деревом и принимается копать землю маленькой железной лопаткой. Скоро она добирается до нежных белых корешков и принимается вытаскивать их пальцами. Я держу миску, в которую она складывает добычу. Не так уж и плохо быть ее помощницей: она спокойная, доброжелательная, всегда поможет советом. Наверное, я даже смогу стать ее подругой.

Когда мы возвращаемся в лагерь, миска заполнена доверху, и время идет к обеду.

– Мы подстрелили еще одного кролика, – сообщает Кирилл. На плече у него старое ружье, майка взмокла от пота.

Из-за его широкой спины показывается Адам; я тут же опускаю глаза, но потом заставляю себя взглянуть на него.

– Привет, – говорит Адам, как ни в чем не бывало.

– Привет, – слишком тихо отвечаю я.

Мы обедаем, рассевшись вокруг костра, который тут, похоже, горит круглые сутки. На обед – наваристый и жирный мясной суп из пластиковых мисок. Наверное, все, что здесь есть, – посуду, палатки, одежду, постели, – нашли в развалинах городов. Еще у коммуны есть три машины. Беглецы неплохо обжились даже на этом временном месте.

После обеда я отправляюсь на прогулку по лагерю. Пора понять, что тут к чему.

Между двумя палатками стоит длинный деревянный стол, сделанный грубо и небрежно, словно наспех. За столом сидит Руслан, рядом с ним – Ник; глаза парней прикованы к бумагам на столе. Рядом, словно не у дел, стоит, облокотившись на стол, Кирилл.

Любопытство заставляет меня подойти ближе и взглянуть на бумаги, но они мало о чем говорят мне, – какие-то чертежи и схемы с неаккуратными пометками.

– Это план перемещения по Центру, – словно прочитав мои мысли, говорит Ник. – Мы планируем вторжение.

– Тебе тоже предстоит его заучить, – добавляет Руслан.

Иногда мне кажется, что я не смогу заставить себя вернуться в Центр. Но когда я вспоминаю лицо Бернева, понимаю, что должна. Должна отомстить за тех, кого он убил, и спасти тех, кто пока жив.

– И какой план? – я склоняюсь над схемой.

– С вечера в Центр пробирается Агата и кто-нибудь, чтобы ее прикрыть.

– Я, – вставляет Кирилл.

– Мы это еще обсудим, – возражает Руслан. – Так вот, после этого мы ждем сигнала. Если все пойдет как надо и Агату не заметят, она успеет закончить свою работу и уйти. Тогда вступаем мы.

– А если не успеет?

– Если ее засекут или что-то пойдет не так, она даст сигнал, и наши люди поднимут тревогу, чтобы отвлечь охрану и дать Агате еще немного времени. В любом случае дальше мы – Кирилл, Адам и несколько других парней – заложим взрывчатку под «Соларом» и «Венерой» и заблокируем выходы из этих корпусов. Далее мы сообщим Берневу наши требования: он должен отпустить всех, кто захочет уйти, и дать им все необходимое для жизни, иначе его Центр взлетит на воздух.

– Бернев не играет по правилам, – качаю головой я, – он может найти способ обойти сделку.

– Не найдет, у нас все схвачено, – отвечает Кирилл.