– Хайди, – сказала Вибке, – будь добра, проводи оберштурмфюрера Томсена в малую столовую.

«Малая столовая», хоть ее и невозможно было сравнить с «большой» (банкетным залом в атриуме), все-таки была не такой уж и малой – обширное помещение высотой в тридцать футов, не без некоторой натуги вмещавшее многотонную хрустальную люстру. Присев за прямоугольный стол, я получил чашку настоящего кофе и бокал «Бенедиктина». Воздух здесь был насыщен табачным дымом и ощущением экзистенциальной драмы; рослый, полный, краснолицый мужчина в тесноватой визитке и сорочке с воротником «бабочка», обильно потея, читал с листка бумаги – на гладком, формальном немецком – пространный меморандум:

– Мы от всей души благодарим вас, герр Рейхсляйтер, за типично тевтонское гостеприимство. Наша память будет с особенной бережливостью лелеять величественные виды прославленного «Орлиного гнезда», великолепное исполнение «Тристана и Изольды» Рихарда Вагнера в Зальцбурге, экскурсию по Мюнхену с присутствием на трогательной церемонии в «Храме мучеников» и, последнее, но ни в коем случае не самое малое, пышный завтрак в собственном вашем поместье в Пуллахе, с вашими прекрасными детьми и вашей любезной, грациозной супругой. За все это, герр Рейхсляйтер, как и за пребывание в вашей великолепной столице, мы из глубины наших сердец…

– Не стоит благодарности, не стоит! А теперь к делу, – сказал Секретарь.

Придав своему лицу выражение особенно энергичное и веселое, дядя Мартин откашлялся и выпрямился в кресле. И, одарив переводчика почтительной, пусть и несколько обеспокоенной улыбкой, начал:

– Берлин жаждет упрочить крепкие узы, которые связывают его с Будапештом… Тем более что вы снова повели себя как наши союзники, а не как сторонние наблюдатели… Этот вопрос улажен. Что касается другого… Вы отлично знаете, что мы сожалели об отставке премьер-министра Бардоши, а политика, проводимая премьер-министром Каллаи… нас, прямо говоря, ужасает… В сложившейся обстановке Венгрия обратилась в подлинный рай (ein Paradies auf Erden) для евреев… Каждый обладатель крюковатого носа (jeder Hakennase) в Европе просто сгорает от желания пересечь вашу границу… Мы краснеем, господа, краснеем (wir erroten), размышляя о вашей концепции национальной безопасности!..

Дядя Мартин переводил горестный взгляд с одного лица на другое. Смуглый чернобородый мужчина министерского, возможно, ранга извлек из нагрудного кармана зеленый носовой платок и высморкался – сочно, как подросток.

– Мы просим вас, чтобы вы продемонстрировали честность ваших намерений, приняв определенные меры, соответствующие судебной практике Рейха… Первая: конфискация всех материальных ценностей… Вторая: запрет всех форм экономической и культурной деятельности… И третья: обязательное ношение звезды… После чего их надлежит сосредоточить в специально для того отведенных местах и подвергнуть изоляции. За этим в должное время последует высылка (Absendung)… Я приехал сюда, господа, прямо из «Волчьего логова»!.. Мне официально поручено передать личное приветствие Регенту Хорти, – дядя Мартин поднял к глазам картотечную карточку и, улыбаясь, сказал: – э-э, его светлости Регенту Венгерского королевства… который, когда он всего пару недель назад удостоил нас визитом… показался нам странно невосприимчивым к нашим рекомендациям… Итак, приветствие, а также обещание… Мы получим ваших евреев, даже если вы вынудите нас использовать Вермахт… Мы получим ваших евреев… Ясно? Das ist klar?

– Да, герр Рейхсляйтер.

– Оставайся здесь, племянник, я провожу наших высоких гостей к их автомобилям.

Вернулся он меньше чем через минуту. Отпустив слуг, но оставив при нас ликер, дядя Мартин выпил, стоя, бокал и сказал:

– Знаешь, Голо, с этим ничто не сравнится. Указывать целым государствам, что они должны сделать. – Он сел рядом со мной в кресло и просто спросил: – Ну?

