Обо всем этом я размышлял, почти лежа на парте и закрыв глаза, в ожидании первого урока или сна. Было бы прикольно проспать весь урок. Надеюсь, я не храплю, иначе не миновать мне выговора. Представляю запись в дневнике: «Спал на уроке. Мешал другим ученикам своим храпом». Я такое замечание вырежу и в рамочку вставлю, буду потом показывать детям. Если они у меня, конечно, будут.
Что-то грохнулось на вторую половину парты. Предположительно, рюкзак Паши, но я не ручаюсь, так как не только голову поворачивать в падлу, но и вообще глаза открывать не охота. Я почти что заснул. Вон уже какие-то странные видения мерещатся. Но как бы я не хотел, голову все равно пришлось поворачивать, а глаза - открывать, потому что вслед за рюкзаком что-то с шелестом опустилось на парту, прикасаясь к моей макушке. И, думается мне, именно это "что-то" вызвало пятисекундную тишину в классе, а затем активные шепотки.
Но все же вернемся к тому моменту, когда я обернулся, приподнимаясь над партой и открывая глаза. Мой взгляд сразу уперся в букет огромных ромашек. Как их зовут-то... на «г» как-то... Ге... га... гербарий! А, нет, это не то... Ге... ге... ге... Герберы! Точно, герберы! Перед моим носом был букет разноцветных гербер. Я удивленно взглянул на него, а потом нахмурился, пытаясь понять, с чего вдруг Паша притащил в школу букет цветов. Первое сентября вроде давным-давно прошло. Ну ладно, пускай не давно, а только неделю назад. Разница-то какая? Причин для цветов точно нет.
- Держи, - пробурчал Паша. К цветам добавилась еще и коробка конфет. Обычные «Коркунов» в зеленой коробке. Зараза, мои любимые... Зараза – это относится к парню, потому что он угадал с конфетами. – Те, что ты просил, я не нашел, - все так же бурчал Паша, метая молнии взглядом в одноклассников, что резко притихли и наблюдали за происходящим. Я бы и сам не прочь постоять в сторонке и побыть зрителем, потому что как один из главных героев я нахожусь просто в ах... кхм... в шоке и не знаю, как реагировать.
- Это мне? – я решил все-таки уточнить, чтобы не было никакой ошибки. Паша взглянул на меня так, словно я над ним издеваюсь.
- Кому ж еще, - ого, после такой интонации обычно шею сворачивают врагам. – Надеюсь, теперь ты ко мне приставать не будешь.
Один... Я хватаю цветы и конфеты со стола... Два... Я на полной скорости вылетаю из кабинета и несусь по коридору... Три... Я успеваю добежать до лестницы, и меня просто накрывает дикий, безудержный смех. Сил просто нет, и я упираюсь той рукой, в которой коробка конфет, о перила, пытаясь устоять на ногах, но все равно сгибаюсь пополам, хохоча.
Нет, надо же, он реально конфеты притащил! И цветы! Цветы! Парню! Что за идиот... А, главное, принес их парню, который вроде как в него влюблен. Да кто после этого приставать не будет? Это наоборот можно расценивать, как положительный отклик.
Кое-как справившись со смехом, но, все еще иногда похихикивая, я добрался до кабинета классрука и тихо постучавшись, приоткрыл дверь, просовывая голову внутрь. Роман Васильевич сидел за компьютером и что-то быстро печатал. При виде меня он оставил свое занятие и, приподняв брови, спросил:
- Что случилось, Леванов?
- Можно я у Вас кое-что оставлю? Все равно после уроков у нас будет репетиция...
- Пожалуйста, - махнул рукой мужчина. Я толкнул дверь ногой, открывая ее внутрь помещения, и зашел в кабинет. Глаза классрука округлились. – Это что?
- Подношения. Знаете, раньше древние люди делали дары своим языческим богам, чтобы те смилостивились над ними. Вот и мне сделали...
- О, так ты у нас теперь Бог? – заулыбался мужчина. Я кивнул головой, кладя цветы и конфеты на свободный стул. Эх, жаль, вазы нет. – И чей, позволь узнать?
- Паши.
- И что теперь? Оставишь его в покое?
Я посмотрел на Романа Васильевича так, словно он сказал самую большую глупость на свете.
- А разве Боги оставляли своих почитателей?
- Иногда я думаю, что, возможно, зря предложил тебе сыграть влюбленного... - вздохнул мужчина.
- Ничего не зря! – возмутился я. - Это было гениально! Ой, мне же на урок надо. Увидимся через час, Роман Васильевич.
- Увидимся... - тихо пробормотал классрук, возвращая свое внимание компьютеру, а я поспешил в класс.
В кабинет я влетел одновременно со звонком, при этом, чуть не сбив с ног нашу физичку, за что получил порцию недовольства и нравоучений. Покивав головой и пообещав, что впредь буду осторожней, я поспешил на свое место. Плюхнувшись за парту, я моментально уставился на Пашу и задал вопрос, который посетил мою голову сразу, как я увидел букет.
- Почему герберы?
Парень недовольно на меня взглянул, громко засопев, но все же ответил:
- Ну, они же большие ромашки.
- И? – продолжал я пытать его. Паша повернул ко мне лицо на одну треть и пояснил.
- Ну, ромашки для Ромашки.
Я совсем не по-мальчишески пискнул, но тут же зажал себе ладонью рот и поспешил повернуть голову в другую сторону от парня, чтобы он не видел моего лица. Боже... Я еле сдержал себя, чтобы не заорать на весь класс: «Мило!». Почему-то именно это слово пришло мне на ум.
Ромашки для Ромашки... Что за чушь? Как ему это только в голову пришло?
Ромашки для Ромашки... Черт, но это действительно так мило. Нет, не так. Ми-и-и-ило! Вот так вот, да.
Ромашки для Ромашки... Блин, если бы я до этого был зол на Пашу, то после этих слов наверняка бы простил ему все что угодно.
Нет, ну что же он за идиот-то такой, а? Я не выдержал и с протяжным стоном рухнул на парту, уставившись невидящим взором на стол, что стоял через проход. Ромашки для Ромашки...
- А ты, куда дел-то цветы и конфеты?
Ой, зря ты подал голос, Паша. Ой, как зря...
Я выпрямился на стуле, распрямляя плечи и широко улыбаясь, обернулся.
- Не волнуйся, чучи, они в надежном месте, - сладким голоском произнес я. Паша прищурился.
- Прекращай! Мы же договорились!
- Хм? – я непонимающе нахмурился. – О чем, чучи?
