Не в силах удержать свой кровожадный порыв, подхожу к ней и, прежде чем она смогла отреагировать, уже держу ее за горло и сычу:

– Привет, Ребекка! Или тебя лучше называть Беттой?

Она становится белой как мел, а ее подруга еще бледнее. Ребекка напугана: она не ожидала меня здесь увидеть, к тому же явно не ожидала, что я именно так себя поведу. Я маленькая, но зато напористая, и эта идиотка узнáет, с кем имеет дело. Увидев происходящее, Анита устремляется к нам. Но я, не желая упускать свою добычу, заталкиваю Бетту в примерочную.

– Мне нужно с ней поговорить. Дашь нам минутку?

Я закрываю дверь примерочной, и Бетта в ужасе на меня смотрит. Ей некуда бежать. Я молча отвешиваю ей увесистую пощечину.

– Это для того, чтобы ты запомнила, а это, – говорю я, отвешивая вторую широко открытой ладонью, – если ты вдруг забыла.

Бетта орет. Анита орет. Подруга Бетты тоже орет. Все орут и колотят в дверь, а я, желая дать по заслугам этой бесстыднице, сворачиваю ей руку и, завалив ее на колени, выпаливаю:

– Вообще-то, я не злая и не агрессивная, но, когда так со мной обращаются, я становлюсь страшной. Я превращаюсь в очень… очень злую змею. Сожалею, сволочь, но ты сама разбудила во мне монстра.

– Отпусти меня… Отпусти, ты делаешь мне больно, – кричит Бетта, стоя на полу.

– Больно? – ехидно переспрашиваю я. – Это пока еще не больно, гадина! Это лишь предупреждение, что со мной шутки плохи. То был последний раз, когда ты получила передо мной преимущество. Ты знала, кем была я, а я ничего не знала о тебе. Ты вела грязную игру, и я по своей глупости поддалась тебе. Однако послушай, не играй больше со мной. Клянусь, если это повторится, я найду тебя и отыграюсь.

Напуганная криками, Марта начинает колотить по дверям вместе с остальными женщинами. Она не понимает, что происходит. Не понимает, почему я так себя веду. Меня это немного смущает и выводит из себя, поэтому, прежде чем отпустить Бетту, шиплю ей на ухо:

– Чтобы это был последний раз, когда ты приблизилась к Эрику или ко мне. Если ты еще раз это сделаешь, клянусь, второго предупреждения не будет. Для своего же блага держись подальше от Эрика. Заруби себе это на носу.

Отпускаю ее, но не в силах сдержать свою ярость, даю ей под зад ногой так, что она падает ничком на пол. О боже! Какой полет! Затем я открываю дверь и выхожу. Марта в ужасе на меня смотрит. Она в недоумении, но, увидев Бетту, сразу все понимает. И как раз в тот момент, когда та поднимается, Марта подходит к ней и со всей силы отвешивает еще одну пощечину.

– Это за моего брата. Как ты могла спать с его отцом, сучка?!

После этого Анита уже не просит объяснений, догадавшись, о чем говорит Марта. Перепуганная до смерти подруга Бетты помогает ей встать.

– Вызовите полицию, пожалуйста.

– Зачем? – безразлично спрашивает Анита.

– Эта женщина напала на Ребекку, вы разве не видели?

Анита отрицательно качает головой.

– Сожалею, но я ничего не видела. Я заметила только одну крысу на полу.

Я опираюсь на косяк двери. Внутри меня все кипит, но я сдерживаюсь. Мне так хотелось хорошенько ей всыпать, но я этого не делаю, хотя она заслуживает. В состоянии шока и не зная, что делать, Бетта в конечном счете берет свою подругу за руку и говорит:

– Пойдем.

Когда они исчезают из магазина, Марта с Анитой поворачиваются ко мне.

– Извините меня, девочки, но я должна была так поступить. Эта дрянь доставила нам с Эриком кучу проблем, и когда я ее увидела, то не могла не воспользоваться моментом. Она разбудила во мне зверя, и я…

Анита кивает, а Марта отвечает:

– Не извиняйся. Она заслужила.

Уже через несколько секунд мы втроем смеемся, а я потираю руку, которая до сих пор болит после отвешенных Бетте пощечин. Но зато я получила такое удовольствие!

