1933 У мартеновских печей Пер. А. Найман Сталь в гневе ищет к желобу пути, Мартены Алый рот кривят в усмешке. Я — сталевар. Один из тридцати. Здесь нужно торопиться, Но без спешки. За ломом лом снует, Мартен дразня; Расплавленную массу Пламя лижет. Сейчас, Кипя, Промчится близ меня Поэзия — Такой ее я вижу. Поток, Сияньем Лампы ослепив, Течет; Кран мостовой пространство режет; В углу О чем-то тихо шепчет шкив, Сквозь злой и грозный пробиваясь скрежет. Что это? Дальний гром грядущих гроз? Иль сотни топоров врубились в скалы? В себе — От стоп и до корней волос — Стихов неясных Слышу я начала… И вдруг: «Ну что ж! Подыскивай слова, Поэт! — Над ухом голос раздается. — Но закатай-ка прежде рукава, А не валяй поэму как придется». Запущен был с утра мартен шестой, Как говорится — трудовые будни. Внезапно Поднял он скулеж и вой И непрерывно «квакал» до полудня. А в три часа раздался треск: В печи, На стенке справа, Показались дыры, И на пол стали падать кирпичи. — Братишки! — крик раздался бригадира. — Скорей! Еще успеем заложить!.. — Э, нет! Не наше дело, лезьте сами, А нам еще не надоело жить… — Ударников зови… — Не шутит пламя… Тут мы втроем: Я (то есть Гирш Барбой) И два моих товарища по смене Кричим: — Не трусь! Мартен дает нам бой, А мы — поставим латку на мартене. Держи кирпич! Скорей дай глину мне!.. — Нам тридцати всего секунд хватило, И вот уж нет той трещины в стене, Притом в печи не стало меньше пыла. Вон там она, Последняя в ряду, От всех ее теперь я отличаю. Ну, на сегодня всё — гудок, иду. Вот так, поэт! Давай-ка выпьем чаю… 1933 Из цикла «Фабричная лирика» Пер. А. Найман «Мне весело, — и расцветает…» Мне весело, — и расцветает Весенний сад под вой пурги, Простор, как друг, меня ласкает И снегом жжет мои шаги. Мне весело: шатер лазурный, Гори! На улице тепло, Огонь сметает пляской бурной Былую ненависть и зло. Печаль не рыщет по задворкам, Вскипает радость на ветру — И скольким новым алым зорькам В сосновом вспыхивать бору! Тоска, ты траурные ленты В венок вплетаешь не для нас. Моя страна — простор рассветный, Широкий деревенский пляс. «По-вешнему впервые осветило…»
По-вешнему впервые осветило Сегодня солнце крыши, окна, стены; Почувствовал я в каждой жилке силу, Когда мы шли из цеха после смены. Оно при всех, не опасаясь сплетен, Ласкало мне колени и запястья; Уже не говорят, ни что я бледен, Ни что устал, — я не скрываю счастья. В весенний синий воздух струйки пота С груди уносит ветра дуновенье, Не спрашивая, как зовут и кто ты. О ветерок — мое отдохновенье! Хвала весне, Стоящей на пороге; Сиянию, Промывшему оконца; Чернеющей растаявшей дороге, От фабрики меня ведущей к солнцу!.. «По шумным улицам, усталый…» По шумным улицам, усталый, Иду с работы каждый день: В рукав влетает ветер шалый, До двери провожает тень. Вхожу, и комнате по вкусу Мои усталые шаги; На гвоздь — промасленную блузу И кепку, в угол — сапоги, Плескаюсь полчаса под краном И пиво из бутылки пью, И вечер голубым туманом Вползает в комнату мою… Когда последнее взмывает Сирены заводской «ду-ду» И город окна зажигает, Я вновь на улицу иду. О ветер, легкие продувший, Усталость высоси из жил, Чтоб завтра утром, отдохнувший, Я на работу вновь спешил! 1933 Присяга Пер. Ю. Мориц От Волги по степям ходил Колонной огненной мороз. Мои морщины холодил Кристаллами последних слез, Слезой ребенка и жены, Которых небу целовать. Мы были вооружены, Мы отправлялись воевать. — Равняйсь направо! Грудь вперед Кричал солдатам старшина. Кто выживет и кто умрет — Мы все равны, одна страна. Играй, трубач, и вейся, флаг, Мы все вернемся, смерти нет! И замыкает левый фланг Еврей, лирический поэт. Читай присягу, старшина, Взойди на белое крыльцо. У нас у всех — одна страна, Одна война, одно лицо. И если плен — так лучше тлен, Так лучше песне пулю в рот. Целуй покрепче флаг с колен, Мы отправляемся на фронт. И… шагом арш! И вейся, флаг. Кто выживет и кто умрет? Поэт из Минска — левый фланг. — Равняйсь направо! Грудь вперед! А там, где белый снег сиял В долине белой, как бумага, Там белым зайчиком стоял Ребенок мой, моя присяга. |
