— Ну, ну, продолжайте, мой милый!.. — задыхающимся голосом торопил Джека старик.

— Затем, — продолжал рассказчик, — дядюшка взял меня за руку, и мне показалось, что мы с ним летим куда-то далеко. Вдруг мы очутились в каком-то саду, и перед нами были кусты, вот эти самые кусты, которые я теперь вижу здесь!

— Он вас привел сюда? В мой сад?

— Не знаю, но дайте мне докончить: дядюшка приказал мне идти за ним, и, обогнув эти кусты, мы очутились на маленькой песчаной площадке, посреди которой возвышалась на кирпичном пьедестале старинная бронзовая ваза…

— Ваза… Кирпичный пьедестал… да это у меня в саду!.. — чуть не задыхаясь от волнения, лепетал старик. — Пойдемте… я вам покажу!

И он увлек Джека за собой к тому месту, где действительно, как это уже хорошо было известно Джеку из сообщений Нилии и из планов Лавареда, стояла на своем кирпичном постаменте старая бронзовая ваза.

— Ну что? Узнаете?

— Это, право, непостижимо! — воскликнул юноша. — Все, все именно так, как и видел во сне!

— Ну а сокровища? — прошептал мистер Бобинов.

— Сокровища! — повторил Джек задумчиво. — Сокровища… обещайте мне, что, если я укажу вам место, мы разделим их пополам между собой.

— Пополам! — вздохнул старик. — Хм! А, впрочем, так как вы женитесь на моей дочери, то, пожалуй, поделим их пополам, только в таком случае я не дам ей приданого.

— Но позвольте!.. — запротестовал было Джек.

— Нет, уж оставьте! К тому же подумайте, ее деньги будут в хороших руках и когда-нибудь достанутся вам же, следовательно…

— Пусть так! — согласился Джек. — Так вот, дядюшка указал мне на этот пьедестал и сказал: «Надо прорыть землю до глубины двух метров, затем под нею будет свод, надо раскрыть этот каменный свод, под которым окажется подземелье, куда запрятало свои сокровища племя Баб-Эль-Арба». И я вдруг почувствовал, как будто провалился сквозь землю, и мы очутились в темном подземелье, вдоль стен которого стояли сундуки. Дядя Элиас раскрыл их, и я был ослеплен блеском громадных груд золота и драгоценных камней.

— Ну, ну, и что же дальше? — прохрипел старик.

— Ну и я проснулся! — досказал мнимый Альбэрам. — Меня мучила после того только одна мысль, что дядюшка не сказал мне, в какой стране и в каком городе находится этот сад, и вдруг…

— Да, да, понимаю! Теперь что же вы думаете делать?

— Что? Рыть! — сказал Джек.

— Рыть! Рыть! — шептал, задыхаясь, мистер Бобинов. — Да, у меня есть и заступы, и кирки. Мы можем сейчас же приняться за работу!

— Нет, не сейчас, днем нас могут увидеть: лучше ночью, под покровом темноты!

— Да, конечно. Вы правы, ночью лучше.

В это время среди кустов и деревьев появился силуэт тощей мисс Деборы.

— Отец, — сказала она несколько нерешительно, — чтобы отпраздновать должным образом приезд кузена, я решилась прибивать кое-что к нашему обычному режиму!

— Что ты хочешь этим сказать?

— Не беспокойтесь, отец, я не истратила ничего лишнего; сегодня торговцы, взволнованные слухами о восстании, спешили распродать свой товар за бесценок, и я воспользовалась этим.

— Ну, если так, то прекрасно. Хвалю, — одобрил старик. — Не тратя лишнего, приятно угостить на славу зятя!

— Зятя? — повторила мисс Дебора, видимо, сильно взволнованная.

— Да, я сказал и подтверждаю, я убедился, что Альбэрам Кастер достоин войти в нашу семью!

После такого сообщения мисс Дебора окончательно расцвела.

— Кузен, — шепнула она Джеку, входя в столовую, — я утаила правду от отца: чтобы угостить вас получше, я отбавила из своих девичьих сбережений!

Мнимый Альбэрам с чувством пожал руку своей невесты и сказал ей в полголоса:

— Я этого не забуду, у меня также есть свои маленькие сбережения, и я употреблю их на то, чтобы усладить вашу жизнь!

