При переводе с одного национального языка на другой переводчик по отношению к одному из них чувствует себя иностранцем. Совсем иначе дело обстоит с переводом на эсперанто. Здесь само понятие «иностранства» не существует. Человек, владеющий этим языком, ощущает в нем свою национальную «собственность», и поэтому манипулирует в процессе перевода с той же степенью свободы, инициативы и «дозволенности», с которой ведет себя переводчик национального языка, переводящий на свой родной язык.

Этому способствует также тот факт, что эсперанто-лексика является более моносемантичной, чем лексика национального языка. А традиция, которая шаг за шагом внедряется в эсперанто, в большой степени определяется логикой и «здравым смыслом». Но, конечно, и здравый смысл в различных языко-системах несет на себе следы этих систем. Поэтому здравый смысл эсперантистов является категорией, которая на каждом шагу и каждую минуту контролируются в жизни теми отголосками, которые приходят от представителей других национальных языко-систем. И поэтому рождающаяся в определенной «лингвосистеме» и несущая на себе в течение известного промежутка времени следы этого «первородства» форма языка эсперанто далее становится общепринятой и переходит в норму или отрицается, отбрасывается и исчезает.

Если провести аналогию между переводом с национального языка на национальный и с национального языка на эсперанто, то на данном этапе, с одной стороны — это как бы пересадка с одного курсирующего поезда на другой иного направления. С другой стороны — это пересадка с поезда в лес, где необходимо самостоятельно разыскивать или прорубать путь. Но и перспективы при этом различные. С одной стороны — ограниченность стенками вагона, с другой — широкий пейзаж и манящие дали.

Но это пока все еще метафоры на подходе к цели. А изучать мы будем все грани единого явления «языковой конформности», совершенно искусственно рассекая его на упомянутые четыре явления или грани или компонента, которые в жизни туго переплетены в один узел комплексного соответствия. Следовательно, отвлекаясь от фактической «правды жизни», мы будем на некоторой стадии рассматривать каждую из этих граней как самостоятельную. Но при этом ни на секунду не будем упускать из виду этой отвлеченности подхода, памятуя, что они всегда выступают «единым фронтом» — все вместе и одновременно. Начнем мы наше исследование лексическим соответствием. Начинающий переводчик всегда переводит слова. И всегда стремится найти такое одно слово языка перевода, которое даст ему стопроцентное соответствие с аналогичным словом оригинала. Это стремление можно понять, очень часто при переводе этого оказывается достаточно. Но при этом переводчик должен сразу усвоить самый главный тезис. Очень часто такой подход к переводу есть принцип крайне враждебный самой идее хорошего перевода. Конечно, можно было бы механически заменять слово за словом элементы языка №1 элементами языка №2, если бы словари обоих этих языков были абсолютно идентичными. Но этого на практике нет. Сопоставляя два словаря (в расмматриваемом случае Р-Э), в каждой строчке переводчик натыкается на пробелы то в Р, то в Э. И это значит, что стремление к такой механизированной замене очень опасно и терпит или таит в себе фиаско немедленно. Такая замена почти всегда дает не перевод, а искажение.

Но, естественно, могут быть такие случаи, когда замена слова языка №1 словом языка №2 будет и оправданна и правильна. Например, если вся «фраза» состоит из одного слова (скажем, «да!») или если, например, речь идет о надписи на вывеске «Парикмахерская» или «Молочная» или «Книжная лавка». Но и в таких случаях, если одно-единственное слово фразы представляет собой не известный материальный предмет («стол», «сыр», «улица»), а слово, несущее более значительную психологическую нагрузку (например, «угораздило» или «прохлаждаетесь» или «влетит»), то здесь уже приходится считаться с влиянием второй пары соответствия, о которой будет речь впереди.

Таким образом, самым первым принципом, который должен усвоить переводчик, является «дословный перевод (почти) всегда неправильный». Вот одно из многочисленных искажений этого типа. В Риге выражение «делать нечего» перевели на эсперанто дословно и пустили в широкое плавание как «nenion fari», т.е. «ничего не делать».

На русском языке, пользуясь омонимическими значениями слова «перевод», можно сказать: «Перевод слов есть перевод (пустая трата) слов!»

Но тем не менее слова существуют, слова являются первичной материей языка. Да и в проблемах перевода имеется «лексическое соответствие», что в общем значит соответствие слов. Как же поступать переводчику? Ведь перескочить через слова, чтобы добраться до смысла и в конечном счете до текста — невозможно. Покажем сущность лексического соответствия на конкретных примерах. Здесь общий методологический подход характеризуется тем, что слово стремятся уразуметь в контексте. Т.е. учитывая, что окончательный смысл слову придают его спутники, слова, находящиеся с данным словом в «локтевой связи», стремятся «выщелочить» этот окончательный смысл, используя контекст. Ну, а если этого контекста нет, то его присовокупляют искусственно, пользуясь своеобразной «вероятностью», диктуемой более широким отрезком изложения, текста и т.п.

Для примера возьмем два русских очень простых слова: «принять» и «выйти». Стоит только взять какое-либо конкретное применение такого слова, и тут же можно легко увидеть, какая странность или даже карикатура получается, если попробовать автоматически при помощи словаря заменять слова. Можно, конечно, взять для этого эксперимента и другие слова. Важно лишь, чтобы такое слово отличалось полисемантичностью. И для переводчика такое слово всегда представляет собой «камень пректновения». Обычно в словарях этим словам уделяется огромное место со множеством пояснений, примеров применения и различным изложением тонкостей, потому что только познакомившись со всем набором значений, которые может принимать такое слово в окружении своих друзей и соседей, можно правильно со знанием дела выбрать для него эквивалент на языке №2, отвечающий данной конкретной обстановке. Но даже представление для пояснений тонкостей этого слова большой «текстовой площади» в словаре не решает проблемы. Польностью перебрать или регламентировать весь диапазон значений и специфики невозможно. Пришлось бы целый том посвятить одному-единственному слову подобного типа. Поэтому многое остается за кадром. И очень трудно человеку, подходящему к слову через словарь, правильно употреблять его в жизни, где традиция внедряется в процессе многолетних упражнений. И поэтому мгновенно коллектив определяет иностранца по неловкому включению слова или слов в предложение, где положено быть не этому или не этим, а другим собратьям. В словарях очень часто перечисляют семейства или гнезда, помечая их цифрами, но и это не исчерпывает всех вариаций.

Итак, мы остановились на слове «принять» (akcepti). В словаре Ожегова даются 16 гнезд для этого слова.