– Эти смутьяны своим вмешательством меня погубят, – жаловался он дочери Герде. – У них много гонору, но нет понимания, как делаются такого рода дела. Кто же из умных людей обсуждает подобное на улицах?! Дураков схватят и, чего доброго, обратят внимание на меня.

– Но никто из смутьянов не знает тебя, – говорила здравомыслящая Герда. – А если им и впрямь удастся открыть ворота и впустить русских солдат, то московский царь щедро наградит тебя, папа. Приободрись, ты не можешь ничего проиграть, можешь только выиграть.

– Я сам знаю это, но как хочется временами подойти к этим дуракам, повелеть им прекратить кричать на улицах, свести их с нужными людьми.

– Не делай этого, папа! Ведь если они узнают о том, кто ты, а их потом схватят, они могут под пыткой рассказать о тебе, и тебя колесуют!

– Я знаю и это, девочка. Но подойти к ним хочется…

«Как я понимаю, тебя, отец, – подумала Герда. – Жизнь стала такой скучной. Нельзя даже пойти к реке искупаться, а ведь кончаются последние теплые дни, еда стала скудная и… ни русского юноши, ни шпиона-рижанина. Скукотища!»

На следующий день, когда Хенрик Дрейлинг вышел из дому, от группы смутьянов, стоявшей на улице, отделился хорошо одетый господин при шпаге и подошел к купцу:

– Добрый день! Позвольте представиться. Я курляндский дворянин Иоганн фон Шталкер. В Ригу перед осадой я попал случайно.

При словах «курляндский дворянин» купец вздрогнул. Он подумал: «Если это посланец курляндского герцога Якоба, то он слишком неосторожен. Как можно обсуждать на улицах шпионские дела?!»

– Не уделите ли несколько минут для разговора?

– Здесь? На улице? Это глупо. Хотите говорить, пройдемте в дом.

– Хорошо, – не стал спорить курляндец.

Они прошли в помещение купеческой конторы, где Хенрик обычно принимал деловых партнеров. По лестнице спустилась любопытная Герда. Увидев гостя, негордая девушка не стала звать служанку Байбу, а сама, без церемоний поставила на стол две оловянные кружки и кувшинчик с дорогим любекским пивом.

Чтобы предостеречь отца, дочь многозначительно сказала гостю:

– В окно я не раз видела вас на улице среди людей, которые, кажется, что-то планировали.

Герда очень удивилась, когда обнаружила, что посетитель смотрит на нее с таким изумлением, словно ошарашен до глубины души. Девушка с удивлением подумала: «А что я сделала?! Ну, сама подала пиво, еще сказала, что видела его в окно! Что в этом особенного?» На всякий случай Герда предпочла удалиться. Поднимаясь по лестнице, она почувствовала, что мужчина, вместо того чтобы пить пиво, пристально смотрит ей в спину. Взгляд его, Герда это интуитивно почувствовала, вовсе не был «раздевающим», как у некоторых других. И все же девушка испытала раздражение. Этот молодой мужчина скорее пугал, чем привлекал ее. «Да что это они все на меня пялятся?!» – недовольно подумала она, не в силах понять, чем именно она изумила незнакомого дворянина.

Поднявшись на второй этаж, Герда тут же с тревогой подумала, не зря ли она удалилась. Гость явно принадлежал к заговорщикам. А значит, отцу могла угрожать опасность. В то же время на нее незнакомец смотрел каким-то слишком уж странным взглядом. Девушка с минуту колебалась. Услышав смех гостя, она решила, что останется наверху. Минуту она посидела в кресле и все же, подумав, пришла к выводу, что надо спуститься. В этот момент она услышала гневный крик отца…

А начинался разговор хозяина дома и курляндского гостя так: вначале Хенрик Дрейлинг лаконично спросил:

– Так что вам угодно, господин?

– Фон Шталкер, – вторично представился курляндец, заодно вновь подчеркнув свою принадлежность к дворянству. Последнее заставляло Дрейлинга проявлять сдержанность и не демонстрировать открыто свое возмущение тем, как незнакомец смотрел на его дочь.

– А я – купец Хенрик Дрейлинг, – вежливо представился хозяин дома.

– Что же, вот и познакомились. А у вас прекрасная дочь, – неожиданно произнес гость.

Его слова заставили Дрейлинга несколько смягчиться. Между тем дворянин поинтересовался:

– Скажите, вы никогда не жили в Курляндии?

– И я, и мои предки – рижане. А почему вы спрашиваете?

– Я уже говорил, что я сам из Курляндии, и перед началом осады приехал в Ригу, ищу земляков или друзей.

– И что, его светлость герцог Якоб или канцлер Фалькерзам просили вас что-нибудь передать мне?

Фон Шталкер смеялся долго – он расценил слова купца как неожиданную и остроумную шутку. Хенрик же испытал ужас, он понял, как глупо повел себя. «Хорошо, что этот дворянин ничего не понял», – подумал он.

Купец Дрейлинг еще был в панике, но многолетний опыт торговых переговоров выработал в нем умение ничем не выдавать своих чувств. Он твердой рукой налил пиво себе и гостю, свою кружку выпил залпом. «А не пьяница ли отец этой девицы?» – с некоторой тревогой подумал фон Шталкер.

Хенрик Дрейлинг, выпив пива, снова сделался лаконичным и деловитым:

– Перейдем к делу. Что же вы хотите от меня?

По неизвестной для хозяина дома причине курляндцу очень хотелось поговорить о Герде, о семье Дрейлинга, но хозяин дома вынудил его сменить тему. Иоганн достал из кармана копию манифеста, который Хенрик Дрейлинг сам же и привез в Ригу.

– Посмотрите, что пишет горожанам курляндский канцлер Фалькерзам.

– Нет, нет, я не читаю таких крамольных документов!

– Канцлер Курляндии заверяет, что русский царь не уничтожит наших вольностей, призывает стать русскими подданными. Не пора ли Риге капитулировать?

– Пошел вон! – Хенрик кричал и размахивал руками. – Не смей! Я позову стражу!

Видя, что незнакомый ему Иоганн фон Шталкер не спорит и покорно встал, даже не выпив пива, купец стал спокойнее. Уже без крика он сообщил:

– Я верный подданный шведской короны.

– Таковым и оставайтесь, – неожиданно пожелал ему собеседник, направляясь к выходу. Открыв дверь на улицу, он повернулся и сказал на прощанье:

– А дочь у вас и в самом деле замечательная!

– Я и сам знаю, что моя Герда замечательная! – ответил Хенрик.

– Значит, ее зовут Герда, – констатировал дворянин, уходя.

– А тебе-то какое дело?! – злобно сказал купец, когда дверь уже закрылась.

– Папа, что он хотел?

– Звал в бунтовщики. Хуже нет, чем активный дурак.

На том разговор и закончился.

Пропаганда канцлера Курляндии Фалькерзама делала свое дело. Все больше рижан предпочитали выгодный бизнес при власти русского царя ужасам осады. Даже любовница графа Делагарди, бюргерша Марта, наслышалась разговоров о необходимости ради спасения Риги сдать город.

Одиннадцатого сентября, вечером, Марта пришла в Рижский замок, чтобы отдаться высокопоставленному любовнику.

– Меня разрешено беспокоить, только если неприятель устроит штурм или в городе начнется бунт! – после прихода Марты повелел генерал-губернатор.

Марта хотела сказать графу, что бунт таки может скоро начаться, но любовник сначала угостил ее французским вином и такими дорогим фруктами, что рот молодой и, в сущности, небогатой женщины был несколько минут все время занят. Когда же она ощутила руки любимого мужчины на своих грудях, то поняла, что говорить о чем-либо уже поздно.

Лишь утром 12 сентября первая красавица Риги начала серьезный разговор. Полуобнаженная, Марта сидела на супружеской постели Делагарди и внушала графу, что он должен делать. Генерал-фельдмаршал слушал ее вполуха и думал про себя: «И что нашла Рига в этой горожанке? У нее манеры плебейки, фигура хуже, чем у моей жены, а когда она начинает нести чушь, то смешно размахивает левой рукой. Если бы она не так сладко стонала ночью, стоило бы ее просто выгнать! А так придется потерпеть ради интересов Швеции».

Рижанка между тем щебетала:

– Магнус Габриэль, ты так и не ответил на мой вопрос. Ну почему ты не желаешь выговорить выгодные условия капитуляции? Разве у тебя достаточно солдат, чтобы отразить штурм? Да и запасы провизии скоро кончатся. Если бы вчера я не ужинала в твоем замке, то мне достался бы только ломоть хлеба с миногой, а эту рыбу в нашем городе едят только нищие![25] Неужели ты хочешь морить меня голодом? Тогда я стану менее красивой, – ворковала бюргерша, уверенная в своей неотразимости.