⁸⁹ Там же, с. 112–116.

⁹⁰А. А. Кауфман. Переселение и колонизация, с. 131; Н. Н. Государственное зем-

левладение и «мужицкое царство» / Русский вестник, 1899, № 10, с. 848.

⁹¹А. П.Корелин. Дворянство в пореформенной России…, с. 277.

93

⁹² Германская колонизация польских провинций Пруссии по закону 26 апреля

1886 г. СПб., 1894; D. Beauvois. Walka о ziemie…, s.65.

И. П. Шабелъский. Майораты в Царстве Польском. Радом, 1911, с. 8–9, 11.

⁹⁴ Записка по вопросу о пожалованных имениях (майоратах). Б. м., б. д., с. 2.

Эта и предыдущая записки хранятся в Бахметьевском архиве — Koz'ulkin

Manuscript Collection.

⁹⁵ Государственная Дума. Четвертый созыв. Стенографические отчеты 1916 г.,

сессия четвертая. Пг., 1916, ст. 2448–2449.

⁹⁶ ГА РФ, ф. 1546, on. 1, д.541, л. 19 об‑21, 26–26 об.

⁹⁷П. А.Валуев. Дневник министра…, т. 2, с.81.

Сравнительно немногочисленные работы отечественных авторов о чиновничестве Российской империи, в том числе самая значительная из них пера П. А.Зайончковского 1, практически не затрагивают национальных окраин. Исследования автора этих строк по данной проблематике на русском языке не издавались. Польская историография ограничивала свой интерес чиновниками–поляками, притом рассматривая их обычно не специально, а в связи с формированием интеллигенции (Р. Чепулис — Растенис) либо национально–освободительным движением. С точки зрения системы управления интересующим нас регионом, более всего исследователей привлекало непродолжительное пребывание у власти А. Веле–польского (А. Скалковский, И. Кобердова, З. Станкевич)².

Внимание историков к русским чиновникам, служившим на западе от границы 1772 г., — явление самых последних лет. До недавнего времени не была отражена в публикациях защищенная в конце 1980‑х гг. в Москве диссертация Я. Козловского. С середины 90‑х гг. в разработку темы также включились Л. Химяк, взявшийся за создание коллективного портрета губернаторов Царства Польского 1863–1915 гг., и С. Вех, изучающий историю жандармерии последней трети XIX в. Исследование о русских чиновниках Царства Польского подготовил к печати А. Хвальба 3. Таким образом, очень скоро можно ожидать существенного пополнения литературы предмета.

До штурма Варшавы в 1831 г. русские, в особенности гражданские служащие, считались в Царстве Польском на единицы. Одни из них (П. А.Вяземский) сумели завоевать симпатии поляков, другие (Н. Н.Новосильцев) стали им ненавистны. Даже в столь скромном масштабе русское присутствие вызвало недовольство влиятельного А. Чарторыского 4, и как таковая проблема русского чиновника на западной окраине правительством еще не ставилась.

Борьба поляков за независимость являлась исходной точкой и постоянной питательной почвой для системы И. Ф.Паскевича — наместника Царства Польского в 1832–1856 гг. Документально ус–тановима связь между экспедицией Ю. Заливского и решением не вводить в действие Органический статут 1832 г. в полном объеме, игнорируя те его новеллы, которые содержали отголоски конституционного строя. Вместе с тем Паскевич стоял на страже особого порядка управления Царством Польским, восходившего ко временам Герцогства Варшавского и обеспечивавшего наместнику обширные полномочия. Объявляя себя сторонником распространения на Польшу «общего русского правления», Паскевич спешил показать невозможность достижения этой цели ввиду того, что на польских землях всегда будет необходима «власть исключительная, т. е. изъятия из закона и отступления от форм, законом установленных». По его наблюдениям, включенные в Империю на общих основаниях западные губернии не стали от этого русскими. Наместник сетовал, что управление Финляндией и Кавказом «гораздо в меньшей зависимости от министров», нежели управление Царством Польским 5.

Система управления Царством отличалась высокой степенью милитаризации, предоставлявшей ей огромные карательные возможности. Наряду с гражданской, функционировала особая военная администрация, дублируемая, в свою очередь, многочисленными полицейскими структурами; властными полномочиями располагали также командиры армейских подразделений 6. Хотя в Петербурге делами Царства Польского и Западного края ведали различные высшие комитеты, по должности главнокомандующего Действующей армией великий князь Константин Павлович, а затем Паскевич имели определенную власть над западными губерниями, в которых она размещалась.

«Отец–командир» и «слава царствования» Николая I, И. Ф.Паскевич при жизни находился вне критики и имел все основания написать: «ныне многое основано на доверенности ко мне»⁷. «Интересуясь знать, какое вообще имеют мнение здесь на счет управления в Царстве Польском, — доносил Е. А. Головин Паскевичу из столицы в начале 1838 г., — я имею достаточные причины заключить, что общий голос совершенно в пользу настоящего там порядка вещей, бдительности вашей приписываемого»⁸. Тем большую ценность имеют «Впечатления» А. Я.Стороженко, основной пафос которых состоит в критическом разборе кадровой политики фельдмаршала. Примечательно, что опубликованные в отрывках в 1873 г. эти воспоминания жандармского генерала вызвали положительный отклик другого близкого сотрудника Паскевича П. К.Менькова 9.

Значительная административная обособленность Царства Польского и получившие чрезвычайное развитие в управлении им карательные функции — два этих центральных принципа системы Паскевича — сосуществовали с польским по составу и оппозиционно настроенным корпусом государственных служащих. Сразу после подавления восстания М. Н.Муравьев рекомендовал замещать административные должности в Царстве Польском и Западном крае «коренными русскими». «Предоставя сим чиновникам выгоду в чинах и содержании, сделать вызов благонамеренных лиц в России, вследствие которого, вероятно, молодые люди из самых лучших фамилий примут на себя означенные обязанности», — предлагалось во всеподданнейшей записке. Пометы Николая I — «трудно», «хорошо бы было, но сомневаюсь», «сомневаюсь» — позволяют думать, что император отнюдь не разделял оптимизма будущего виленского генерал–губернатора 10. Правда, ожидаемая коренная реорганизация управления Царством Польским побудила многих хлопотать о получении мест. Одни претендовали на высокие посты, другие, как, например, раненный при штурме Варшавы капитан А. Васильев, были готовы довольствоваться малым. Новые руководители администрации оказывали протекцию некоторым из желающих определиться к должности на западной окраине, в первую очередь своим собственным знакомым и прежним сослуживцам 11. Однако ни в 30‑е гг., ни в последующие два десятилетия сколь–нибудь значительных изменений в национальном составе чиновничества Царства Польского не произошло.