⁵⁰AP m. st. Warszawy, UW, № 29, k. 24, 49–50. /

⁵¹Г. В.Вульф. Последние месяцы…, с. 193. /

⁵² АР т. st. Warszawy, UW, № 32, k. 138–139.

⁵³Г. В.Вульф. Последние месяцы…, с. 190.

⁵⁴ АР т. st. Warszawy, UW, № 335, k.157; Nasza walka о szkolb polska^ 1.1,

s. 159; Очерки революционных связей народов России и Прлыпи 1815-

1917. М., 1976, с. 437.

⁵⁵ АР т. st. Warszawy, UW, № 340, k. 42–43.

⁵⁶Raporty warszawskich oberpolicmajstrow…, s.86, 88.

⁵⁷AP m. st. Warszawy, UW, № 28, k. 19.

⁵⁸Ibid., k. 97–98.

⁵⁹AP m. st. Warszawy, UW, № 30, k. 73.

62 63

⁶⁰AP m. st. Warszawy, UW, № 540, k. 52, 60, 84; ГА РФ, ф. 102, 4‑е делопро-

изводство, 1911 г., д.8, ч.5, л. 1–15.

⁶¹ ГА РФ, ф. 102, 4‑е делопроизводство, 1911 г., д.8, ч. 5, л. 61.

АР т. st. Warszawy, UW, № 540, k. 59, 85; ГА РФ, ф. 102, 4‑е делопроиз-

водство, 1911 г., д.8, ч.5, л. Юоб.

ГА РФ, ф. 102, 4‑е делопроизводство, 1911 г., д.8, ч. 5, л. 15, 68.

⁶⁴ ГА РФ, ф. 102, Особый отдел, 1911 г., д.59, ч.9, лит. «Б», л. 6, 14.

⁶⁵ АР ш. st. Warszawy, UW, № 540, k.55, 100; ГА РФ, ф. 102, 4‑е делопроиз-

водство, 1911 г., д.8, ч.5, л. 5–6.

⁶⁶ АР m. st. Warszawy, UW, № 540, k. 269, 271.

⁶⁷Ibid., k. 179, 204, 255, 259, 284.

69

70 71

⁶⁸ Путь моей жизни. Воспоминания митрополита Евлогия…, с. 19, 31; Вениамин (Федченков). На рубеже двух эпох. М., 1994, с. 94. Nasza walka о szkole polska, 1.1, s. 264. Б. Я. Табачников. Студенческое движение…, с. 125.

АР m. st. Warszawy, Warszawski gubernialny urzad do spraw stowarzyszeii, № 950, k.2–4; AP m.st. Warszawy, UW, № 882. Листы в деле не пронумерованы.

⁷² Путь моей жизни. Воспоминания митрополита Евлогия…, с.92, 151.

⁷³ ГА РФ, ф. 102, 4‑е делопроизводство, 1911 г., д.8, ч. 5, л. 24–24 об, 68.

⁷⁴ ГА РФ, ф. 102, 3‑е делопроизводство, 1881 г., д.68, л. 13–13 об; 4‑е делопроизвод-

ство, 1910 г., д.39, ч. 5, л. 38, 60, 76.

⁷⁵ АР т. st. Warszawy, Warszawski gubernialny urzad do spraw stowarzyszeii,

№ 455, k.l.

⁷⁶ Архив РАН. Петербургское отделение, ф. 281, on. 2, д.171, л. 17.

⁷⁷ ГА РФ, 41е делопроизводство, 1911 г., д.8, ч. 5, л. 152.

78 _{ГА рф} ф _{116> оп lf д 622}, _л. 14 об.

⁷⁹ АР m.st. Warszawy, UW, № 521, k.39; № 533, k.480 и далее (листы в деле про-

нумерованы не полностью).

⁸⁰ АР m. st. Warszawy, UW, № 533.

⁸¹ Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции. Репринтное издание. М.,

1990, с. 193; Записка по вопросу о пожалованных имениях (майоратах), с. 2.

⁸²П. Кулаковский. По вопросу о Варшавском университете, с. 3.

