- Это жизнь. Самая обычная жизнь, когда приходится лавировать, чтобы чего-то достичь. Тебе нужна помощь - это факт. Тебе нужно выставляться – это факт. Тебе нужно получать за свой талант деньги – это факт. Тебе нужен резонанс – это факт. Она, судя по тому, что знаем, может помочь.

Джастин кивает и хмыкает:

- Интересно, когда мне будет под сорок, тоже буду настолько умным?

- Под сорок? Ты что себе позволяешь, мелочь? ОК, оскорбление к сведению принято, наказание выбираю по своему усмотрению. И не проси пощады.

Джастин хохочет.

- Когда это просил? Брайан, да под твоими наказаниями я как Гай Муций Сцевола, стерплю все. Черт, тема закрыта, а то первое, что увидит миссис – мой стояк.

Поглаживаю его по волосам.

- Уверен, у них комфортные сортиры. Крепись, малыш, где твое самообладание? А если серьезно, ты и сейчас не дурак. И именно потому, что умный, совершишь много ошибок: часть из которых исправишь, часть захочешь исправить, но не сможешь, часть не захочешь исправлять, а оставшиеся будут доставлять тебе удовольствие. Это жизнь… Дуракам проще…

Поцелуй Джастина молниеносный, страстный и отдает каким-то отчаянием. Будто он решился… Прыгнуть с обрыва, стартовать вверх - неважно. Одной рукой сжимает плечо, другой хватает за затылок, сухой, опаляющий выдох в губы.

- Брайан, спасибо. Я люблю тебя.

Целую в ответ, обнимаю до хруста.

- Ты справишься. И я… люблю.

Миссис «первооткрывательница талантов» Груббер-Мастор приняла нас с распростертыми объятиями – новый подопечный с сопровождением прибыл. После обмена любезностями и пустыми фразами мы с Джастином расходимся в разные углы зала.

Что всегда удивляло, он моментально вписывается в любую среду. И не имеет значения, какие мысли одолевали его чуть раньше, сейчас Солнышко – олицетворение развратной скромности, так идущей начинающему талантливому художнику.

Ого, половина приятелей гей-мужа сделали стойку на Джастина: раздевают и прикусывают глазами. Блядь, что-то я не готов к подобному стремительному повороту, вопреки спичу в машине. Ум - умом, логика - логикой, правда - правдой, а… ревность – ревностью. Последнее эмоциональное с легкостью перекрывает любое рациональное. Не нравится мне все это… Совершенно не нравится. И неважно, что вторая половина гей-гостей готова «обменяться мнением» с мистером Кинни. Пофиг, что достаточно облизать губы, сделать фирменную «волну» телом, - не с целью наживы, а исключительно ради искусства, - как две трети от половины Джастина тут же «залезают в штаны» ко мне.

Черт, дело оказывается серьезнее, чем я представлял: охренительно сексуальный Джастин, если бы захотел, то прямо в оазисе благотворительности смог бы огрести себе парочку-троечку небедных папиков. И, судя по всему, они готовы обеспечить юное дарование любой помощью. Тьфу, чувство, будто Атлант на голову наступил, на долю, только на долю секунды, представил, мой Джастин оказывается похожим на молодых голубых, мечтающих о щедром папочке. И уходит под более перспективный член.

Выпить… Быстро… До дна… Отлично, виски в такие моменты помогает протрезветь. Но «камушек в ботинке» остался и трет.

Так, спокойно. Я! Ему! Доверяю! Я! В него! Верю! Я, черт возьми, да, сказал, что люблю его и это правда. Не сомневаюсь, он тоже. Но ведь отлично знаю, как может поломать жизнь, когда ради большего жертвуешь меньшим. Пусть цинично, зато справедливо. Потому что, несмотря на "верю и люблю", по-прежнему считаю, большее для него – это искусство: реализация, свой путь, имя в каталоге лучших американских художников начала 21 века. А я… Любимый бойфренд, партнер, несостоявшийся муж, - привычный Брайан из Питтсбурга. Это грубо, но это честно.

Пока Джастин вежливо беседует со своей патронессой, подходит ее муж. Безошибочный гей-радар тут же засекает мечты о моем члене в его подтянутой 55-летней заднице. Нет-нет, мистер не жеманничает, не дергается, не делает ни одного лишнего жеста, но он… жмет на меня. Мы вежливо обсуждаем обед, выставку, Джастина, других художников, шутим о политике, проходимся по моему и его бизнесу, он рассказывает об истории семьи Груббер-Мастор.

- Мистер Кинни…

Его голос становится низким и глухим.

- …не хотите ли осмотреть дом, пока моя супруга высасывает энергию из вашего… эээээээ

Я усмехаюсь.

- …моего партнера. Спасибо, мистер Груббер, крайне признателен за приглашение, но мы с Джастином планируем пораньше уйти.

- Жаль, очень жаль, мистер Кинни. Может, тогда, хорошую сигару в библиотеке? Есть уникальный кубинский экземпляр - для знатоков. Заодно похвастаюсь альбомом с оригинальными эскизами Обри Бердслея. Мы с супругой до последнего бились за него на аукционе. Уверен, вы оцените откровенность, смелость.

- Еще раз прошу меня извинить мистер Груббер. С огромным удовольствием воспользовался бы вашим предложением, однако, увы…

Развожу руками. Гейский взгляд Груббера становится жестким и, черт, злым… очень злым…

- Что ж, мистер Кинни, я понимаю и сожалею, что вы ограничены во времени. Хотя, признаться, учитывая, что ваш…эээ… партнер очень заинтересовал мою супругу, а она готова помогать ему в силу своих организаторских способностей и финансовых возможностей, - вы могли бы и задержаться. Все равно, до тех пор, пока миссис Груббер-Мастор не закончит разговор с мистером Тейлором вы обречены оставаться здесь. Однако не смею больше навязывать свое общество.

Склоняю голову, блядь, мало того, что пенсионер меня откровенно клеит, он еще и диктует правила поведения, уверенный, я обязан трахнуть его в благодарность за труды женушки.

Груббер оборачивается.

- Мистер Кинни, я очень разочарован, что вы не согласились составить компанию, знаете ли, не привык к отказам.

Трежды блядь! То есть, расплатиться за Джастина? Внезапно пробивает холодный пот: а если миссис лесби подобным образом поставляет молодые зеленые задницы своему супругу и его клике? Вся игра «в меценатство и покровительство» ради этого? И я, как всегда считал, проницательный Кинни, сам толкнул Солнышко в омут? Вспоминаю, что вещал в машине о принципах и возможностях, кто кого имеет и…, черт, натурально тошнит. Единственное желание - схватить в охапку и тащить в Питтсбург.

Стоп, Кинни. Джастин не игрушка, не ребенок и это его жизнь, правила которой он создает сам, пути движения выбирает сам. Семь месяцев назад вы решили, пришли к соглашению. Ему надо сделать себя, показать. А семья Груббер-Мастор… Я застонал. Семья Груббер-Мастор за определенные заслуги этому очень и очень поспособствует. Был уверен, если Джастин пойдет на договор, они, со своей стороны, тоже будут придерживаться правил. И он выиграет.

Потом станет успешным, известным, на его выставки станут ломиться покупатели, критики. И кого тогда будут ебать условия договора! Если бы он был посредственностью, прокладывающей путь наверх только с помощью задницы, отсосов и интриг, - первый бы не стал тратить время. Но он всегда был талантливым упрямцем и принципиальным засранцем. К сожалению, талантливым засранцам тоже нужна помощь. А тут я бессилен…