Внимание! Я счастлив! О друзья,

Я огорошен солнечным известьем.

Весна-царевна шествует предместьем,

Она идет к воротам городским.

По утренним долинам и лугам

Ее сопровождает птичье войско.

И, как подсвечник с капельками воска,

В лесу сияет елка. Сто чудес!

Внимание! Над розовой землей

Летает нежных облаков колонна

И Песней Песнь поэта Соломона,

Царя и мудреца, поют скворцы.

Сегодня утром очень тонкий палец

Забарабанил в стеклышко мое:

— Пора! Гони печаль. А ну ее!

Давай ключи от городских ворот:

Давай стихи от городских ворот.

Пошевелись, поэзии скиталец.

Необычайно светел этот свет.

Согрей свое простуженное горло.

Весна-царевна ждет у входа в город;

Открой ворота и скажи Весне:

— Войди, Любовь!

А Смерть — останься вне!

Влюбленные, спите спокойно.

Звезда молодая, плыви!

Да будет покаран достойно

Любой, кто мешает любви.

Влюбленные, спите спокойно.

Луна, на рассвете седей!

Я знаю, что горе достойно

Испытывать счастье людей.

Влюбленные, спите спокойно.

Вселенная держит свирель.

Поэзия трижды достойна

Раскачивать вам колыбель.

Вы можете смеяться, да, —

Сошел с ума! Причуда!

Но знайте раз и навсегда:

Я свято верю в чудо.

Не потому, что хрустнуть мог

Вполне у смерти в пасти,

А потому, что мой порог

Перемахнуло счастье.

Так вот: совсем-совсем один,

Как музыка в шкатулке,

Я вдоль по комнате ходил

В Армянском переулке.

Давно маячил март в окне,

Стихи, как почки, вздуло,

И голубь залетел ко мне

И сел на спинку стула:

— Очнись, дикарь, постель стели.

Поставь, как люди, кресло!

Она идет из-под земли.

Она… Она воскресла!

И ветер — в дверь, и пламя — в печь,

Осиной бьется рама.

О, у меня исчезла речь —

В дверях стояла мама.

Ее сережки! Молодец!

На пасху из ломбарда

Для мамы выкупил отец

Два глаза леопарда.

Она! Пусть я умру — она!

Ах, как помолодела.

Когда исчезла седина

И выпрямилось тело?

— А ты по-прежнему — стихи…  —

Как маленького гладит. —

А продают ли за стихи

Картошку на оладьи?

Скажи, убавилось ли зла,

Прибавилось ли хлеба?

Смотри, я звезды принесла

Тебе с седьмого неба.

Молчи, догадываюсь я:

С поэтов звезд хватает.

Но эта звездочка — моя,

Она во рту растает.

Да, я воскресла! Я — жена

Тебе до смерти самой.

Да, я давным-давно жила,

Была твоею мамой.

Я огорошен! Это бред!

Такого быть не может.

На много, много, много лет

Она меня моложе.

А голубь гулит: — Сатана!

Не ты писал ли прямо:

«Поэту не нужна жена.

Нужна поэту мама».

И пламя — в печь, и ветер — в дверь

Стихи дышать мешают.

— Теперь, — кричат они, — поверь,

Что мертвых воскрешают!

Моя песнь тебе, Эстерл, моя песнь!

Моя жизнь тебе, Эстерл, моя жизнь!

Вот я весь, моя Эстерл, вот я весь.

Будь здорова, Эстерл, моя жизнь!

Будь здорова, Эстерл, я — живой.

Спас меня, о Эстерл, облик твой.

Будь здорова, Эстерл! Седина —

Это лучше, Эстерл, чем война.

Это, слышишь, Эстерл, — пустяки.

О, спасибо, Эстерл, за стихи!

О, спасибо, Эстерл, — мой пророк.

Жгут язык мой, Эстерл, жала строк.

Но тебе открою, право,

Рифмы — горькая отрава.

Временами эти рифмы

Превращаются в порок.

Это стыдно, Эстерл, — рифмовать

Имя той, которую целовать.

Рифмовать, укладывать, упрятывать в строфу…

Это стыдно, Эстерл! Фу!

Радость-Эстер, на рассвете

Спят любимые, как дети,

Движут сонными устами,

Пахнет в воздухе цветами,

Усыпляющими боль.

А стихи окно открыли,

Смотрят в небо, чистят крылья.

Тучи, солнышко встречайте,

Но рассвет не омрачайте.

Пусть он будет голубой!

Эстер, Эстерл, живей!

Солнечную арию

Исполняет соловей

Утром пролетарию.

Исполняет соловей,

 Гений-самоучка.

Эстер, Эстерл, живей!

Ты не белоручка.

Нет, священная рука

Труженика-предка

Свой привет издалека

Шлет тебе нередко.

Голоса мастеровых

Словно крики часовых:

— Эстер, Эстерл, вставай,

Не успеешь на трамвай!

Этот голос бедняков

Даже полчища веков

Не могли остановить —

Он пришел благословить,

Эстер!