Вот как-то раз отправился царь со своей свитой на охоту. Неладная в тот день у него охота была. Почти ничего не добыл он. Злой домой ворочался. Едет он по дороге, от злости губы кусает. А тут, как на грех, парень навстречу идет. Охапку дров в руках тащит. Ладный такой из себя, статный, пригожий. Увидел парень царя, поклонился ему низко. Да не угодил, видно. Остановил царь своего коня, напустился на дровосека:

— Чего, такой-сякой, шапку перед своим царем не сымаешь?

— Как же я ее сыму, государь-господин? Руки-то у меня заняты, сам видишь, а ногами сымать шапку я покуда не научился.

— А, так ты еще супротивничаешь! — закричал царь. — Эй! Слуги! Взять его, посадить в темницу. Я ему покажу, как царя своего уважать надо.

Подбежали слуги. Схватили они дровосека, во дворец увезли, в самую темную темницу посадили.

Узнала про то царская дочь Кирана, и решила она помочь безвинному дровосеку. А у Кираны служанка была — Фатима́, по гроб жизни верная своей госпоже. Вот ночью вышли Кирана с Фатимой из спальни, тайно к дверям темницы пробрались. Стража сперва шум подняла, а как узнала царскую дочь, пропустила молча. Долго сидела Кирана с молодым дровосеком, утешала его, добрые слова говорила. И пообещала она ему сделать все, что сможет, чтоб его от смерти спасти.

И на другую ночь пошла к нему Кирана, и на третью. И полюбили они друг дружку. Крепко полюбили. Стала Кирана просить, умолять отца, чтоб отпустил он дровосека на волю. Да где уж! Фяна-падишах и слушать про то не хотел. И решила тогда Кирана сама помочь бежать любимому. Взяла она кинжал маленький да пилку железную, пошла опять ночью к дровосеку да и отдала ему все это.

— Торопись, любимый мой, — сказала она, — казнят тебя завтра. Не убежишь нынче ночью — погибло все.

Ушли Кирана с Фатимой, а дровосек потихоньку на окне решетку перепилил и из темницы выбрался.

Как узнал про то царь, разгневался сильно, ногами со злости затопал. Велел дочь к себе позвать.

— Это твоя работа, негодница! — кричит. — Это ты ему помогла. Так пропади ж ты сама!

Хлопнул он в ладоши, вызвал стражу и приказал посадить родную дочь в стеклянный дворец. Чтобы словом она ни с кем не обмолвилась, чтоб живой души она не видела.

Схватили слуги Кирану, во дворец пустой посадили. Тяжко Киране, горько. Плачет она, убивается. Тяжело жить на свете, когда родной отец плохой человек.

А Фатима тем часом к дровосеку сбегала, про Киранино горе поведала. Вскочил дровосек. Забилось его горячее сердце. Решил голову положить, а любимую освободить.

Вот однажды темной-претемной ночью помогла ему верная Фатима во дворец пробраться, Кирану увидеть. Обрадовалась Кирана, как его завидела. До самого утра сидели они. Все говорили, все горе свое горькое изливали. И договорились, что на другую ночь опять он придет к Киране, бежать ей поможет. В другую страну убегут они. Обнял парень на прощание Кирану, стал потихоньку из стеклянного дворца выходить. Да не повезло ему — у самого входа в темноте наступил он на спящую собаку. Вскочила собака, залаяла. Сбежалась царская стража, схватила дровосека, привела его к царю. Фяна-падишах сразу узнал дерзкого. А как узнал, что поймали его у дочери во дворце, позеленел от злости.

Приказал к нему Кирану привести.

— Что нужно от тебя этому бродяге? — спрашивает он дочь.

Но Кирана не из пугливых была.

— Ничего я вам не скажу, — говорит. — Что хотите со мной делайте. Одно только скажу: люблю я этого человека.

На весь дворец взвыл фяна-падишах:

— Не будешь ты с ним! Не будешь! В быка я его обращу. В быка, слышишь?

Не успел он это сказать, как молодой дровосек бычком оборотился, в поле убежал.

— А эту девку, — указал царь на свою дочь Кирану, — отведите в лес да там и казните, от глаз людских подале.

Схватили слуги Кирану. Связали ей руки-ноги В телегу бросили.

Вышел царь-отец на крыльцо. Да не для того, чтоб с родной дочерью проститься. Вышел только сказать:

— Чтобы я был уверен, что вы сделали все, как велено, привезите мне мизинец от ее левой руки.

