Надразум все еще раз как следует взвесил (эту чудовищно далекую аналогию примитивного земного языка все же можно было применить к тому, что сейчас делала Сущность), проанализировал свою стратегию и начал творить. Он, обладая неизмеримо большим набором чувств, чем все последующие обитатели этого космоса, которые неизменно придут сюда, точнее, зародятся по воле третьей ипостаси Абсолютного Творца, понимал, видел это пространство во всем его псевдотрехмерном многообразии. Да, замысел Превышнего-Творящего был оригинален и, как всегда, заслуживал тщательного изучения. Конечно, он имел много общего с такими же Ячейками Фрактала Пространств, например, так же как и все был закапсулирован потенциальным барьером в верхнем и нижнем пределах пространства. Проще говоря, ничто материальное без должного знания и умения из этого космоса не могло попасть в другие Ячейки.

Но были и отличия. Так, чем дальше проникал "взор" Сущности в глубины микромира, тем метрика пространства скатывалась к элементарной плоскости, и, наоборот, в глобальных масштабах она вырастала и приближалась к геометрическому четырехмерью.

Чтобы все многообразие и красоту подобного континуума смогли оценить его будущие обитатели, необходимо было: во-первых, создать на этих поистине колоссальных просторах космоса видимые ориентиры для визуального определения длины, ширины и высоты, во-вторых, создать своего рода островки материи, где потом, в дальнейшем можно было зародиться жизни и местному разуму.

Пора было начинать. Впервые со времен развертки по местному космосу протекла волна колоссальных судорог. Первичный вакуум, ничем не возмущенный, разглаженный, представлял собой фактически единую упругую среду, с колоссальными натяжениями во все стороны. Однако сила, которой обладал Творящий, способна была перевоплощать и этот континуум по своему разумению. Судороги пространства стали стягивать элементарные кирпичики, из которых состояло все сущее, группировать их. Энергия, возникавшая в результате таких объединений, повсюду росла и, наконец, добравшись до критических своих значений, изверглась в виде потоков света, излучения. Космос засверкал. В нем начали образовываться элементарные частицы, группироваться первые атомы и образовываться вещество. Поначалу все вещество было горячим. Оно не усложнялось и выглядело со стороны как первородный бульон. Собственно, это и был бульон для будущих звезд галактик и планет.

Сверхразум завершил первый этап своего акта творения. Но оставались еще два, не менее важных, а, может быть, и более. Они призваны были усложнить уже изменившийся космос, привести в него еще более тонкую гармонию, красоту и разнообразие.

Надразум разделил свое воздействие на две части. Следовало использовать абсолютно все пространство, вверенное ему Превышним-Творящим, поэтому второе воздействие он произвел на макроуровне, а третье - на уровне микромира. Волны воздействия, которые выглядели подобно судорогам, объединили вещество в нечто понятное, заставили его собраться вокруг единых центров. Кроме того, по воле Надразума в космосе вспыхнули ярчайшие объекты, которые по задуманному плану должны были являться своеобразными маяками и его клеймом в этом Мире, клеймом мастера.

Его роль была полностью исполнена. Вскоре здесь возникнут звездные острова всевозможных видов, которые будут в дальнейшем объединены в еще более масштабные формирования. Возникнут звезды, планетные системы, и жизнь данного космоса будет полна гармонии и умиротворения.

- Очнись, - пропищал в голове мысле-голос персинка.

Виктор пришел в себя от воспоминания о сегодняшнем новом сне. Что это было? Кого он видел на этот раз? Конечно, ясно было одно - и первый, и второй сны были связаны и, кроме того, сегодняшний продолжал предыдущий. В этом Гагарин совершенно не сомневался.

- Эй, ты уже тут, или еще там? - вновь пропищала Влада.

- Ага, - машинально в слух ответил Виктор, продолжая обдумывать увиденное. Да, сомнений не было, он сегодня ночью сподобился лицезреть акт сотворения Метагалактики, Домена некой разумной, даже Сверхразумной системой. Но, тогда выходило, что таких Доменов или... Ячеек существовало великое множество? И кто же был первый творящий, собственно говоря, и создавший Домен?