Выйдя из магазина, мы решаем пойди где-нибудь выпить пива. Нам это необходимо. Неожиданная встреча с Беттой слегка выбила нас из колеи. Когда же мы немного расслабились, Марта заводит разговор о своем свидании.

– Послезавтра же День влюбленных?

– Да, – подтверждает Марта. – А ты не знала?

– Нет… Откровенно говоря, у меня в голове столько всего, что я об этом совсем забыла. Хотя, зная твоего брата, уверена, что он тоже не придаст значения такому празднику. Если ему безразлично Рождество, то я даже не рассчитываю, что он вспомнит о дне, который празднуют все романтики.

– Послушай, он же тебе сразу сказал, что вернется в этот самый день.

– Да, но он сказал, что не будет ничего особенного. Хотя совсем недавно я предлагала ему повесить замок на мосту влюбленных и он согласился.

– Мой брат согласился?

– Ага.

– Эрик, дон Ворчун, согласился повесить замок любви?!

– Так и есть, – смеясь, заверяю я. – Я рассказала ему, что мне понравилась эта традиция, и он ответил, что мы можем пойти повесить наш замок, когда я захочу. Но после этого мы больше ни разу не говорили на эту тему.

Мы обе смеемся, и Марта недоверчиво шепчет:

– По правде говоря, я никогда не замечала за своим братом подобных романтических выходок. И насколько я помню, когда он был с этой свиньей Беттой, я ни разу не слышала, чтобы у них было что-то особенное в День влюбленных.

Она упомянула эту гадину, и я невольно морщусь.

– Представляю, что могла натворить эта бесстыдница, если она довела тебя до такого состояния, – говорит Марта.

– Да.

– Можешь рассказать?

У меня в голове роятся тысячи мыслей. Я не могу рассказать Марте, что произошло на самом деле. Она не в курсе наших сексуальных игр.

– Там, в Испании, она вмешалась в наши с Эриком отношения, после чего мы с твоим братом поссорились и разошлись.

– И мой брат порвал с тобой из-за этой мерзавки? – ошарашенно спрашивает Марта.

– Ну… не так все просто.

– Он хотел снова с ней сойтись? Если это так, то я его убью!

– Нет, не из-за этого. Произошло одно недоразумение, которое спровоцировало недомолвку, и он поверил ей, а не мне.

– Не могу в это поверить. Мой брат – глупец?

– Да, к тому же еще и мудак.

Мы хохочем и решаем закрыть эту тему, после чего заказываем себе поесть. Мне звонит Эрик. Он сообщает, что уже добрался до Лондона, но я не упоминаю о встрече с Беттой. Так будет лучше.

После обеда Марта завозит меня домой. Симона сообщает, что Флин у себя в комнате делает уроки, а она уезжает с Норбертом в супермаркет. Она записала очередную серию «Безумной Эсмеральды», и мы посмотрим ее, когда она вернется. Я поднимаюсь к себе в комнату и переодеваюсь. Надеваю удобную домашнюю одежду, майку и хлопковые штаны, и решаю проведать Флина.

Когда я открываю дверь, он сердито ко мне поворачивается. Ну, меня это совсем не удивляет. Он такой. Подхожу и ерошу ему волосы.

– Как дела в школе?

Мальчик трясет головой, чтобы я от него отстала, и отвечает:

– Хорошо.

Вижу, что его губа лучше, чем вчера. Я качаю головой (это не может так продолжаться) и, наклонившись, чтобы наши взгляды оказались на одной высоте, тихо говорю:

– Флин, ты не должен позволять, чтобы эти мальчишки и дальше делали с тобой то, что они делают. Ты должен защищаться.

– Да, конечно, но, когда я это делаю, дядя сердится, – гневно почти кричит он.

Я вспоминаю, что мне рассказал Эрик, и киваю:

– Послушай, Флин, я понимаю, о чем ты говоришь. Я не знаю, что вчера произошло, из-за чего мальчишке пришлось накладывать швы.

Мальчик смотрит на меня, но, судя по тому, как он напрягся, я понимаю, что ему совсем не нравится то, что я говорю.

– Флин, ты не должен позволять, чтобы…

– Замолчи! – сердито кричит он. – Ты ничего не знаешь. Замолчи!

– Ладно. Я замолчу. Но я хочу, чтобы ты знал, что я в курсе того, что происходит. Я все видела. Я видела, как твои якобы дружки, которые ездят вместе с тобой, начинают тебя толкать и издеваться над тобой, как только Норберт уезжает.