— Что ты, что ты, — Ренар с прищуром посмотрел на вжавшего голову в плечи юношу, — это всего лишь Картилья, решившая вспомнить былые лета. Мы почти было заговорили о злободневном вопросе, как ты прервал нас своим появлением.

Люфир не мог не отметить, как в тесном кругу собеседников повисла многозначительная пауза. Обрывистые переглядывания зароились среди магов, сталкиваясь и разбиваясь друг об друга.

— С Волином становится все тяжелее, — вздохнул Вихр, отпустив, наконец, голову Фьорда, и присаживаясь на край стола. — Он почти не выходит из храма, а стоит попытаться войти, как он набрасывается на тебя со сварливым ворчанием и требует оставить его одного.

— Нам повезло, что в Убежище есть маги, которые отвечают за поддержание жизни в городе, — заметила Картилья, — но мы не можем допустить, чтобы так продолжалось и дальше.

— Картилья, — попытался урезонить женщину Хассу, но та лишь отмахнулась. Похоже, он был единственным, кого беспокоило присутствие Смиренного, пусть и объявленного героем дня.

— Хватит уже, ты всегда был труслив, так и помалкивай. Разве не за этим мы здесь собрались? Старик давно утратил рассудок. Мы не можем слушать человека, который только рад спрятаться под землей после поражения двадцать лет назад. Что вообще тогда произошло? — молчание было ответом на гневный вопрос Картильи. — Как он только мог допустить создание проклятого Ордена? И ведь тогда годы еще не выели ему разум. Обязанностью Волина, как вождя, было зарубить Орден на корню. Но из-за его бездействия, теперь нам еще сложнее отстоять свои права. Еще немного и мы превратимся в подвальных крыс, боящихся света солнца.

— Ты, безусловно, права, Картилья, но Волин пока еще пользуется уважением у большей части общины. Сомневаюсь, что попытка сместить его увенчается успехом, — Вихр в задумчивости затянулся предложенной Ренаром самокруткой.

— Сместить? — Картилья прыснула в кулак, словно услышала несусветную чушь. — Прости меня, но большая часть общины только и рада сидеть под защитой крепких стен, молясь, чтобы ни Орден, ни церковники не нашли их нору. Они давно смирились с участью слепых кротов, а все эти разговоры о восстании и возвращении на Поверхность — всего лишь дань былым временам. Святые Небеса, прошло всего-то два десятилетия, а наш дух уже сломлен. Мы должны взять руководство общиной в свои руки, пусть даже силой, и вернуть собратьям осознание того, кем они являются!

— Ты выпила слишком много вина, моя дорогая, — Ренар стащил женщину с подлокотника к себе на колени и обнял, будто бы удерживая от драки, в которую та была готова ринуться. — Думаю, ты все немного преувеличиваешь. И переворот в Безвременье совсем не то, что нам нужно. Наши братья всего-то немного приуныли после непонятки, имевшей место в Берилоне этой осенью. Немного терпения и…

— Сколько еще? — раззадоренная Картилья не собиралась уступать, но нерушимые тиски Ренара поубавили ее пыл, и возмущенные возгласы сменились недовольным ворчанием.

Дискуссия привлекала все больше внимания, и вскоре Люфир едва мог разглядеть спину Фьорда, изредка виднеющуюся между гостей, плотным кольцом обступивших собеседников. Кто-то выкриками поддерживал Картилью, воодушевив ту на новый словесный бой, кто-то принимал сторону либерального Ренара, шутливо требующего спокойствия и рассудительности. Несколько раз прозвучало предложение отправить Волина на почетный отдых и отдать его место Вихру, достойному, как никто другой, повести за собой общину. Тетушка Боа кружила вокруг, уговаривая спорящих отведать настоя из ее собственного сбора трав.

От нестройного хора голосов в затылке лучника поселилась тягучая боль. Зная, что он не услышит ничего нового, а маги слишком заняты дискуссией, чтобы замечать Фьорда, Люфир оставил ставшую душной гостиную, выйдя на балкон, окруженный полукругом балюстрады. Балясины, высеченные в форме птиц, разлетались к стенам дома, простирая крылья к центральной тумбе.

Люфир наслаждался мягкостью воздуха, преисполненного шармом аромата цветущего под балконом куста сирени, когда его одиночество нарушила Бритта. Девушка долго молчала, облокотившись на перила и с задумчивой улыбкой рассматривая квартал.