И повезли Кирану в дремучий лес. А у Кираны любимая собачка была. Завыла та собачка, как увидела, что везут куда-то ее хозяйку, за бричкой побежала. Взяла ее к себе Кирана. Шерстку гладила, гладила, а потом вдруг как закричит. Бросились к ней слуги. Видят: откусила собачка мизинец у Кираны. Остановились они. Старший и говорит:

— Прости нас, госпожа, что довелось нам на смерть тебя везти. Нет ни одного среди слуг твоего отца, который не любил бы тебя за твое доброе сердце. Но мы, известно, люди подневольные. Да только на этот раз повезло нам. Спасла тебя и нас собачка. Иди, ласковая госпожа, куда твоей душе угодно, а этот мизинец мы фяна-падишаху отвезем.

Низко поклонилась им Кирана. Дали они ей еды маленько и поехали обратно — доложить царю, что его наказ выполнен. Осталась Кирана одна. Что делать? Пошла она дальше по лесу. Долго так шла. Дни сменялись ночами, а ночи днями. Наконец пришла она к берегу речушки какой-то. На берегу домик увидела. Зашла туда Кирана. Видит: никого в том домике нет, пустой он. И стала там она жить. Дни шли за днями. Зима сменила лето. И родился у Кираны сынок — ясноглазый, красивый. Назвала она его Туку. Рос сынок не по дням, а по часам. И двух лет не прошло, как вырос он в богатыря. И умный, и сильный, и матери помощник. Славно они жили. Вот как-то Туку спрашивает мать:

— Мама, а у меня отец есть?

Отвечает, подумавши, Кирана:

— Понятно, есть. Да только далеко он.

— А где найти мне его, мама? — допытывается Туку.

Тяжко вздохнула Кирана.

Вспомнила она отца своего, свирепого фяна-падишаха, вспомнила, как забрал он у Туку родного отца. Горько ей стало.

— Не найдешь ты его, сынок. Только и осталась тебе от него память — бычок маленький. Да только где он, тот бычок, никому не ведомо.

— Ничего, мама, найду я его. Непременно найду, — отвечает ей Туку.

И стал Туку в путь-дорогу собираться. Испекла ему мать пяток лепешек, сшила сумку, и куда отправился Туку, никому про то неизвестно, — искать бычка Гелана.

Шел он, шел и видит: на опушке леса стадо пасется. Ни пастухов при нем, ни собак. Удивился Туку. Тут подходит к нему одна черная корова и говорит человечьим голосом:

— Здравствуй, Туку! Наконец-то ты пришел. Заждались уж мы. Теперь ты наш хозяин. Делай с нами что хочешь.

— А что мне с вами делать?

— Лучше всего продай. Только оставь себе быка Гелана да купи ему в пару еще одного. Они тебя из любой беды выручат.

Как сказала корова, так и сделал Туку. Продал он стадо. Купил себе бычка в пару к Гелану. Назвал его Жояном.

Запряг он своих быков и поехал домой.

Ну, как он там жил — про то одному ему известно.

Вот прошло несколько лет, выросла у фяна-падишаха приемная дочь, красавица из красавиц.

И объявил фяна-падишах, что, кто его земли за одни сутки вспашет, тому он свою дочь в жены отдаст.

Узнал про царскую волю Туку, задумался. Увидел это бык Гелан и спрашивает:

— Чего это ты, Туку, невесел? Чего голову повесил?

Рассказал ему Туку о своей думке.

— Ну, не беда. Поможем мы тебе с Жояном. Сходи ты к царю и скажи, чтоб он за девять суток выковал тебе два плуга.

Пришел Туку к царю и говорит:

— Я, государь, вспашу твою землю за сутки. Да только быки-то у меня есть, а плугов нету. Коли сделаешь ты мне за девять суток плугов пару, вспашу я твою землю.

Усмехнулся царь.

— Ладно, — говорит, — приходи на десятый день. Будут тебе плуги.

Девять суток прошло. И явился Туку к фяна-падишаху. Взял он плуги, царскую землю пахать принялся. До обеда пахал. Много земли плугом поднял.

Видит царь: плохо его дело — вспашет этот бедняк землю. Послал он дочку свою:

— Снеси-ка жениху обед.

Пошла дочка в поле. Увидела она Туку, сразу полюбила его. И говорит она:

— Садись, добрый молодец, отдохни, покушай. Чем богаты, тем и рады.

Покушал Туку. А царская дочь и говорит: