Когда вопрос «Kio li estas?» относится к человеку, то в ответе должна присутствовать профессия или вообще место (роль) в обществе.

Местоимения kia-tia-ia-ĉia-nenia всегда связаны с качеством того предмета (лица), к которому они относятся. И если вопрос «Kia li estas?» относится к человеку, то требует указания его качества (bela, alta, korpulenta, forta и т.д.).

Местоимения kiu-tiu-iu-ĉiu-neniu несут в себе двойственность, легче всего обнаруживаемую на примере вопросительного «kiu». Оно означает «кто» и «который», и это создает затруднение. Но затруднение это разрешается довольно просто. Когда речь идет просто о вопросе, то «kiu» означает почти всегда «кто», и в ответе должна быть наиболее характерная особенность или определение (по существу) данной личности. Применительно к людям это требует имени (отчества), фамилии, а если описательных средств, то наиболее точно характеризующих данную личность по существу (тот самый человек, который вчера делал доклад на собрании — tiu sama homo, kiu hieraŭ prelegis dum la kunveno). А когда речь идет о придаточном предложении, то kiu преимущественно означает «который». Другими словами, как вопросительное местоимение, это — «кто», а как относительное — «который».

Начинающие переводчики часто путают местоимение kio с союзом ke. В примерах применения этих слов снова подчеркивается роль местоимения kio в предложении:

Следует несколько остановиться на роли частицы ĉi. Будучи создана первоначально только для местоимений и наречий для выражения близости или приближения, эта частица в дальнейшем получила интересное развитие. Применительно к наречию «здесь» (tie — там, ĉi-tie — здесь) всё осталось, как было. Но за пределами этого наречия она приобрела более широкий диапазон применения, несколько утратив свое первоначальное назначение. Действительно, чрезвычайно широко применявшаяся в девятнадцатом веке и в начале двадцатого для перевода слов «этот, эта, это, эти» чисто формально, даже когда речь шла безусловно не об «этом», а о «том» (например, «этот дом стоял на данном месте вплоть до прошлого года и был снесен» — речь, конечно, идет уже не об «этом», а о «том»), она постепенно отступила от этой формальности. И в современном языке ĉi с указательными местоимениями применяется только в предложениях, когда фигурирует «тот» и «этот» или когда очень ясно требуется подчеркнуть непосредственную близость чего-то (например, «в данной статье» — en tiu ĉi artikolo). Во всех же других случаях применяется «тот» (то, та, те) — tiu, tiuj. Поэтому переводчик должен очень осторожно обращаться с частицей ĉi при переводах русских «этот, эта, это, эти», которые в большинстве случаев на эсперанто выражаются при помощи tiu-tiuj. Но ĉi появилась во многих канцеляризмах: ĉi-kune, ĉi-sube, ĉi-lige, ĉi-loke, ĉi-okaze и т.п., а также в прилагательных и наречных конструкциях, выражающих близость или сильную определенность: ĉi-strata aspekto, ĉi-urba moro, ĉi-direkte, ĉi-foje, ĉi-maniere.

Но малоопытные переводчики стали употреблять эту частицу совсем не к месту, в таких например сочетаниях как ĉi domo, ĉi tago, ĉi urbo, ĉi floro, ĉi viro и т.п. Практически этим способом вводится второй артикль со значением, полностью совпадающим с определенным артиклем la — вещь явно ненужная, в особенности если учесть, что la — очень благозвучное слово, а ĉi — не очень благозвучное шипящее, перегружающее речь довольно какофонической «музыкальностью».

Главное внимание в явлениях грамматического соответствия необходимо уделить глаголу, потому что здесь по сравнению с русским языком имеются значительные различия. В русском языке имеется категория вида. И в русском языке глагол имеет пять видо-временных вариаций. В эсперанто глагол имеет простые формы и сложные формы: три простых времени и девять сложных (для действительного залога). Для страдательного залога тем же пяти видо-временным вариациям русского языка противостоят девять сложных времен эсперанто. Простых форм страдательного залога в эсперанто нет.

Что касается настоящего времени, то можно считать, что между русской формой «я вижу» и эсперантской mi vidas имеется полное соответствие. Но уже прошедшее время — mi vidis — означает и «я видел» и «я увидел». Т.е. категория вида в простых формах не отражается. Точно так же и будущее время — mi vidos — соответствует русским «я увижу» и «я буду видеть».

Начинающие переводчики, не обращая внимания на предупреждения своих педагогов об отсутствии видов в эсперанто, пытаются протащить русский вид «через черный ход». Они принимают, что суффикс «ad» есть аналог русского несовершенного вида, а приставка «ek» аналогичным образом выражает совершенный вид. И такой «перевод» всегда выглядит очень смешно. Кроме того, что очень назойливо глядят из каждого глагола «adas-adas-adas» (вот как раз удобный случай для разговора об «адасизмах»), а также «ek-ek-ek». И предложение по смыслу уходит (иногда далеко, иногда не очень) от русского оригинала. Например: «Он ждал ее под часами» — li atendadis ŝin sub la horloĝo — выглядит так, как будто он часто приходил, чтобы ожидать ее под часами, хотя в действительности в русском тексте выражается одно единственное ожидание. Точно так же ekvidis означает «мельком видел», а «увидел» будет просто vidis. А если взять, например, fali и ekfali, то они оба означают одно и то же, поскольку в слове «упасть», уже в самом корне, заключается мгновенность действия. Поэтому «ek» в слове ekfali является попыткой уточнения, которое ничего не уточняет и потому служит просто лишним привеском.

Картину применения глагола в эсперанто лучше всего представить себе графически. На прямой линии (линии времени или линии жизни) расположены три точки: П, Н и Б. Точка Н есть данный настоящий момент (теперь, сейчас, в настоящее время, в настоящий момент). Точка П есть область воспоминаний о каком-то определенном моменте (уже канувшем в прошлое). Точка Б есть зона планов на будущее, прогноз, зона намерений, связанная с каким-то определенным моментом в будущем.

Некоторое общее замечание о глагольных формах. Формы «anta-inta-onta» имеют все глаголы без исключения. Формы же «ata-ita-ota» имеет только часть глаголов, а именно глаголы переходные. И именно по наличию этих форм (ata-ita-ota) и различаются в эсперанто переходные глаголы. Точно так же, как и в русском языке, где только переходные глаголы имеют страдательные формы (мый-нный-тый).