— Не все вечера в нашем доме такие шумные. Хотела бы я сказать то же самое о тетушке Боа, но ее бурное радушие неизменно, — как бы оправдываясь, начала Бритта. Она была готова встретить уже знакомое ей отсутствие реакции и не дала себя обескуражить. — Так и не скажешь, что Вихр ее сын. Он больше похож на нашего отца, кроме момента, где тот бросает семью и находит себе другую женщину. Мне, наверное, не стоило бы говорить в таком тоне, ведь этой «другой» оказалась моя мать, но чего уж кривить душой, я все равно не одобряю его поступок.

Короткий взгляд Люфира ободрил девушку. Она не знала, проявление ли это скупой заинтересованности, или что иное, но это было в любом случае лучше, чем полное безразличие.

— Мне повезло, что Вихр отыскал меня и забрал с собой. Иначе сидеть мне в Колодцах, как и отцу. Он был довольно неосторожен не только в делах любовных, но и в своем отступничестве, и, в конце концов, попался. Даже не знаю, жив ли он еще, или северная тюрьма давно забрала его душу.

Бритта хмыкнула, когда из-за витражной двери донеслись обрывки вспыхнувшего с новой силой спора.

— Ошибусь ли я, предположив, что и с твоей семьей не все в порядке? — Бритта не ждала ответа. Она осталась довольна тем, что выпросила еще один взгляд, чуть длиннее предыдущего. — Знаешь, с твоим появлением в Убежище я все чаще задумываюсь о жизни на Поверхности. Мне было всего четыре года, когда Вихр привел меня сюда, и я мало что помню о мире наверху. Все, что я знаю, это то, чему учат в Безвременье. Мы привыкли считать Орден и магов, примкнувших к нему, изменниками и трусами, продавшимися Церкви. Это удобно — считать кого-то абсолютным врагом. Ведь как сражаться, если осознать, что за словом «Смиренный» скрываются такие же отступники, которых судьба потрепала в разы больше, чем нас?

Бритта взглянула на непоколебимую бесстрастность на лице лучника и вздохнула.

— Я пытаюсь понять, что привело тебя в Орден. Он ли сделал тебя настолько замкнутым и нелюдимым. Почему в итоге ты оказался в Убежище в компании отступника, который всякий раз бросается выгораживать тебя, стоит сказать что-то нелестное в твой адрес, и в тоже время носит на плече шрам, оставленный твоей стрелой, — едва изогнутая бровь Люфира воодушевила девушку, окончательно уверившуюся в том, что она пошла по верному пути, пытаясь добиться внимания лучника. Бритта рассмеялась. — Нет-нет, ничего такого между нами, всего лишь рассказы Мелиссы.

Девушка покачала головой своим собственным мыслям, опустив взгляд на соцветия сирени. Качнувшись, она легонько толкнула Люфира плечом.

— Мне хочется узнать ответы на вопросы. Понять твои мотивы тогда и сейчас. Знай, что я готова слушать, отвергнув воспитанную годами и учителями ненависть к магам Ордена.

Люфир отдернул руку, отшатнувшись от перил, словно к его запястью прикоснулась не ладонь Бритты, а раскаленное железо.

Фьорд, с трудом прорвавшийся наружу из окружения спорящих магов, растерянно оглядывался, пытаясь отыскать запропастившегося куда-то Люфира, когда увидел того выходящим из дверей, ведущих на балкон. Выражение лица Бритты, появившейся следом, и широкий шаг, которым лучник пересекал гостиную, заставили Фьорда сдвинуться с места.

— Идем, — коротко бросил Люфир, и они не попрощавшись оставили гостиную.

Сгрудившиеся вокруг Вихра маги были слишком увлечены разговором, чтобы заметить исчезновение гостей. Только тетушка Боа встревожено ринулась следом, но Бритта остановила ее, сказав, что юноши сами найдут выход. Сетуя на невоспитанность приемной дочери, женщина вернулась к завлеканию за стол оставшихся гостей.

Выйдя со двора, Люфир почувствовал приятное облегчение, волной усталости прокатившейся вдоль позвоночника. Общество молчаливо идущего рядом Фьорда, в сравнении с недавней компанией мятежников и Бритты, стало для него глотком долгожданной свободы от необходимости настороженно топорщить иголки.