⁸³Г. В.Вульф. Последние месяцы…, с. 192; Dzieje Uniwersytetu Warszawskiego…,

s. 551.

⁸⁴Ю. Бардах. Курсы польского права…, с. 13.

⁸⁵ Христианство. Энциклопедический словарь. М., 1993, т.1, с. 507.

_{ЗАКЛЮЧЕНИЕ}

Поляки представляют удивительное явление психологическое… Действия их никак нельзя объяснить по правилам обыкновенного здравого смысла.

Из публицистики М. П. Погодина 1863 г.

Мне нестерпимо то хладнокровие, с которым они тасуют людей, верования, правила, как карты, которые можно изорвать и бросить под стол по произволу.

Из дневника П. А. Валуева за 1865 г.

Как ни тянут эти господа привислянцы свою песенку с запада на юго–восток, как ни ограждают себя они какою–то китайщиною, чуждаясь нас, наше русское море катит свои волны им навстречу, эти волны брызжут на них, обдают их своею свежею пеною…

Ф. Ф. Орлов, 1896 г.

Польский вопрос в качестве объекта и фактора внутренней политики изучен на сегодняшний день далеко не достаточно, хотя без его учета едва ли возможно осмысление дореволюционной России как Империи, развитие которой в очень существенной степени зависело от взаимодействия Центра и окраин. Уже историки прошлого века отмечали влияние польских восстаний на общий правительственный курс. Как показало проведенное нами исследование, польское присутствие в Империи давало о себе знать не только в периоды обострения национального противостояния — это постоянное слагаемое той равнодействующей силы, которая формировала внутреннюю политику и менталитет государственной элиты страны.

Подтверждением данного тезиса может служить «мирное», не отягощенное вооруженной борьбой с поляками, царствование Александра Ш: из 1364 собственноручных резолюций этого государя по делам Комитета министров 411 (30 %) касались Западного и Привислинского краев ^г. Есть все основания полагать, что в предшествующие полвека, на которые пришлись два восстания, массовые конспирации и манифестации, неоднократный пересмотр системы управления западной окраиной, репрессии десятков тысяч человек и работа нескольких высших региональных комитетов, концентрация Петербурга на польских делах была никак не меньшей. В течение длительного времени польский вопрос являлся тяжелейшим бременем российской государственности, быть может, главной из имперских забот России.

Сделанные наблюдения позволяют говорить о многообразии сфер, испытавших влияние польского фактора. Помимо национальной политики во всех ее ипостасях, это — политика конфессиональная, сословная, демографическая, аграрная. В одних исторических ситуациях бывшие земли Речи Посполитой (20 из 78 губерний Империи в канун мировой войны) становились своеобразным полигоном, на котором проходили испытание задуманные для всей страны преобразования. В других они служили образцом военно–репрессивной системы управления, школой, готовившей кадры российской реакции. В третьих, когда Россию сотрясали взрывы польских восстаний или была еще свежа память о них, выход на первый план задачи сохранения государственной целостности оказывался губительным для назревших в стране реформ.

Хотя признание необходимости дифференцированного курса в отношении Царства Польского и Западного края было достаточно общим местом, не следует недооценивать как принципиального единства правительственной линии в польском вопросе, так и неоднородности этнополитического пространства по обе стороны от Буга. Польский вопрос потребовал от властей также значительных усилий за пределами исторического расселения поляков. В этой связи можно особо выделить столицы, притягивавшие польских подданных Империи, провинциальные губернии Центра и традиционные места ссылки, где поляки обычно оказывались не по своей воле. Грань между добровольным и принудительным переселениями, впрочем, была достаточно раймыта уже в царствование Николая I и окончательно утратила свое принципиальное значение к последней четверти XIX в.

В условиях, когда самодержавие сталкивалось с большими трудностями в деле политической ассимиляции поляков на бывших землях Речи Посполитой, исключительное значение получили меры «этнографического воздействия». Нами рассмотрены три их разновидности: привлечение русского элемента на западные окраины, регулирование переселений поляков в восточном направлении, правовая регламентация «разноверных» русско–польских браков.