— Погоди минутку. Ты начинаешь говорить как религиозная фанатичка. Уж не собираешься ли ты обратить меня в свою веру?

Она удивила его своим смехом.

— Не думаю, что сам Святой Дух на это способен. Нет, я просто хочу, чтобы ты стал свидетелем…

— Ох, ты определенно религиозная…

— Просто посмотри сам — В ее голос вернулось спокойствие.

Фенн глубоко вздохнул и откинулся на диване.

— А что с той девочкой, Алисой? Она все еще ходит в церковь?

— Это еще одно, что ты должен увидеть.

— Что ты имеешь в виду?

— Это трудно выразить. — Она проговорила это медленно, задумчиво, словно погрузившись в свои мысли. — Алису как будто подменили.

— Каким образом?

— Это трудно описать. Она как будто… не знаю… стала старше, повзрослела. Вокруг нее распространяется какая-то особая аура. Некоторые плачут при виде ее.

— Ах, брось, Сью. Это просто какая-то истерия. Они уже слышали эту историю — и остальное их сознание дополняет само.

— Посмотри сам.

— Может быть, и посмотрю. — Ему пришлось признать, что все это дело снова его заинтриговало. К тому же общение со Сью могло восстановить их отношения. — Я, наверное, съезжу туда сегодня во второй половине дня.

— Нет. Подожди до воскресенья.

Фенн вопросительно посмотрел на нее.

— Сходим на мессу вместе, когда там будет много народу.

— Ты знаешь, к тому времени может все кончиться. Место может оказаться пусто.

— Сомневаюсь. Но есть еще одна причина, почему я хочу, чтобы ты приехал туда в воскресенье. — Сью встала и посмотрела на часы. — Мне нужно идти, а то будут неприятности.

— Что? О чем ты говоришь? Ты не можешь так просто уйти.

Сью подошла к двери.

— Извини, Джерри, я действительно должна идти. В воскресенье утром заскочи за мной. Бен будет у меня, так что мы можем поехать все вместе. — Она открыла дверь.

— Но что за еще одна причина? — спросил. Фенн, все еще не поднимаясь с дивана.

— Ходит слух, что Алиса рассказала священнику и матери, будто Дева снова хочет видеть ее. Двадцать восьмого числа. То есть в это воскресенье.

И Сью закрыла за собой дверь.

В это воскресенье все было не так, как раньше. Стоял холод, и моросило, было зябко и неуютно. Но у Фенна от возбуждения обострились все чувства — так у крысы дергается нос от донесшегося запаха крови.

Сью оказалась права: это поражало еще до того, как ступишь на территорию церкви. Первые признаки появились, уже когда Фенн проехал по главной улице поселка: там толпился народ, что необычно для воскресного утра в любом поселке, деревне или городе, особенно в такую холодную и сырую погоду. И большинство людей шли в одном направлении. Уличное движение тоже было оживленнее, чем обычно.

Бен на заднем сиденье успокоился, что всегда воспринималось с облегчением Он положил руки на спинку переднего сиденья и приблизил лицо к лицу матери. Фенн быстро взглянул на восьмилетнего мальчика и увидел в больших карих глазах ожидание. Бен приоткрыл рот и с полуулыбкой смотрел через ветровое стекло вперед.

— Начинаешь ощущать атмосферу, Джерри? — спросила Сью, взглянув через голову сына на репортера.

Фенн что-то хмуро буркнул. Пока он был еще не готов что-либо признать. Когда они приблизились к пешеходному переходу, машина затормозила, и собравшиеся на тротуаре приветственно замахали им, спеша перейти улицу. Маленькие дети вцепились в руки родителей, дети постарше держались за более крепких товарищей. Последним был мужчина средних лет в инвалидной коляске, которую толкал человек помоложе; их внешнее сходство говорило, что это отец и сын. Инвалид улыбнулся Фенну и оглянулся через плечо на сына, показывая, что надо везти быстрее.

Когда путь освободился, Фенн наконец вдавил педаль акселератора, зная, что сзади скопились машины. Они двинулись следом, как конвой, за малолитражкой репортера.

Он посмотрел в зеркало заднего вида, удивленный тем, как быстро создал пробку, и проговорил:

— Надеюсь, не все собираются туда же.

