— Слишком много суеты ради вшивой местной прессы, — презрительно буркнул Таккер.

Саутворт прошел через комнату и снова уселся за свой стол.

— Стоило попробовать. Боюсь, у него создалось впечатление, что мы пытались подкупить его, чтобы он написал статью.

— А разве не так?

— В истинном смысле этого слова — нет. Мы просто предложили финансовую поддержку.

Таккер хмыкнул.

— И что теперь?

— Мы — точнее, я — обеспечим интерес местного совета к нашему замыслу. Если не получится, нам остается надеяться, как выразился мистер Фенн, что случится что-нибудь еще.

— А если не случится?

Через окно солнечные лучи пронзили пыльный воздух, позолотив Саутворту половину лица.

— Будем молиться, чтобы случилось, — просто сказал он.

Епископ Кейнс озабоченно посмотрел на священника.

— Все это рождает у меня мрачные предчувствия, Эндрю, — сказал он.

Священнику было неловко смотреть прямо в лицо епископу, словно глаза могли выдать самые сокровенные его мысли.

— Я тоже обеспокоен, епископ. И в замешательстве.

— В замешательстве? Поведайте мне причину вашего замешательства.

В кабинете епископа было тепло, так как в оба окна выходившие в крохотный садик, утреннее солнце не попадало. Толстая деревянная обшивка на стенах усиливала сумерки, и даже свет от камина казался приглушенным.

— Если… — Священник пожал плечами. — Если девочка действительно… действительно видела..

— Пресвятую Деву? — нахмурил брови епископ.

Бросив на него быстрый взгляд, отец Хэган проговорил:

— Да. Если она видела ее и благодаря этому исцелилась, то почему? Почему именно Алиса и именно в моей церкви?

В резком тоне епископа послышалось нетерпение:

— Нет никаких свидетельств, совсем никаких.

— Другие дети — они тоже что-то видели.

— Никаких свидетельств, — медленно проговорил епископ, надавив пальцами на крышку стола. Он заставил себя расслабиться, чувствуя, что приходской священник чем-то раздражает его, и это вызвало еще большую досаду, а не раскаяние. — Церковь должна с осторожностью относиться к подобным вещам.

— Я понимаю, епископ, и поэтому с такой неохотой сообщил вам это. Но, прочитав вчера газетный репортаж, я понял, что у меня нет выбора. Глупо, но раньше мне казалось, что инцидент не получит огласки.

— Вы должны были связаться со мной немедленно. — Епископ постарался смягчить резкость своего упрека, но ему это не удалось.

— Я позвонил вам, как только увидел статью в «Курьере». Она показалась мне сильным преувеличением.

— Вот как? Но девочка исцелилась, это правда?

— Да-да, но, конечно же, не чудесным образом? — Священник посмотрел на епископа с тревожным удивлением.

— Откуда вы знаете, Эндрю? — Тон епископа смягчился, ему не хотелось пугать стоящего перед ним священника. — Ребенок заявил, что видел Пресвятую Деву, после чего произошло невероятное: девочка смогла слышать и говорить.

— Но вы говорите, что нет никаких свидетельств чуда. — Хэган снова отвел глаза.

— Конечно нет. Пока что мы не должны верить предположениям и умозаключениям, которые лежат на поверхности. Вам понятно, святой отец? — Он не дождался ответа — Прежде чем выносить суждение, нужно подвергнуть все тщательной проверке Как вам хорошо известно, в таких делах есть четкая путеводная линия. — Епископ невесело улыбнулся. — Некоторые говорят, что наша путеводная линия слишком резка, что мы совершенно отвергаем всякую веру. Но это не совсем так, просто мы пытаемся уничтожить всякие сомнения. Правила, которым мы следуем для распознавания чуда, датируются восемнадцатым веком, и они были утверждены Папой Бенедиктом Четырнадцатым, человеком прогрессивных взглядов. Он понимал, в какой опасности может оказаться Католическая церковь, провозгласив чудом то, что впоследствии будет разоблачено наукой как фальшивка А в наш век, когда технический прогресс постоянно объясняет «феномены» рациональными, научными причинами, необходимость следовать этим правилам стала значительно актуальнее.

