— Самоуправничаем? — нога в крепком башмаке уперлась в плечо не успевшему подняться бойцу, придавив к погребенному под ним соратнику. Схватив руку церковника, Зоревар плавно отвел ее назад, до упора, а затем резко нажал, выворачивая плечо. Стиснув зубы, церковник застонал. — Преступаем приказы достопочтимой Всевидящей Матери?!

Пальцы сильнее сжали запястье, сминая металл вместе с костями, будто пытаясь выдавить руку из доспехов вместе с криком боли.

— Неужто вы забыли, что, даже если Всевидящая не стоит за вашими спинами, она видит каждый ваш гнусный шаг?

Зоревар с отвращением выпустил покалеченную конечность, тут же безвольно рухнувшую на пол. Отступив назад, он пугающе улыбнулся смотрителю, столь же бледному, как и его ученик.

— Еще буквально минутку, — пообещал он и вернулся к копошащимся на полу телам. — Ты, нижний, вставай. Ты же не думал прятаться под товарищем, изображая бездыханность? Встать!

Стараясь не навредить капитану, церковник поднялся, все время косясь на старшего. Теперь ему было очевидно, что напали они не на еще одного избежавшего клеймение мага, а на такого же воина Церкви, превосходящего в силе их обоих.

— Ты оглох?! Смотритель приказал засунуть отступника в клетку. Неужто передумал? Нападай, или это сделаю я! — рыкнул Зоревар.

Стиснув зубы, церковник рванул вперед, целясь кулаком в грудь и понимая, что удар не достигнет цели, как бы он не старался. Противник исчез из поля зрения, поднырнув под выпрямившуюся для удара руку, и одним касанием локтя пробил защищающий бок нагрудник. Хруст сломавшихся ребер смешался с треском разрывающего мясо металла.

Оказавшись за спиной церковника, Зоревар развернулся и ногой ударил сбоку от колена, круша сустав. Комнату огласил вопль, оборвавшийся в гордо стиснувшихся губах упавшего на колени бойца.

— Зоревар — слышал о таком? — схватив поверженного противника за плечо, Зоревар легко потрепал его, словно приводя в чувство. — Слышал, я спрашиваю?

— Да, — выдавил тот, прижимая ладонь к изувеченному нагруднику.

— И что же ты о нем слышал?

— Лучший послушник Корпуса в своем выпуске, чьи врожденные способности признаны сильнейшими за последние тридцать лет, за исключением Командующей. По окончанию обучения направлен на службу во дворец Всевидящей Матери.

— О как, сильнейший, слыхал Фьорд? — Зоревар самодовольно ухмыльнулся магам, с угрюмым неодобрением наблюдавшим за происходящим из клетки. Не сильно расстроенный отсутствием восхищенных взглядов, он выпустил церковника из хватки и покосился на Ройриха, с которого успело сойти семь потов. — Так вот, Зоревар — это я. Ключ!

И не помыслив о непослушании, старейшина зашарил по робе, отыскивая требуемое. Дрожащие пальцы выронили ключ, стоило Зоревару приблизиться. Он покосился на упавшую под ноги пластинку металла и, неодобрительно качнув головой, вернулся к клетке и грубо сорвал замок с петель.

— А вот теперь побеседуем, — церковник вновь надвинулся на обмякшего на стуле смотрителя, бросив короткий взгляд на ставшего одного серого цвета со своим одеянием Дюка. — Где оно?

Ройрих замотал головой, и обрюзгшая кожа не шее заколыхалась в такт его движениям.

— Да неужели?! — Зоревар осклабился и бесцеремонно принялся сгребать свитки со стола смотрителя, мимолетным взглядом изучая содержимое и отшвыривая ненужные на пол. — Ну так где же, где?

— Что ты себе позволяешь? — отважившись, пискнул смотритель, но тут же сник, не найдя поддержки у зализывающих в стороне раны церковников. Ни капитан, ни подчиненный не собирались дальше участвовать в происходящем, сполна прочувствовав преподнесенный урок.

— А, вот! — Зоревар встряхнул в руке свиток из толстой дорогой бумаги. — Итак, что тут у нас, — его глаза забегали по строчкам. — Нашествие полчищ, доблестные воины, так-так, подвиг мужества и верности, нерушимый союз — вы только гляньте, вся речь Всевидящей, слово в слово! Да еще и приложенные указы!

Ладонь Зоревара ударила по столу перед носом смотрителя, от чего тот жалобно скрипнул.

— А вот теперь, пропустив брызжущую благочестием речь, в которой вы пытаетесь убедить меня, что не имели ни малейшего понятия о сути документов, лежащих на вашем столе, потрудитесь объяснить, почему на известии об их получении стоит подпись вашего ученика? Ведь твоя же, да, малец? — Зоревар глянул на Дюка, от чего тот съежился, словно ссохшийся гриб. — Видите ли, — церковник подобрал со стола бумагу, содержащую подпись смотрителя, — господин Ройрих, Первый советник, к счастью или на беду, обладает невыносимой дотошностью, проявляемой ним в полной мере, чего бы он не касался. Поэтому, учитывая деликатность сложившейся в Огнедоле ситуации, и предвидя возможные пути расшатывания мира в государстве, он тщательно сверял подписи на письмах-ответах на новые распоряжения с ранее полученными от смотрителей документами. Думаю, теперь вам ясна причина моего визита.

Зоревар оставил в покое стол смотрителя и приблизился к Дюку, долговязость которого усохла вместе с его самообладанием.

— Скажи, малец, ты подписал известие о получении письма по собственной неосмотрительности или по приказу смотрителя Ройриха?

— По приказу смотрителя Ройриха, — заплетающимся языком повторил Дюк, рассудив, что гнева церковника из Берилона он боится больше, чем сварливой ругни Ройриха.

— Кто бы сомневался, — кисло протянул Зоревар и потер лоб. Направляясь вместе с Фьордом на край света, он до последнего надеялся, что из этого путешествия выйдет просто приятная прогулка, не влекущая за собой никаких государственных разбирательств. — Вот как мы поступим, — одарив слившихся с тенями в углу церковников пренебрежительным взглядом, Зоревар расправил перед смотрителем лист с речью. — Вы немедленно объявите о собрании, на котором должен появиться каждый житель. Сегодня же. На нем вы зачитаете речь Всевидящей Матери (как должны были сделать это в день, когда гонец принес письмо), а также озвучите указы. Все понятно? — Ройрих едва качнул головой. — Кроме того, вы прилюдно принесете свои извинения схваченным вами магам, так как гонец, чью роль я услужливо сыграю, прибыл уже после поимки так называемых «отступников». Кстати, настоятельно советую забыть это слово, иначе его вырежут вместе с вашим языком. У кого-то есть возражения?

Зоревар обвел комнату взглядом и, убедившись в отсутствии желающих оспорить его план, хлопнул в ладони.

— Превосходно! А теперь, смотритель Ройрих, ради всего святого, приведите себя в подобающий вид! Вам же сегодня нести благую весть о наступлении новой эры!

«Каменка» стояла на отшибе, гостеприимно открыв свои двери всякому шахтеру, возвращающемуся после утомительного дня, проведенного без единого луча солнца. Бледные лица, запорошенные горной пылью, были первым, что видел хозяин питейной, приветливо кивающий головой и наполняющий кружки горьким пивом. Сразу у входа стояла бочка со свежей водой, из которой к концу вечера хозяин выливал мутную жижу и выскребал со дна каменную крошку.

В каменных ложах стен мерцали свечи, вылепленные огрубевшими руками, а на полках поставленного на самое видно место буфета лежала всякая всячина, мерцая, пуская блики или длинные тени. Здесь были и застывшие в минерале светлячки, и высеченный из камня чайник, и засушенный паучий глаз — безделицы, которые приносили шахтеры в благодарность за теплый прием и холодные напитки. И пусть стены «Каменки» стоило подровнять лет десять назад, чтобы те не завалились на головы посетителей, они стойко несли свою службу, поддерживаемые духом неунывающего хозяина — совершенно простого человека, без намека на силу укротителя.

— Почему гонцу не было поручено остаться и проследить, что смотритель выполнит должное? — сидя на скамье под стеной, Мелисса болтала ногами, с интересом разглядывая лица приходящих сельчан. Сегодня для «Каменки» однозначно был удачный день.

— Его присутствие помешало бы Ройриху провернуть свое гнусное дельце, и кто знает, в какой момент он начал бы вредительствовать, — Зоревар уже в третий раз подозвал хозяина с просьбой плеснуть в кружку еще пива.