— Думаю, тебя ждет сюрприз, — ответила Сью.

Фенн обгонял группы людей, шедшие по обе стороны дороги, дома стояли все реже, пока не остались одни луга и деревья. Даже стойкий моросящий дождик не мог омрачить радость, словно исходящую от пешеходов.

Вскоре показались припаркованные у дороги машины, съехавшие двумя колесами на траву.

— Не верится, — сказал Фенн, когда им пришлось проехать мимо входа в церковь.

— Я говорила, ты удивишься. — В голосе Сью не было и намека на торжество.

Он осматривал обе стороны дороги, выискивая, куда бы зарулить.

— И что, так всегда после того воскресенья?

— Нет. Бывало много народу, но не настолько. Очевидно, слух распространился.

— Ты не сказала мне, откуда ты его узнала.

Увидев открывшуюся дверь автомобиля, Фенн взял в сторону. Из машины высунулись две металлические палки, а за ними показались плохо слушающиеся ноги. Когда Фенн проехал мимо, водитель только еще вылезал, чтобы помочь инвалиду.

— В прошлую среду я была здесь на вечерней службе. И подслушала разговор двух прихожан.

Фенн рискнул быстро взглянуть на нее.

— Ты была на вечерней службе? На этой неделе?

— Да, Джерри.

— Понятно.

Он втиснулся позади последней машины в веренице.

— Наверное, сойдет, — иронически проговорил он. Малолитражка стукнулась о поребрик, и впереди почти тут же пристроилась другая машина — Ну-ка, Бен, пора вылезать на дождь.

Мальчик уже в нетерпении толкал спинку сиденья матери. Сью вышла и подвинула сиденье вперед, чтобы Бен мог вылезти. Фенн захлопнул дверь и поднял воротник куртки.

— Прекрасный денек для вшивого праздника, — пробормотал он себе под нос и поглубже засунул руки в глубокие карманы, нащупав там увесистый предмет: на этот раз после стонов фоторедактора «Курьера», которому не понравились снимки портативным фотоаппаратом, Фенн взял попользоваться «Олимпус». Если (и это было большое если) что-нибудь случится, он будет наготове. В другом кармане лежал миниатюрный магнитофон — рождественский подарок Сью. Втроем они направились к церкви, Сью взяла Фенна под руку, Бен бежал впереди.

Все новые автомобили останавливались за малолитражкой. В церковных воротах толпился народ, и Сью пришлось схватить Бена за руку и вести рядом с собой, чтобы его не затолкали. Фенн оглядывался по сторонам, рассматривая наэлектризованную толпу. Он был ошеломлен и все больше заражался всеобщим возбуждением. Даже если ничего особенного не случится — а он был уверен, что так оно и будет, — у него уже есть милая история в продолжение предыдущей. Может, с его стороны было бы некоторым преувеличением сказать, что церковь Святого Иосифа осадили паломники, верующие и просто любопытствующие, но это не так уж далеко от правды. Репортер недоуменно покачал головой: какого черта они ожидают увидеть? Еще одно чудо? Он подавил смешок. Теперь Фенн был в восторге, что Сью убедила его прийти сюда. Это совсем не пустая трата времени.

Все трое, Фенн, Сью и Бен, протиснулись через ворота и оказались в медленно двигающейся толпе. Фенн заметил, что какая-то молодая девушка лет пятнадцати или шестнадцати, не больше, вся трясется, а потом понял, что ее судорожные движения вызваны не просто возбуждением: Фенн уже встречался с подобным недугом. Движения девушки были неуклюжи, руки некоординированно дергались, и с обеих сторон ее поддерживали мужчина и женщина — вероятно, родители. Если он не ошибся, девушка страдала какой-то формой хореи, весьма вероятно, Пляской святого Витта, поскольку Фенн видел такие же симптомы у молодой женщины, у которой брал интервью в брайтонской больнице, когда писал репортаж о неизбежном закрытии больницы из-за сокращения правительственных расходов. Фенну не нравились такие поручения, так как при виде больных он и сам начинал чувствовать себя нездоровым, но, по крайней мере, его репортаж со многими мучительными интервью пациентов помог сохранить больницу. Ее будущее оставалось неопределенным, но неопределенное будущее лучше, чем вообще никакого.