Литмир - Электронная Библиотека

– «Не воздавайте злом за зло или ругательством за ругательство; напротив, благословляйте, зная, что вы к тому призваны, чтобы наследовать благословение. Ибо кто любит жизнь и хочет видеть добрые дни, тот удерживай язык свой от зла и уста свои от лукавых речей; уклоняйся от зла и делай добро; ищи мира и стремись к нему. Потому что очи Господа обращены к праведным и уши Его к молитве их, но лицо Господне против делающих зло, чтобы истребить их с земли. И кто сделает вам зло, если вы будете ревнителями доброго?»

Он заканчивал всегда растроганно, тихо:

– «Итак, вы, возлюбленные, будучи предварены о сем, берегитесь, чтобы вам не увлечься заблуждением беззаконников и не отпасть от своего утверждения. Но возрастайте в благодати и познании Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа. Ему слава и ныне и в день вечный. Аминь».

Он поднимал голову, долго смотрел перед собой, точно усиливался увидеть Его, осторожно закрывал единственную книгу и устало произносил:

– Ступайте с миром.

Если Роберт Кромвель не читал единственную книгу и не рассуждал о ценах на мясо и шерсть, он вспоминал своих предков. Он любил подчеркнуть, что они были валлийцами, а валлийцы, по его убеждению, были лучшими из людей, трудолюбивые, гордые, независимые, не чета англичанам, которые только что не молятся на своего короля. Кромвели и Уильямсы, близкие родственники, испокон веку жили в Уэльсе. Они были овцеводами и суконщиками. Суконщиком был и Томас Кромвель, впоследствии прозванный Железной рукой. Перебравшись по делам в Лондон, он сумел сделать блистательную карьеру, со временем сделавшись правой рукой короля. Когда Генрих V111 решил порвать с католическим Римом, первым, кто поддержал это мужественное решение, был Томас Кромвель. Его стараниями был смещен с поста канцлера и казнен Томас Мор, истовый, непримиримый папист. В благодарность за эту услугу король Генрих сделал Томаса Кромвеля канцлером и поручил ему истребить в Англии самый дух католичества. Повинуясь повелению своего короля, Томас Кромвель громил монастыри и вешал папистов. Монастырские земли становились достоянием короля и его приближенных. Тогда многие аббатства перешли в собственность Томаса Кромвеля, но самым богатым человеком в Англии он стать не успел. По мнению Роберта Кромвеля, прадедушка, отступая от истинной веры, напрасно потакал греховным наклонностям короля. Он одобрил развод его с первой женой, не одобренный Томасом Мором, что стоило ему головы, приветствовал второй брак с Анной Болейн, который отказался признать ненавистный папист Томас Мор, не возражал против третьей жены короля и сам ему выбрал четвертую. Потакание чужому греху есть тоже грех, и Томас Кромвель за свой грех был жестоко, но справедливо наказан. Четвертый брак короля не заладился, как и прежние. В своей неудаче король увидел тайные козни свата и канцлера. Его повелением Томас Кромвель был обезглавлен.

Так случилось, что на празднествах, устроенных именно по случаю этого четвертого брака, в рыцарских поединках отличился Ричард Уильямс, его верный помощник, близкий родственник, кажется, даже племянник. Говорят, на нем был белый бархатный плащ и он отразил все атаки противников и выбил всех из седла метким ударом копья. Король Генрих, быстро стареющий, уже неизлечимо больной, был восхищен, возвел Ричарда Уильямса в рыцари, обнял его со слезами, подарил перстень с алмазом, тут же снятый с руки, и расслабленным голосом произнес:

– Прежде ты был мой Дик, теперь будешь мой диамант.

Истинный валлиец, Ричард Уильямс после казни Томаса Кромвеля взял его имя и стал называться Ричардом Кромвелем. Король Генрих жестокий деспот, но рыцарь в душе, не стал возражать. Ему нужны были верные слуги, а Ричард Кромвель оказался верным слугой. Он раскрыл заговор папистов-еретиков и сам участвовал в его подавлении. Он довершил начатый дядей разгром папистских монастырей и проявил истинную доблесть в войне против французов, тоже папистов, посмевших поддерживать английских еретиков. В награду за подвиги король Генрих пожаловал Ричарду Кромвелю земельные владения в Лондоне и Уэльсе, отнятые у папистских монахов, а также доходы с одного приората и одного аббатства в графстве Гентингтон. Сделавшись богачом, Ричард Кромвель женился на дочери лондонского мэра, вышел в отставку, поселился в своих владениях и зажил барином, белоручкой, что очень не нравилось его внуку Роберту Кромвелю.