Мисс Дебора чуть не упала в обморок от этих слов. Завтрак прошел и весело, и оживленно; после первого стаканчика эля у старика и его дочери развязались языки, и мистер Бобинов рассказал дочери всю историю о сокровищах, скрытых в их саду.

Выйдя из-за стола, Джек просил разрешения удалиться в свою комнату, заявив, что хочет лечь спать.

— Спать днем? Такому молодому человеку?

— Не забудьте, что нам предстоит бессонная ночь и тяжелый труд, надо сберегать силы, сбережение сил все равно, что сбережение денег! — поучительно заметил Джек.

Это изречение показалось верхом премудрости для мистера Бобинова, так что он несколько раз наставительно повторил его про себя и в заключение добавил: «только великий ум мог понять, что даже и в этом отношении экономия и бережливость необходимы!»

Спустя пять минут Джек заперся в отведенной ему комнате, но вместо того чтобы кинуться на постель и заснуть, присел к столу и стал писать письмо мистрис Прайс.

В этом письме он излагал ей все свое душевное состояние, просил простить ему, если она может, то, что в ее глазах должно казаться изменой родине, но что, в сущности, есть служение его настоящей родине. Далее он говорил ей в растроганных словах о своей неизменной любви и нежности к ней и молил ее не вытеснять его окончательно из ее сердца, не проклинать его памяти, а пожалеть его, так как он очень несчастен.

Дописав это письмо, он вложил его в конверт, написал на нем адрес и положил его в боковой карман своей куртки.

— Как только Робер будет свободен, я опущу это письмо в первый почтовый ящик и затем буду искать себе пристанища где-нибудь, откуда бы я мог следить за Нилией. Ну а там… там будет видно! — договорил юноша и махнул рукой.

Затем он бросился на постель и старался заснуть, чтобы запастись силами к предстоящей работе. Часов около пяти вечера он спустился в гостиную бодрый и свежий и застал мистера Бобинова и его дочь за чтением газеты.

— Желаете почитать свеженькую газетку? Наше правительство хочет, чтобы все знали, как Англия карает тех, кто восстает против ее власти! — сказал старик. — С этой целью губернатор приказал бесплатно раздавать всем сегодняшний вечерний листок!

Джек взглянул на этот вечерний листок, и ему бросились в глаза отпечатанные жирным шрифтом слова: Решение суда. Смертный приговор.

Это не удивило Джека, который знал заранее, что именно так и будет.

— Впрочем, все это мало нас интересует, кузен, не правда ли? — продолжал скупец.

— Я сам с нетерпением жду ночи… еще только половина шестого!

— Ну, мы поужинаем сейчас, а затем соберем заступы и кирки, вообще все, что нужно для нашей работы! — успокоил его нетерпение мистер Бобинов.

Поужинав остатками от завтрака, старик достал из шкафа в углу три ржавых лопаты, три лома и три кирки, все это, как объявил он, досталось ему дешево от одного бедняги рабочего, возвратившегося в Европу.

— А вот уже и сумерки! — пробормотал взволнованным голосом старик.

— Да, действительно начинает темнеть! — поддакнула сухопарая Дебора и кинулась запирать все ставни в доме. Джек поспешил помочь ей в этом деле. Затем каждый вооружился необходимыми орудиями, и все вместе вышли в сад.

Серые тона сумерек уже окутали всю окрестность, и мрачная крепостная стена тонула во мраке.

— Ну что же, начнем? — спросил старик.

— Да, полагаю, что теперь нам можно будет начать! — ответил Джек. — Надо рыть вправо от пьедестала!

Все дружно принялись за работу; яма длиною в шесть и шириною в три фута, заметно росла в глубину. Все трое работали неутомимо; за два часа была уже вырыта яма почти в сажень глубины. Вдруг заступ Джека застучал о камень.

— Это свод! — воскликнул Бобинов.

— Свод! — как эхо, повторили за ним и Джек, и Дебора. Теперь уже не оставалось сомнения, что клад должен быть здесь. Старый Бобинов стал ощупывать руками каменные плиты свода.

— Да, да, это несомненно свод! — шептал он. — Надо будет взяться за ломы! — и, схватив лом, со всего размаха ударил им по камню. Джек остановил его.

— Что вы делаете! Нас могут услышать с крепостной стены, и тогда нам придется уплатить казне должный процент с нашей находки!