Взгляд священника был слишком внимательным, и епископ не понял почему. Что-то в этом человеке было не так — что? Неуравновешенность? Нет, это слишком сильное слово. Отца Хэгана взволновало необычное происшествие в его приходе, не больше не меньше как на пороге собственной церкви. И он — да, просто немного испугался. Епископ выдавил улыбку, поощряя священника открыть свое сердце.

— Следует ли применить эти правила к Алисе Пэджетт? — спросил тот.

— Их придется применить, если мы хотим продвинуться в этом деле, — по-прежнему улыбаясь, ответил Кейнс.

— Пожалуйста, скажите мне, в чем они состоят, епископ.

— На данном этапе я не вижу в этом необходимости. Уверяю вас, через месяц все забудется.

— Возможно, вы правы, но мне хотелось бы их знать.

Епископ Кейнс обуздал свое раздражение и вздохнул. Его глаза рассматривали потолок, словно обозревая закоулки собственной памяти.

— «Недуг или увечье должны быть очень серьезными или невозможными для излечения, — начал он. — Здоровье данной личности не должно улучшаться, и природа заболевания не должна быть такой, чтобы оно могло пройти само. Не должны даваться никакие медицинские препараты. По крайней мере, если они применялись, то должна быть доказана их неэффективность. Недуг должен пропасть мгновенно, а не пройти постепенно. — Его глаза снова обратились на священника — Исцеление должно произойти не в момент кризиса болезни, вызванного естественными причинами. И, конечно же, исцеление должно быть полным, данное заболевание не должно вернуться вновь».

Епископ замолчал, и отец Хэган склонил голову.

— Стало быть, установить чудо почти невозможно, — сказал он.

— Да, но, должен признать, позже правила немного смягчились. Хотя, в общем и целом остались прежними. — Епископ снова улыбнулся, и на этот раз теплота улыбки была искренней. — Вот почему некоторые из наших лучших чудес не признаются таковыми.

Священник не ответил на шутку.

— Стало быть, пока что рано судить о той девочке?

— Слишком рано и очень неразумно. Святой отец, я несколько смущен вашей серьезностью. Вас беспокоит что-то еще?

Священник выпрямился на стуле, словно удивленный вопросом И не сразу ответил. Покачав головой, он проговорил:

— Перемена в самой Алисе. Не в том, что теперь она слышит и говорит, а в ее манерах, в характере. Изменилась ее личность.

— Так и должно быть после столь необычного исцеления.

— Да-да, понимаю. Но тут что-то еще, что-то… — Он не нашел слов.

— Что-то такое, чего вы не можете определить?

Отец Хэган словно съежился.

— Да Это не просто радость. Девочка безмятежна — как будто она в самом деле увидела Богоматерь.

— Это не такое уж необычное явление, Эндрю. Многие говорили, что видели Деву Марию, и, разумеется, существует целый культ мариологистов. Но психологи утверждают, что дети часто видят то, чего нет. Кажется, они называют это «эйдетическими представлениями».

— Вы убеждены, что у девочки была галлюцинация?

— В данный момент я ни в чем не убежден, хотя склоняюсь к этой теории. Вы говорите, что любимой статуей малышки в церкви была статуя Святой Девы. Если ее недуг в самом деле имел психосоматическую природу, то, возможно, исцеляющий эффект произвела зрительная галлюцинация. Даже церковь не может отрицать могущество нашего собственного сознания.

Епископ Кейнс взглянул на часы и отодвинул кресло, дородная фигура сделала усилие встать.

— Прошу вас извинить меня, святой отец, я должен присутствовать на собрании финансового комитета Терпеть не могу это число месяца — Он коротко хохотнул. — Жаль, что Римско-католическая церковь не может заниматься только верой.