Короче голова у Виктора шла кругом. Мысли никак не хотели выстраиваться в привычное рабочее русло, и это нервировало, злило, в общем, делало что угодно, только не внушало комфорта и уверенности.

- Вижу, как ты здесь. Блуждаешь где-то далеко-далеко. Между прочим, это ответственная церемония. Ни каждый день, даже ни каждый год ВКС и лично его председатель награждает гражданина Федерации таким почетным званием. И если ты все это время будешь стоять там с кислым лицом, многие просто не поймут.

- Какая разница, какое у меня будет лицо, - меланхолично промямлил Гагарин, - все равно это сплошной пафос и ничего более.

- Мог бы тогда отказаться. Тебя никто не тянул к этой награде, так что будь добор соответствовать случаю.

Виктор хотел было еще что-то ответит своему персинку, но в это время двери в главный зал Всемирного Координационного Совета распахнулись, и Гагарин под рукоплескания нескольких сотен человек вошел внутрь.

Он никогда здесь не был и никогда не думал, что окажется в святая святых человеческой политики. Сейчас же он смотрел на окружавших его людей и отчего-то видел в них марионеток, которых некто неведомый и могучий, до сих пор не желавший выходить из тени, периодически дергал за веревочки, заставляя танцевать под его и только его дудку.

Здесь были все. Острый взгляд то и дело выхватывал знакомые лица. Напряженный, рентгеновский глаз Арсения Морозова, приклеенная, хотя достаточно качественно, улыбка на его лице; гора главного безопасника Виктора Баренца, столь же неподвижная и могучая, сколь и всегда; Де Соуза, похоже испытывающий действительно неподдельную радость, глядя в эти мгновения на Гагарина; Карл де Броль, задумчивый, сосредоточенный, можно даже сказать, спящий в эти мгновения в своем кресле, ну, и конечно, сам глава ВКС и председатель Совбеза, господин Мейерхольд. Удивительным все же был этот человек. Не обладая в общем-то ни традиционным сверлящим взглядом Морозова, ни богатырской статью и спокойствием недвижимой горной гряды Баренца, Людвиг способен был из своеобразного бочонка с пивом на ножках превращаться в действительно толкового, властного и справедливого руководителя, которому хотелось подчиняться. Вероятно, именно эта особенность вознесла его на столь высокий в человеческой иерархии пост.

Виктор неспешным, плавным шагом переместился на центр огромного зала, замер. Разумеется, он был в курсе, что практически все в этом помещении, кто имел хотя бы мало-мальски значительные пси-способности, пытались его аккуратно зондировать, понять, но Гагарин не собирался никого впускать в свою голову. Он отдавал себе отчет, что вот здесь-то, наверняка, среди всех этих безусловно достойных представителей рода людского, есть агенты Врага, работающие на него либо по собственному желанию, либо запрограммированными. И кому попало демонстрировать свои мысли, было бы верхом глупости.

Полковника среди собравшихся людей не было, а жаль - вот кого-кого, а его Виктор был бы действительно искренне рад видеть. Хотя вся эта церемония для него ровным счетом ничего не значила, еще один воинский ритуал, который надлежало обязательно исполненить.

Его тело украшал парадный мундир: агатово-черный китель и точно такие же брюки, на плечах сверкают погоны майора (раз Мейерхольд в присутствие другого военного чина уведомил Виктора о повышении, то теперь он имел права носить именно их), на груди голограмма аксельбанта, на поясе - золотая лента с изображенными на ней двенадцатью зодиакальными созвездиями.

Людвиг слегка развел руками в стороны, как бы приглашая всех садиться, и оглушительные овации сразу стихли. Он откашлялся (неужели ком в горле встал, или тут что-то еще?) мило улыбнулся, действительно искренне, с какой-то затаенной строгостью и надеждой, и начал говорить: