Кучерук поклонился и отошел в сторону – ждать, не потребуется ли.
– Все так, все так, Ваше Величество, – пробормотал отец Амвросий, – и шоферов уже вычеркнули из списка профессий страховых компаний. Но вот остались там, в Елизаветинске, то ли десять, то ли двенадцать ветеранов. Они, можно сказать, всю жизнь отдали этим северным маршрутам, новые ветки разрабатывали, даже жизнью рисковали. А теперь «Норд» вводит системы автономного вождения, подготовил операторов, закупил технику. В общем, эти люди уже не нужны, и их отправляют на незаслуженную пенсию…
– Как такое возможно?
– Они считают, что им швыряют эту пенсию, как подачку: нате, убирайтесь и больше не путайтесь под ногами. Им всем пенсия уже давно полагается, но они не хотят уходить. Вы их поймите, Ваше Величество… очень неприятно чувствовать себя старым и ненужным…
Государь внимательно посмотрел на отца Амвросия. Тот, уже в годах, седобородый, постоянно был кому-то нужен, и молодежь, в рабочее время задиравшая нос и встревавшая в споры, по вечерам бегала к нему плакаться и просить совета.
– Господин Кучерук! – позвал государь. – А вы что думаете об этом шоферском бунте? Говорите прямо.
– Если прямо – они нашли смысл жизни, государь.
– Та-ак…
– Кто они были до того, как «Норд» решил отправить их на пенсию? Простые люди… правда, с характером… А сейчас они борцы с несправедливостью, государь.
– Хотите сказать, что в нашем трудовом законодательстве есть предпосылки для несправедливости? – удивился государь.
– Ваше Величество, эти предпосылки – у них в голове. Я не указал в экстракте, что их в «Норде» до последнего держали – уже когда в Северном-первом установили причальную мачту для «беркутов» и «полярных гусей», когда остался только один маршрут, совершенно безопасный и прямой, как штатив для метеоячейки, им давали зимой ездить по этому маршруту. Вот они и решили, что они на Севере главные. А юридически – прав «Норд», даже более чем прав.
– Это понятно, – согласился государь. – Профессия у них такая, там без упрямства нельзя. Хорошо, господин Кучерук, вы свободны. Попрошу доложить, когда это дело утрясется. Ешьте, батюшка, борщ стынет.
Когда прибыл на тележке десерт, фруктовый салат со взбитыми сливками, осторожно подошел наставник Голицын.
– Ваше Величество приказали…
– Садитесь, Иван Андреевич. Вам салата или запеканку?
– Ваше Величество, это не повторится.
– Они еще что-нибудь придумают.
Государь и наставник разом поглядели на Алешу с Колей.
Алеша был отцовским любимцем – высокий, тоненький, белокурый, он уродился в мать. Коля был сложением покрепче и темноволосый – в отца. Глаза у них были одинаковые, материнские, синие. Сейчас братья с тревогой следили за наставником и отцом: до чего они договорятся?
– Придумают, Ваше Величество, – вздохнул Голицын. Он был избран за потрясающую эрудицию, состоял при братьях уже лет пять, привязался к ним, и они к нему привязались, но иногда устраивали каверзы.
Государь не стал допытываться, где был наставник, когда Алеша с Колей резвились в «трубе», было бы глупо устраивать такой допрос взрослому человеку.
– Ладно, хватит об этом. Что-то салат нынче подозрительный…
Ахмедов схватил тарелку, обнюхал фрукты и быстро вызвал подчиненного, Рашида. Рашид с тарелкой помчался на кухню.
– О господи, из-за какого-то кислого ананаса столько суеты… – сказал государь. – Батюшка, а ваш салат как?
Тут государь получил сообщение на браслет. Это была модная игрушка – во время связи над экраном возникало голографическое изображение. Связи просил референт Кучерук. Государь выразил согласие и увидел крошечную фигурку референта, и ту – всего по пояс.
– Ваше Величество, разрешите доложить. Только что сообщили – шоферы объявили голодовку. Они залезли в фуру, отогнали ее подальше от Базы-один и сообщили, что не выйдут, пока им не утвердят новый договор с «Нордом». Они хотят работать, как прежде…
– Что говорят в «Норде»?
