- Ты так старался затаиться и так старался меня спрятать, а сам орал сейчас так, что услышали все, кто только может здесь у вас услышать. Не думаешь, что это, по крайней мере, хотя бы немножко нелогично, славный ты мой?

      Ни о чем таком шумная неспокойная мелюзга, очевидно, не думала - удивленно хлопнула ресницами, бесцеремонно потопталась по предложенной ноге, временно заменяющей земную твердь. Задумчиво ухватилась за сдерживающую все еще руку двумя ладошками, а когда Аллен осторожно приотпустил, готовый в любой момент перехватывать обратно, только тогда бестия позволила себе опустить головенку, надуть щеки под неясной обидой, ковырнуть ногтями одежную складку и, стушевавшись, виновато как будто бы пробормотать:

      - Извини... Я только... просто... Ты сам же виноват. Чего ты меня доводил?

      Аллен стерпел, не сорвался, хоть и мог бы, хоть и все еще хотел бы. Сказал только:

      - Я всего лишь пытался спросить о твоем самочувствии, дурень.

      К его удивлению мальчишка едва не взвился снова, завопив стремительно поднимающимся обратно грубым голоском:

      - Так я о том и говорю! Какого... какого черта ты обращаешься со мной так, будто я...

      Явления ладони, опустившейся ему строго на готовый разрычаться рот и одновременно сыгравшей роль снотворной таблетки низкокачественного действия, электрического стульчака и щадящей дыбы с отнятой для опоры ногой Юу, кажется, не ожидал, а потому присмирел в поспешном обратном порядке, опять забился и опять замычал передавленным подвешенным горлом.

      Вынужденный терпеть, вынужденный полагаться целиком и полностью на волю того, кто держал сейчас в руках его жизнь, дождался, пока Уолкер наклонился, по-особенному интимно заглянул в распахнутые честные глаза, едва не прильнул лбом ко лбу и только после этого, вскинув вдруг руку собственную, пришедшую в движение против желания разума, прижался ладонью к седым губам, поспешно отводя взгляд да сдувая готовые вот-вот рвануть щеки.

      Ощутив вернувшееся право говорить, смущенно выбормотал:

      - Пусти меня. Понял, понял я все, только хватит... так на меня... пялиться. Придурок. Пусти уже. Не то дождешься, что придет чертово утро, пока ты тут стоишь и играешь в гляделки - терпеть тогда будешь до ночи: мне кроме таблеток другой еды никто не даст, даже если стану просить.

      Уолкер приподнял брови - он не то чтобы вообще пытался задерживать их продвижение с самого начала и единственно торчал тут для того, чтобы обезвредить и привести в трезвость того, кто задерживать как раз-таки норовил. Обессиленно хмыкнул, мысленно поставил вопросительный знак рядом с непрошибаемой мальчишеской упрямостью, и, очень нехотя, но подчинившись, все же подхватил бестию другой рукой, осторожно сгружая ту обратно на привычный для ее ног пол.

      Он был готов к чему угодно - к непредвиденной попытке разораться снова, к мстящему удару исподтишка, к острым зубенкам где-нибудь на прокушенном бедре, к попытке куда-нибудь сбежать да убраться, но детеныш только отвернулся, потер себе пальцами передавленное горло в промелькнувших ненадолго синяках и, разлохматив волосенки, струящиеся к лопаткам, буркнув о том, чтобы тупой Уолкер не тупил, а перся следом, потопал по остановившему бег коридору дальше, недовольно сопя себе под шмыгающий нос.

      Аллен беззлобно ухмыльнулся. Пожал плечами. Послушавшись, пошел за своим маленьким проводником, впрочем, поглядывая на того все еще с не необоснованной опаской - мальчонку изредка заносило, он приваливался боковиной к лязгнувшей решетке, путался в собственных неповоротливых ногах, непонимающе оглядывался кругом, будто напрочь забывал, куда и для чего продолжает продвигаться в этот темный ночной час.

      По-своему это нервировало, по-своему – и немножечко болезненно нездорово - умиляло, но трогать Аллен его не торопился, опасаясь нового всплеска нестабильной психопатии, да и запахи подгнившего мясца и чего-то тушеного, кислого, рыбного становились лишь только сильнее - значит, столовая основалась уже совсем близко и тревожиться было почти не о чем.

      Примерно через сотни четыре метров страшный железный коридор не то чтобы закончился, но разветвился, и если левое его крыло повело себе и дальше огибать продолжающиеся где-то там железные каморки, то крыло правое, задумчиво нарисовав угол грубоватого подтертого сгиба, вильнуло в образовавшийся зазор, расширилось, провело еще с пять или шесть широких шагов и, преподнеся неожиданный сюрприз, вдруг просто взяло да и обернулось здоровенным прямоугольным залом, по-воинскому заставленным тяжелыми массивными столами абсолютно одинакового покроя такой же прямоугольной формы.

      - Это, выходит, она? Столовая? - и без того зная ответ, все-таки спросил Уолкер, снова лишь для того, чтобы было о чем говорить.

      Получил наградой кивок.

      Помешкал, пооглядывался, но, поняв, что мальчишка его удивлений не разделяет снова, пошел за тем дальше - сквозь дебри прибитых к полу столов и стульев, к кормовой стойке и сокрытой за той кухне: если еда где и оставалась, то, конечно же, только там, в туманных дебрях поваренного алтаря.

      - Знаешь... я никогда особенно не думал об этом, но столовая в Ордене впервые вдруг показалась мне, ну... приятной, я думаю... - осторожно позвал Аллен, с одной стороны желая прочертить между ними прежний, пусть и шаткий, мир, а с другой...

      С другой желая просто поговорить, чтобы не чувствовать себя спрессованной мышью в сужающейся со всех сторон, должной вот-вот разнестись на осколки банке.

      Юу, благо, откликнулся незамедлительно, кажется, напрочь уже позабыв про все свои недавние обиды.

      Шевельнул плечом, легко протиснулся между оставляющими все меньше и меньше свободного места выдвинутыми сиденьями, повернул голову, чуть приподнимая порхающие ночными мотыльками брови.

      - А с этой что не так? Мне всегда казалось, что она нормальная... Я сюда за лекарствами прихожу с самого дня рождения. И повар здесь ничего мужик, хоть я и не знаю, как он готовит.

      - Наверное, немножечко не так замечательно, как Джерри, если верить стоящим здесь повсюду запахам, но я никак не хочу его обидеть. Просто…

      - Кто такой «Джерри»? - Юу даже сбавил ход, теперь шел почти вплотную, с интересом приподнимая голову на гибкой тонкой шее, любопытствующе заглядывая в глаза.

      Освещения здесь было побольше, чем в пройденных коридорах, предметы не очерчивались, а вполне спокойно существовали рядом, и Аллен, на всякий случай придерживая мелкого за спину, когда должен был в первую очередь следить за тем, как бы не грохнуться на захламленном полу самому, с легкой улыбкой отозвался:

      - Повар нашего подразделения. Знаешь, он может приготовить абсолютно что угодно и в каких угодно количествах, и у меня такое чувство, будто он никогда, попросту никогда не устает. Ну, или он просто прячет в каждой кастрюле по собственному волшебному двойнику, а потому все у него получается настолько быстро, что не успеваешь даже задуматься: как? Он индус, если что, а еще, кажется, предпочитает девочкам мальчиков, хоть об этом у нас почему-то и не принято упоминать. Хотя, как по мне, то зря: думаю, ему было бы веселее, имей он возможность спокойно вступать в беседы, когда остальные обсуждают инакополые объекты новых недостижимых страстей…