Я сообщил, что составил длинный отчет, прибавив:

– Но позвольте мне просто сказать, что там все очевидно.

– Будь добр, изложи самую суть. Коротко.

Теория космического льда, дядя (начал я), известная также под названием «Доктрина вечного льда», утверждает, что Земля возникла, когда ледяная комета размером с Юпитер врезалась в Солнце. За этим последовала продлившаяся триллион лет зима, в ходе которой постепенно возникли и сформировались первые арийцы. Таким образом, дядя, от больших обезьян произошли только низшие расы. Нордические народы от начала земного времени сохранялись в замороженном виде на утраченном континенте.

– Утраченном каким образом?

– Затонувшем, дядя.

– И это все?

– В значительной мере. Удивительное место – Аненерби. Теория космического льда не единственное, что там пытаются доказать. Там пытаются доказать также, что утраченным звеном был не первобытный человек, а разновидность медведя. Что древние греки были скандинавами. Что Христос не был евреем.

– А кем же тогда? У них что, и все остальное в таком же роде?

– Амореем. Нет, кое-какие их работы великолепны, Аненерби стоит своего миллиона в год.

Да, подумал я, – стоит каждого пфеннига. То обстоятельство, что сотрудники Аненербе считались «жизненно важными для войны», избавляло их от военной службы, хотя армии они были и даром не нужны: ни один из них не прошел бы медицинского осмотра – ни один, иногда думал я, его просто не пережил бы. Физиономии у этих патентованных арийцев были ублюдочные, да и сами они казались выдуманными ублюдочным разумом – пучеглазые, с торчащими из обвислых ртов зубами, скошенными подбородками, красными и сопливыми носами. Большинство их принадлежало к категории сереньких научных работников или полупрофессиональных дилетантов. Я заглянул как-то в их «анатомическую лабораторию»: несколько голов кипятились в стеклянных чашах, установленных над бунзеновскими горелками, рядом виднелась банка с маринованными тестикулами. Studiengesellschaft für Geistesurgeschichte[100] – муляжи, фантастически беспорядочная смесь диаграмм, частей тела, кронциркулей, деревянных счётов, перхоти и текущей изо ртов слюны…

– Но и это по большей части пропаганда. В том-то их ценность и состоит, дядя. В поддержке пламени национализма. И в оправдании территориальных захватов. Польша есть просто часть исконной Германии – и прочее в этом духе. Что касается того, другого? Ладно, вы мне вот что скажите. Как относится к теории космического льда Шпеер?

– Шпеер? Да он никакого мнения высказать не потрудился, не снизошел. Шпеер – технарь. Он думает, что все это дерьмо.

– И он прав. Держитесь от нее в стороне, дядя. Рейхсфюрер и Рейхсмаршал, поддерживая ее, ничего не выиграют, а только выставят себя на посмешище. Забудьте о теории космического льда. Вам нужно принять какие-то меры против Шпеера. Чего он пока смог добиться?

Дядя Мартин снова наполнил бокалы.

– Ну что же, племянник, в феврале он заявил, что в течение года удвоит выпуск военной продукции. И ему поверили. Вот чего он смог добиться.

– Именно это и опасно. Разве вы не видите, дядя, к чему он подбирается, он и Заукель?[101] Шпеер хочет получить то, что со всей очевидностью принадлежит вам. Право преемственности.

– Преемственности?

– Если, упаси Бог…

– Упаси Бог… Все под контролем, племянник. Гауляйтеры на моей стороне. Разумеется. А они – это партия. Знаешь, Шпеер приказывает доставить ему целый состав запасных частей, а по пути к нему мои мальчики половину-то состава и выгружают. Кроме того, я подсадил в его министерство Отто Заура и Ферди Дорша. Его будут загонять в тупик на каждом шагу, а все, что он может сделать, – это подобраться поближе к Шефу и нагнать на того тоску. Теперь Шпеер просто еще один функционер. Не художник. С этим покончено.

– Отменно, дядя. Отменно. Я знал, что вы не станете просто сидеть, мой господин, и ждать, когда у вас обманом отнимут то, что по праву принадлежит вам.