– Что у них все – в соответствии с трудовым кодексом. Что они, конечно, могут составить новый договор и даже платить этим людям деньги, но не хотят выпускать их на маршрут, потому что вложили огромные средства в технику, в обучение операторов, и, как вы, Ваше Величество, понимаете…
– Понимаю. Переговоры с этими бунтарями зашли в тупик?
– Да, Ваше Величество.
– Держите ситуацию под контролем. Вот что вытворяют ваши обиженные, батюшка.
– Эти люди открывали маршруты, Ваше Величество, первыми шли по ним, привыкли рисковать, привыкли к ответственности, привыкли все сами решать…
– Цугцванг, батюшка. Что тут ни придумаешь – все плохо. Иван Андреевич…
– Ваше Величество?
Государь ответил не сразу.
– Ведите-ка сюда моих орлов.
Алеша и Коля подошли, поклонились, как полагалось по уставу.
– Ну что, детки, хотите побывать на Крайнем Севере? – спросил государь.
Безмолвный восторг был лучшим ответом.
– И вы собирайтесь, Иван Андреевич. Сперва – в Воркуту, потом – в Елизаветинск вертолетом, потом на Базу-один. Господин наследник, и ты, Николай, слушайте. Ваша задача – вступить в переговоры с дюжиной старых шоферов и убедить их прекратить голодовку. Всю информацию для вас подготовят. Когда справитесь – полетите к оленеводам, посмотрите, как на Севере люди живут, чем занимаются. Может оказаться, что им для полного счастья не хватает, скажем, еще одного медпункта или детского сада. В вашем распоряжении – пятьсот тысяч рублей, но просьба использовать их разумно. Привыкайте. Вперед!
Он перекрестил детей.
– Неожиданное решение, Ваше Величество, – сказал отец Амвросий. – Но хорошее. Эти старики увидят, кто к ним приехал, поймут, что их делом занимается сам государь, и сменят гнев на милость.
– Я тоже на это надеюсь, батюшка. Ремесло у меня такое – принимать неожиданные решения. Иван Андреевич, присмотрите, чтобы детям приготовили подходящую одежду, свяжитесь с Елизаветинском! Ну, с Богом!
Потом государь вызвал референта Оболенского и приказал организовать сопровождение детей до Черноголовского аэропорта, где стояли его личные «Витязь» и два «Стрижа». Ахмедов уже собирал группу охраны.
После обеда пришлось-таки надевать мундир. Предстоял неприятный разговор с чиновниками из Министерства юстиции. Они подали такие поправки к закону о землевладении и землепользовании, что вреда от их творчества могло выйти более, чем пользы. Разговор мог кончиться и уходом министра в отставку. А никого подходящего на примете у государя пока не было.
Стоило завершить сеанс связи с чиновниками – раздался звонкий голосок фрейлины Верочки Палей:
– Ваше Величество, можете принять ее величество?
– Могу, – буркнул государь. После одной трудной беседы предстояла другая…
Государыню он принял, разумеется, не в кабинете, а в комнате релаксации. И даже успел послать заказ – две чашки кофе с цикорием и сливками, два расстегайчика, два эклера с творожным кремом, все – как любит жена. И Кучерук успел доложить, какая обстановка на Базе-один.
Она вошла, не успев переодеться, в комбинезоне «следопыта» – государыня и старшая дочь Настя были шефами движения «юных следопытов» и посещали все самое интересное, на сей раз – финал игры, где участвовали команды со всей России. Государь залюбовался – пятерых родила, а стройна и быстра, как девочка, и светлые волосы собраны в косу…
– Дорогой, что это за поездка в Воркуту? – первым делом спросила государыня.
– Садись, отдохнем, – предложил государь. – Не в Воркуту, а в Елизаветинск, ты его даже не сразу на карте найдешь.
– Найду. Ты послал детей с таким поручением, для которого нужен опытный переговорщик? Ты меня удивляешь!
Государь усмехнулся и поцеловал жену.
– Я знаю, что сделает опытный переговорщик. Он будет говорить с людьми, которых нет на свете. Он же будет взывать к рассудку, к логике. А там, в фуре, сидят люди, у которых теперь полное неприятие доводов рассудка и всякой логики. Все его аргументы не дойдут до их слуха. Он для них – враг, Наташа. Они держат оборону.
