Он говорил тихо и с такой любовью в голосе, что я едва сдержал навернувшиеся слезы. Еще никогда раньше мы не разговаривали с животом, и вообще обычно ребенок воспринимался нами как третье лицо, которого нет рядом, а сейчас я чувствовал, что нас трое, даже если она не дает себя почувствовать напрямую.

- Привет, - сказал я в тон мужу и погладил живот большим пальцем. И ребенок вдруг отозвался на мой голос едва заметным движением под плотной кожей гибрида. К слову, оказалось, что очень тонкая просвечивающаяся кожа гибрида при беременности образует какой-то плотный кокон вокруг плода, который защищает котенка, в силу его общей хрупкости. Поэтому живот Джастина был очень твердым, хотя все таким же бархатистым на ощупь.

- Чувствуешь? – на выдохе спросил Джастин, едва я ощутил мерное покачивание под рукой. Я почему-то ждал, что в меня ткнётся маленькая пятка или кулачок, но ничего подобного не случилось. Это было похоже на водяной матрас, в котором медленно перекатывалась вода от оказанного давления.

- Чувствую, - ответил я и, чуть надавив пальцем, очертил линию, по которой прошлась внутри волна, и ребенок снова повторил движение за мной. – Удивительно.

Я широко улыбнулся, неотрывно следя за животом и движением на нем. Джастин тихо рассмеялся надо мной, и накрыл мою руку сверху.

- Нам надо придумать ей какое-то имя. Не можем же мы всегда говорить «она» и «малышка».

Джастин медленно поднялся и обнял меня, прижимаясь ближе и говоря в мои губы. Я поцеловал его, обдумывая слова. Имя, так же как и пол, почему-то совершено меня не заботило, и я просто забыл подумать об этом раньше.

- Как ты хочешь ее назвать?

- А у тебя самого есть идеи? – усмехнулся Джастин и еще раз чмокнул меня, поднимаясь на ноги и медленно двигаясь на кухню. Он действительно серьезно отнесся к нашим с доктором просьбам беречь себя, и нечеловеческая скорость временно сменилась вполне приемлемой. Он осторожно огибал все предметы и неосознанно прикрывал живот рукой, когда приближался к чему-то. И я был благодарен ему за такую заботу о малышке и себе.

Я поднялся следом и тоже пошел на кухню, желая помочь.

- Честно говоря, у меня нет идей. Я поддержу твой выбор.

- Мне нравятся урчащие слова, - промурлыкал Джастин, а я непонимающе посмотрел на него. – Ну, что-то типа Мэри, Мариам, Кимберли или Мюриэл. Если она будет расти полноправным человеком, над ней не будут смеяться из-за мурчания, и это будет даже мило.

- Мне нравится.

- Какое?

- Любое из них. Ну, только, пожалуй, кроме Мюриэл. Так звали мою тетку, и она была ужасно противной.

Джастин фыркнул и рассмеялся, доставая обед и накрывая на стол. Он долго еще приводил аналогии с другими обладательницами понравившихся имен, и мы решили, что основываться на истории не слишком разумно, так и имена все закончатся.

Еще несколько раз за день Джастин подзывал меня, чтобы я потрогал, как шевелится дочь, и мы неизменно замирали на месте с широкими улыбками. Каждый раз мы начинали разговор с ней, ожидая ее ответа или очередного толчка, но ребенок, услышав голоса, замирал, прислушиваясь, и прекращал всякое движение.

Перед сном я даже поругался с малышкой из-за того, что она движется только, когда я отхожу или молчу, но стоило мне заговорить, как она пугалась и замирала. Мне даже представилось, как ушки, которых, наверное, даже еще не существует, прижимаются к ее маленькой головке, и она сжимается вся, когда слышит мой голос. И меня очень расстраивала такая реакция.

Но Джастин убеждал меня, что она просто прислушивается к знакомому голосу, а движения мешают звуку. И я поверил ему в какой-то момент и даже примирительно чмокнул живот.

На следующий прием доктора мы буквально ворвались в кабинет, на ходу сообщая все наши новости и, конечно, самое главное, требуя от доктора немедленно потрогать живот.

- Успокойтесь, - рассмеялся доктор и поднялся из-за стола. – Сколько от вас шума. Что случилось-то?

- Она теперь шевелится, мяу! – громко ответил Джастин и для убедительности прогнулся в спине, демонстрируя свой растущий животик.

- Ты подрос, - с улыбкой заметил доктор. – Это замечательно, что шевелится, - уверено сказал он, в первую очередь, мне, потому что наши тревожные разговоры после приемов продолжались, и сейчас я впервые дал себе немного расслабиться, да и доктор заметно оживился. Он потрогал подставленный живот и усмехнулся, довольно кивая нам.

- Давайте посмотрим скорее, - нетерпеливо попросил Джастин, быстро поглаживая живот и переваливаясь с ноги на ногу. Его хвост единственный не поддавался моему запрету на быстрые движения, и сейчас активно двигался по полу, демонстрируя нетерпение хозяина.

Доктор с усмешкой проводил нас к знакомому креслу, и Джастин уже на ходу снял кофту, открывая живот. А мне в очередной раз показалось, что животик слишком маленький. Через несколько месяцев нам уже предстояло рожать, а животик был, как на самых ранних сроках у людей. И если раньше я не решался спросить, то сейчас вырвалось.

- Доктор, - позвал я, и мужчина встретился со мной взглядом, так и не донеся датчик до живота гибрида. – Почему живот такой маленький? Она нормально растет?

- Сейчас посмотрим, - с улыбкой ответил он, и сейчас она почему-то меня не успокоила. Что сложно было просто сказать – да?

Мы привычно всматривались в серый монитор, на котором теперь появлялись большие черные пятна, и доктор усердно в них тыкал и доказывал нам, что это похоже на ребенка. Я, честно говоря, никаких сходств не видел, но верил профессионалу безоговорочно и всегда послушно кивал.

Вот и теперь он ткнул в большое размытое пятно и радостно взглянул на нас, но мы только удивленно смотрели то на него, то на монитор, не понимая, что его так обрадовало.

- Смотрите, как выросла, - едва не хрюкая от удовольствия, сказал доктор. – У нее вполне нормальные размеры, не волнуйтесь, - и добавил для меня: – С ней все хорошо.