– Ненавижу чипсы, – наконец выдохнул он.

– Нам нужно поговорить с твоей тетей. Сейчас же, – решительно отозвался все еще очень бледный Билл.

16.

Том давно перестал рассказывать, а они все так же сидели на полу и жались друг к другу. Билл обвился вокруг него руками и ногами, крепко прижав к себе и, уткнувшись в косички, тихонько покачивался из стороны в сторону.

– Знаешь, – наконец прошептал Том. – Я ведь до сих пор этот взгляд всей шкурой чувствую… – Билл зажмурился и прижался губами к его макушке.

– Все хорошо, слышишь? Ты не сумасшедший. Ты в безопасности. Все хорошо.

– Я только одного не понимаю… мне ведь тетка всегда про аварию говорила. Я даже и не сомневался никогда.

– Ты просто забыл, – Билл немного отстранился, продолжая поглаживать рукой по шее. Отпустить совсем сил не было. – Так бывает. Я читал.

– Наверное, Дэвид был прав, когда советовал обратиться к психиатру. Давно бы уже все вспомнил и не мучился.

– Ты не можешь знать наверняка, – возразил Билл, чувствуя себя настоящей дрянью. Захотелось рассказать все здесь и сейчас, но момент для новых потрясений был явно неподходящий. – Все к лучшему. Только нам с твоей тетей обязательно поговорить нужно.

– Звонить не буду, – решил Том. – Завтра поедем. Она недалеко живет, за один день вернуться успеем. Че-е-е-рт. Я ведь ее уже года два не видел. И Дэвида предупредить…

– О Дэвиде не беспокойся, я завтра утром ему позвоню и все улажу, – перебил Билл, неохотно поднимаясь на ноги и протягивая руку. – Вставай. Тебе надо сходить в душ и хоть маленько поспать.

– Пойдем со мной, – предложил Том.

– Лучше не надо. Ты пока иди, а я здесь уберу и чай тебе сделаю. У тебя есть чай?

– По-моему, что-то было, – на секунду задумавшись, пробормотал Том. – Где-то должен валяться. Для гостей покупал, понятия не имею, сколько ему лет. Не люблю я его. Может, кофе сваришь?

– Вот только кофе тебе сейчас для полного счастья и не хватает. Иди, ты же уже еле на ногах держишься.

– Знаешь, – оглянулся Том, уже переступив порог и грустно улыбнувшись, – я, когда тебя к себе на ночь звал, совсем не так себе это представлял…

Билл дождался шума включенной воды, сел на кровать и закрыл лицо руками. Было плохо. Жутко от всего рассказанного. Стыдно за свою ложь. Больно за Тома. Как же Билл хотел облегчить его страдания. Забрать себе, впитать, как губка, чтобы и следа от плохих воспоминаний не осталось. Он не ожидал такого, когда ввязывался во все это дерьмо. Не думал, что все будет настолько серьезно и страшно. И уж тем более не предполагал, что так увязнет. Прирастет кожей, что оторвать только с мясом получится.

Билл понятия не имел, как он теперь будет во всем признаваться. Что врать не сможет – знал, а как правду сказать не представлял. И реакцию Тома, после всего случившегося, предсказать невозможно. Он ведь доверился, открылся так, как ни перед кем и никогда не открывался, и такую ложь простить вряд ли сможет.

Билл тряхнул головой, выпрямился и решительно встал. Он не имеет права расклеиться сейчас, когда Тому нужна его помощь. Нужно навести хотя бы относительный порядок, заварить чай и проследить за тем, чтобы он уснул. А все остальное потом. Не сегодня и даже не завтра. Сначала надо выяснить всю недостающую информацию и помочь Тому это пережить. О себе думать некогда.

Билл успел убрать стеклянные осколки и в спальне, и в гостиной, придать квартире видимость порядка, заварить чай, которого к его удивлению оказалось несколько сортов, в том числе и незаменимый сейчас ромашковый, когда Том вышел из душа. Он был очень бледным, с покрасневшими, опухшими глазами, но в целом, учитывая обстоятельства, выглядел неплохо. Билл уложил его в постель и прямо туда притащил чашку успокаивающего напитка. Том осторожно взял горячую кружку и с сомнением посмотрел на светло-желтую жидкость.

– А ничего более гадкого ты мне подсунуть не мог? – скривился он и понюхал чай. – Сеном воняет, а уж про внешний вид я вообще молчу… сказать, на что это похоже?

– Лучше не надо. Это ромашка. Очень полезно, успокаивает, как раз то, что тебе нужно.

– Давай лучше ты сейчас унесешь это обратно на кухню, разденешься и залезешь ко мне под бочок. Я сразу же успокоюсь. Обещаю, – голос у Тома был умоляющим, в глазах тоска. Билл еле удержался от того, чтобы тут же не выполнить все, о чем его попросили.

– Нет, – стараясь быть непоколебимым, возразил он. – Сейчас ты пьешь чай, а я иду в душ.

– Ну вот. Я же предлагал вместе сходить…

Том подул в кружку, сделал аккуратный глоток, сморщился, печально вздохнул и снова поднес ее к губам. Билл улыбнулся и пошел мыться. Все-таки горячая вода – это лучшее изобретение человечества. Она помогает смыть грязь не только с тела. От чистоты и вкусного запаха геля стало немного легче.

Когда Билл вернулся в спальню, Том лежал, свернувшись калачиком, глаза закрыты, кружка с остатками недопитого чая стояла на полу у кровати. Тихо, стараясь не разбудить, Билл наклонился, собираясь отнести ее на кухню, но его остановил хрипловатый, усталый голос:

– Оставь. Завтра уберем. Ложись ко мне.

Билл поставил кружку назад, выключил свет и нырнул под одеяло. Сильные руки тут же обняли его поперек тела, а теплый, гладкий живот прижался к еще немного влажной спине. Лежать в объятиях в полной темноте было спокойно. Дыхание замедлилось и стало едва слышным.

– Я тебя люблю, – прошептал Том Биллу в волосы. Сжал крепче руки, почувствовав, как тонкое тело в его объятиях напряглось и дернулось в сторону, словно желая сбежать. – Подожди. Не поворачивайся и ничего не говори, - поспешно продолжил шептать он. – Я ничего от тебя не требую, ни ответного признания, ни чего-нибудь еще. Просто хочу, чтобы ты знал. Я сегодня не спятил только благодаря тебе. И не только в этом дело. Я давно уже это понял. Наверное, с самого начала. Я хочу тебя так, как никогда никого не хотел. У меня внутри все в узел завязывается, когда к тебе кто-нибудь чужой прикасается. – Том смущенно хмыкнул. – Я ведь тебя не отпущу. Не отдам никому. Ты просто помни об этом, ладно?