Нежно снимаю с него белую майку и черные хлопковые штаны. А когда собираюсь снять трусы, то вижу, что он уже ого-го как готов, и у меня сразу пересыхает во рту. Эрик очень, очень соблазнительный. Ничего ему не говоря, включаю видеокамеру; хочу, чтобы он потом посмотрел на себя. Уверена, что его это повеселит.

Раздев его, беру птичье перо, которое недавно нашла, и начинаю водить по его телу. Я слегка касаюсь его шеи, затем опускаю перо к соскам, которые от прикосновения с пером становятся твердыми. Я улыбаюсь. Продолжаю водить пером по его животу, вокруг пупка, а когда спускаюсь еще ниже, с уст Эрика вырывается хриплый рык. Я развлекаюсь, лаская пером его тело. Через какое-то время он берет меня за руку и говорит:

– Сеньорита Флорес, думаю, что я выиграл. Уже прошло больше двух минут. Не жульничайте.

Смотрю на часы и, к своему удивлению, понимаю, что прошло уже семь минут. Как быстро летит время, когда идет игра наслаждения!

Улыбаюсь и бросаю перо.

– Вы правы, сеньор. Что вы хотите, чтобы я для вас сделала?

Он пальцем указывает мне приблизиться к нему, и я с улыбкой наклоняюсь.

– Я хочу, чтобы ты разделась, полностью.

Раздеваюсь. Снимаю пижаму и трусики и, когда остаюсь полностью обнаженной, сообщаю ему:

– Ваше желание исполнено, сеньор.

Поскольку он не видит меня из-за компресса, он ищет меня руками. Его рука прикасается к моему животу, затем медленно поднимается к груди. Рисует круг на груди и сжимает сосок пальцами.

– Хорошо. Я исполнила ваше желание. Теперь перейдем к следующей игре.

– С желаниями и наказаниями? – спрашивает он.

– Ага!

Беру коробку, в которую я положила несколько бумажек, и ставлю перед ним. Поднимаю его руку и завожу в коробку.

– Берите одно желание, а я его прочитаю.

Эрик послушно выполняет мою просьбу. Я бросаю коробку и, на ходу выдумывая желание, произношу:

– Хочу мотоцикл. Сеньор, вы не против, чтобы доставили мой мотоцикл из Испании?

Он меняется в лице.

– Нет, я против – не хочу, чтобы ты сломала себе шею.

Я заливаюсь смехом, но, поскольку не хочу с ним спорить, быстро отвечаю:

– Очень хорошо, сеньор Циммерман. Поскольку вы не собираетесь удовлетворить мое желание, пришло время доставать бумажку с наказанием.

Он улыбается. Снова послушно выполняет мой приказ, и я читаю:

– За то, что вы не хотите исполнять мое желание, в наказание вы должны спокойно лежать и не прикасаться ко мне, пока я буду делать с вами все, что захочу.

Он кивает. Я понимаю, что после упоминания о мотоцикле у Эрика ненадолго пропало желание разговаривать, но зато я сама знаю, где взять мотоцикл, пока не приедет мой.

Беру кисточку и горячий шоколад и начинаю разрисовывать его тело, в то время как камера все это записывает. Эрик улыбается, чувствуя, как я делаю круги вокруг сосков. Затем я обрисовываю его кубики на животе, обвожу пуп и заканчиваю на косых мышцах. Макаю кисточку в шоколад и теперь рисую на его упругом приятеле. Эрик улыбается и ерзает на месте. Я ласково разрисовываю его пенис и вижу его волнение. Его нетерпение. Отложив кисточку в сторону, наклоняюсь и облизываю соски. Наслаждаюсь вкусом шоколада вместе с его упоительным вкусом. Я в восторге. Следую по нарисованной мною дорожке. Опускаюсь языком по его животу, и вдруг Эрик встает, чтобы прикоснуться ко мне. Перехватываю его руки и отвожу их, порицая его:

– Нет… нет… нет… Вы не можете ко мне прикасаться. Помните об этом!

Эрик ерзает от возбуждения. Я веду языком вокруг пупка, потом с жадностью облизываю косые мышцы. А когда спускаюсь языком ниже – Эрик начинает задыхаться. Начинаю ласкать языком там, где, я знаю, ему безумно нравится. Он весь напрягается. Нежно облизываю и слегка покусываю аппарат, который умеет доводить меня до умопомрачения. Я довольно долго играю с ним, пока он, не в силах больше выдержать ни секунды, не снимая компресса с глаз, требует:

– Все, малышка, конец игры. А теперь возьми-ка меня.

