Бежана обожает детей. Придет к соседке, присядет у порога и попросит:

— Мака, одолжишь мне своего пацана?

— Зачем он тебе, Бежана?

— Да так, поиграюсь с ним… Хочешь играть в лошадки, Тариэл?

— Хочу!

— Ну давай! Садись сюда, мне на шею… Вот тебе хворостинка, только не бей меня больно… Ну? Готов? Поехали!..

Став на четвереньки, Бежана с мальчуганом на шее носится по двору. Ребенок визжит от восторга… Бежана ржет… Забавы Бежаны ни у кого не вызывают опасений. Все знают, что ребенку с Бежаной не грозит никакая опасность — он ласков и осторожен с ним, как родная мать. Но Бежана сам чувствует неловкость за свое пристрастие к детским шалостям, и потому просьба его звучит робко и застенчиво:

— Машико, одолжишь мне своего пацана?

Ко мне Бежана питает особую любовь и уважение. Я — единственный поверенный всех его тайн, а сам Бежана — единственный на селе человек, который считает меня самым умным и достойным среди наших соседей. Я очень люблю Бежану.

В прошлое воскресенье Бежана вошел к нам во двор и позвал:

— Сосойя!

Я и тетя вышли на балкон.

— Иди сюда, Бежана! — пригласила тетя Бежану.

— Неси сюда, если есть чем угостить! — ответил он и прилег под шпанской вишней.

Тетя собрала на подносе ломоть сыра, половину мчади, стакан вина и спустилась во двор. Я последовал за ней.

— Доброе утро! — приветствовал нас Бежана, взял из рук тети поднос и стал с аппетитом уплетать мчади с сыром. — Дрова не нужно наколоть, Кето? — спросил Бежана.

— Нет, Бежана!

— Отлично! Может, сходить на мельницу?

— Нет, Бежана, не нужно ходить на мельницу! — улыбнулась тетя.

— Еще лучше! А может, корову погнать на выпас?

— Нет, Бежана, не надо!

— Совсем хорошо!.. — Бежана отпил глоток вина. — А почему, Кето, дорогая, сыр у тебя несоленый?

— Нет соли, Бежана…

— Вот-вот! Нет соли!.. И что же? Меня называют дураком, а нашего дурака — председателя Кишварди — умным человеком!

— Не поняла тебя, Бежана! При чем тут председатель?

— Как при чем?! Что он сеет? Кукурузу да просо! А почему бы ему не посеять соль или сахар? А? Ведь вздохнет народ! Что, не прав я, Сосойя?

— Прав, конечно, Бежана! Но почему ты сам не сеешь соль?

— Все хорошие земли — у колхоза. Что мне делать? В прошлом году я все же посеял соль на моем истощенном участке, да ничего не взошло! А хотя бы и взошло, разве напасешься соли на стольких голодных людей?

Тетя вздохнула и ушла.

Бежана проводил ее взглядом и обратился ко мне:

— Ну как, выходит она за Датико или нет?

— За какого Датико?!

— За бригадира Датико, какого же еще! Недавно встретил я его в лесу. Ого! Обвешан оружием, как николаевский стражник! Он по секрету сказал мне, что его прислали сюда по сверхсекретному заданию правительства и что об этом нельзя никому говорить!..

— А ты что?

— Что «что»? Я сообщил двум доверенным лицам — нашему председателю и Бадрии, который в милиции работает. Они ведь партийные, им можно. Они не выдадут… А впрочем, мне-то что!.. У меня другое к тебе дело, Сосойя!

— Что за дело, Бежана?

— Понимаешь, человек один там, в плантации… Не знаю, что с ним делать…

— Какой человек? О чем ты, Бежана?

— Ты что, Сосойя, перестал понимать грузинскую речь? Говорю тебе — там, в чайной плантации, у меня человек!

— Кто он такой?

— А я почем знаю?

— Спросил бы его!

— Спрашивал! А он молчит! Лежит с закрытыми глазами, улыбается и молчит.

— Дышит?

— Не знаю.

— Может, он мертвый?

— Дурак! Где ты видел улыбающегося покойника?

— Так что же с ним?

— А я почем знаю!

— Что же ты знаешь, болван! — взорвался я.

— Сегодня воскресенье, завтра будет понедельник! Это я знаю!

— Ох, Бежана, беда мне с тобой!.. Идем, покажи, где этот твой живой мертвец!

Бежана встал и пошел, напевая свою любимую:

Мы миновали несколько домов, свернули на тропинку и подошли к раскинувшейся на склоне плантации чая, вдоль которой тянулся ряд тунговых деревьев.

— Во-он там, под последним тунгом! — показал Бежана рукой.

Я сбежал по склону и остановился как вкопанный у дерева.

В высоких зарослях папоротника лежал исхудалый, мертвенно-бледный, заросший бородой русский мужчина в военной гимнастерке. Я нагнулся, приложил ухо к груди незнакомца и уловил слабое биение сердца. Я дотронулся рукой до его щеки — она пылала жаром.

— Когда ты нашел его, Бежана?

— Утром.

— И молчал до сих пор?!

— Я сразу же побежал к тебе, дорогой мой, но по дороге забыл… Плохо без сахара. Сосойя! Люди стали забывчивыми… Вчера утром встретил я Аквиринэ… Посмотрела она на меня, улыбнулась, а поздороваться забыла… Говорят, что…

— Ладно, ладно!.. Помоги-ка поднять его! Видишь, умирает человек!

Бежана в два счета сгреб мужчину.

— Куда его?

— Домой!

— Ты что, ошалел? Покойников выносят из дома, а я его понесу домой?

— Да не к тебе! К нам домой!

— К вам — пожалуйста!

Бежана несколько раз подбросил мужчину на руках, обнял его поудобнее и стал вприпрыжку подниматься по склону, приговаривая:

— Нно-о-о, лошадка, нно-о-о… А как его зовут? — спросил вдруг он меня.

— Откуда мне знать?

— Сосоин русский он! Сосоин русский! — нашелся Бежана.

Мы пришли домой, поднялись на балкон. Незнакомца уложили на мою кровать. Тетя в недоумении глядела на нас.

— Кто это? — спросила наконец она.

— Сосоин русский! — ответил обрадованно Бежана.

— Мы нашли его в плантации… Помоги ему, тетя! — попросил я.

— Да кто он, этот несчастный?

Тетя положила руку на лоб незнакомца, покачала головой и отошла от кровати.

— Сосойя, принеси уксус!

Я сбегал на кухню. Когда вернулся в комнату, тетя сидела у изголовья больного. Она распахнула ему на груди гимнастерку и отшатнулась: под правым соском незнакомца краснела свежезарубцевавшаяся рана с человеческий кулак. Тетя осторожно поставила больному термометр, потом налила уксус в глубокую тарелку, разбавила водой, смочила полотенце, отжала и наложила ему на лоб.

— Нужен ему твой уксус! — вмешался Бежана. — Напои-ка ты его вином и накорми чем-нибудь, видишь — человек умирает от голода!

— Ох, Сосойя, Сосойя, впутал же ты меня в историю! — вздохнула тетя. — А если, не дай бог, умрет он, что мне тогда делать? Ты подумал об этом?!

Она вынула термометр и ахнула:

— Сорок и шесть!.. Беги, Сосойя, за врачом!

— Ему не врач, ему вкусная пища нужна! — продолжал свое Бежана.

— Да иди ты!.. — прикрикнула на него тетя. — Ступай, Сосойя!

Я побежал. В медпункте врача не оказалось… «Вызвали в район, сегодня не вернется», — сообщила уборщица. Тогда я направился к Хатии и рассказал ей все. Хатия посоветовала сходить к бабке Аквиринэ. Пошли к бабке. Я рассказал ей все сначала. Аквиринэ прихватила с собой какие-то настои в маленьких аптечных пузырьках, и втроем мы вернулись домой.

— Русский! — удивилась Аквиринэ, взглянув на больного.

— Русский! — подтвердила тетя.

Больной был по-прежнему без сознания, но теперь он дышал спокойнее и чему-то улыбался.

— Вот дурак! Нашел время улыбаться!.. А ты почему вчера утром не поздоровалась со мной? — упрекнул Бежана Аквиринэ.

— Да ну тебя! — отмахнулась старушка. — Битый час ты болтал со мной, забыл?

— А-а-а, ну хорошо…

— Принеси-ка стакан «адесы», Сосойя! — попросила Аквиринэ.

Я принес. Аквиринэ намочила кусок ваты в вине и провела им по губам больного. Спустя минуту он чуть раскрыл губы. Аквиринэ снова намочила вату и накапала в рот больному несколько капель. Тот сделал глотательное движение и застонал.

— Дай-ка мне это вино, если ему не хочется! — Бежана протянул руку.

— Пропади ты пропадом, Бежана! Не такой уж ты дурень, чтобы не отличать больного от здорового! Пошел вон!