Свое громадное состояние Ричард Кромвель оставил, как полагается, сыну Генриху, а вместе с состоянием передал ему и дурные привычки расточительства и пустого препровождения времени, привычки, противные истинной вере. В наследственном поместье Хинчинбрук, бывшем католическом приорате, Генрих Кромвель построил роскошный замок, точно его предки небыли простыми суконщиками, украсил его французскими гобеленами, картинами и вазами итальянских мастеров и ваятелей, женился опять-таки на дочери лондонского мэра, зажил барином, принимал у себя сотни гостей, стал верным прихожанином королевской англиканской церкви и благоговел перед королевой Елизаветой. Его благоговение было столь велико, он так громко распространялся о своем преклонении перед ней, что однажды королева Елизавета посетила его замок на зеленых берегах тихого илистого мутноватого Уза и под радостные клики гостей и придворных произвела своего почитателя в баронеты. С той поры сэра Генриха вся округа именовала Золотым рыцарем. Впрочем, его отличало не одно расточительство и наклонность к пустым развлечениям. В разное время его избирали членом парламента и шерифом сначала Гентингтона, а позднее и Кембриджа, и он послужил на общественном поприще с пользой для своих избирателей, что в своих рассказах особенно подчеркивал Роберт Кромвель, его младший сын.

Счастливый отец, сэр Генрих Кромвель вырастил шесть сыновей и пять дочерей. Замок Хинчинбрук на берегах Уза и громадные земли, как и подобает для сохранения родового богатства, получил старший сын Оливер Кромвель, остатки поделили между собой младшие сыновья, дочери получили приданое. Как младшему сыну, Роберту Кромвелю из богатейших владений отца досталось очень немного, но он считал такое положение вещей справедливым и был доволен своей долей наследства, повторяя своему сыну, что не наследство, а собственный труд и приумножение определяют истинное достоинство человека. Своего брата Оливера он не любил, даже несколько презирал, но не оттого, что завидовал его замкам, аббатствам и приоратам. Зависть он отвергал как один из тяжких и грязных грехов, несовместимых с истинной верой. Он осуждал безумное расточительство старшего брата, который не приумножал, а транжирил полученное наследство. Роскошные пиры, казалось, никогда не прекращались в Хинчинбруке, и если нынче заканчивался один, то назавтра начинался другой. Охота на кроликов сменялась охотой на лис. Бешеные кони охотников вытаптывали луга и пашни, принадлежавшие арендаторам и свободным крестьянам, нанося им без смысла, без цели непоправимый ущерб. Гремели праздники. Затевались турниры. Французское вино лилось рекой. Сэр Оливер веселился и разорялся, проматывал отцовское достояние. Читая Библию, Роберт Кромвель, его младший брат, частенько упоминал его имя в своих толкованиях, но не брата винил, а королевскую англиканскую церковь, которая, оставаясь наполовину папистской, своими роскошествами вводила в грех прихожан.

От сэра Оливера прискакал однажды гонец и подал пакет. Сэр Оливер извещал своего старшего брата, что Яков Стюарт проездом из Шотландии в Лондон, где ему предстояло занять английский королевский престол, благосклонно согласился завернуть в Хинчинбрук и отдохнуть в его скромном замке несколько дней. По этому случаю в Хинчинбруке готовятся грандиозные празднества. На эти празднества разделить с ним высокую честь приветствовать столь необычного гостя сэр Оливер приглашает всех родных, друзей и соседей. Разумеется, он приглашает и брата Роберта вместе с семьей. Прибытие короля должно состояться двадцать седьмого апреля 1603 года.

Роберт Кромвель ответил отказов: праздников он не любил, и его не приводила в восторг возможность лицезреть короля, по его мнению, это тиран. Тихим весенним вечером следующего дня в его скромный каменный дом в два этажа пожаловал сам сэр Оливер, его сопровождали вооруженные слуги. Роберт и его домочадцы мирно ужинали за общим столом. Сэр Оливер тихо вошел, промолвил приветствие, присел на край скамьи по правую руку от брата и негромко сказал:

3
{"b":"551817","o":1}