Вне себя от счастья, я готова выполнить его требование. Сажусь на него сверху и глубоко выдыхаю, нанизываясь на него. Вокруг нас витает аромат шоколада и секса. В поисках нашего общего наслаждения я медленно двигаюсь вверх и вниз, понемногу раскрываясь и погружая его в себя. Но терпению Айсмена пришел конец. Он снимает компресс, бросает его на пол и, прежде чем я успела сообразить, опрокидывает меня на кровать и, глядя в глаза, говорит:

– Теперь командовать буду я. Переходим к третьей игре. Ты же знаешь, любовь моя, лежи спокойненько, иначе мне придется тебя привязать.

Я расплываюсь в улыбке, и он меня целует. Разводит своими ногами мои ноги и беспощадно врезается в меня, что я чуть ли не теряю дыхание. Я пытаюсь пошевелиться, но Эрик приковывает меня своим весом, все сильнее и сильнее впиваясь в меня.

– Весьма занятное видео, – шепчет он, заметив стоящую напротив нас видеокамеру.

Я не могу ничего сказать. Он не дает мне ни единого шанса. Он снова ныряет в мой рот языком и доводит меня до безумия, раз за разом двигая бедрами, отчего я еле дышу. Он невероятно возбудился во время игры, совершенно забыл об операции и теперь, закинув мои ноги себе на плечи, начинает меня бомбить упоительно и страстно.

Этой ночью мы с Эриком спим в обнимку. Мы смеялись, просматривая запись. Я удивила его своими играми, и перед тем, как уснуть, он тихо произносит мне на ухо:

– Я хочу реванш.

Два дня спустя его оперируют. Марта и ее команда делают трабекулоэктомию. Мне страшно лишь от одного этого слова. Вместе с его матерью я караулю в зале ожидания. Я очень волнуюсь, и мое сердце колотится как сумасшедшее. Любовь моя – мой парень, мой жених, мой немец – сейчас на операционном столе, и я знаю, что ему нелегко. Он не говорит это вслух, но я знаю, что он боится.

Соня берет меня за руки, придавая мне сил, и таким образом она получает от меня поддержку. Мы улыбаемся друг другу.

Я жду… жду… жду… Время течет медленно, и я все жду.

Когда мне кажется, что прошла целая вечность, из операционной выходит Марта и широко улыбается. Все прошло превосходно, и, хотя Эрика можно сразу же выписывать, она солгала, сказав, что он должен переночевать в больнице. Я киваю в знак согласия. Соня расслабляется, и мы обнимаемся.

Я настаиваю остаться на ночь в больнице вместе с ним. Ночью в палате я смотрю на него в темноте. Я наблюдаю за ним. Эрик спит, а я не могу уснуть. Я не могу представить себе жизни без него: я настолько влюблена, что мысль о том, что однажды может все кончиться, разбивает мне сердце. Я закрываю глаза и в конце концов, выбившись из сил, засыпаю.

Когда я просыпаюсь, мой взгляд встречается со взглядом моего любимого. Он лежит на койке и наблюдает за мной. Заметив, что я открыла глаза, расплывается в улыбке. Я тоже ему улыбаюсь.

В первой половине дня его выписывают – мы возвращаемся домой. В наш семейный очаг.

За следующие несколько дней Эрик выздоравливает, причем выздоравливает поразительно быстро. Он полон сил и энергии, и после нескольких долгих осмотров его выписывают. Мы счастливы и возвращаемся к своей обычной жизни.

Однажды утром, когда Эрик собирается на работу, я прошу отвезти меня к его матери. Хочу посмотреть, в каком состоянии мотоцикл Ханны. Эрику я, конечно, ничего не говорю, зная, что он не разрешит на него сесть. Когда Эрик уезжает, мы с Соней идем в гараж. Убрав кучу коробок и запачкавшись по уши в пыли, мы наконец достигаем цели – перед нами появляется мотоцикл. Это «Сузуки RMZ 250» желтого цвета.

Растроганная моментом, Соня берет желтый шлем и говорит мне:

– Сокровище мое, надеюсь, что тебе будет так же здорово на нем, как и Ханне.

Обнимаю ее и утвердительно киваю. Я успокаиваю ее тревогу, а когда она уходит и я остаюсь одна, у меня на губах светится улыбка. Как и следовало ожидать, мотоцикл не заводится. Умер аккумулятор: слишком долго мотоциклом не пользовались. Два дня спустя я появляюсь в доме Сони с новым аккумулятором. Устанавливаю его, и мотоцикл сразу заводится. Вне себя от счастья, что я снова сижу на мотоцикле, прощаюсь с Соней и возвращаюсь к своему новому дому. Мне нравится управлять мотоциклом и хочется кричать от радости. Подъезжаю к дому. Симона и Норберт смотрят на меня расширившимися глазами. Норберт так поражен, что решается заявить: