В воздухе запахло грозой.

— Куда ты нас притащил?! — снова говорит Назарбаев уже таким тоном, что вечно невозмутимый Пакколи втягивает голову в плечи и бледнеет. И тут происходит невероятное. Президент берет тарелку, которую без особых церемоний поставил перед ним бандитского вида гарсон, брезгливо ее рассматривает … и вдруг изо всей силы швыряет о пол.

Мертвая тишина. Все окаменели. Вижу, как сверхосторожный Фатах Шодиев, тогда еще, естественно, не значившийся в списке миллиардеров американского журнала «Форбс», выскальзывает из–за стола и со словами «Покурить пойду» исчезает в дверях.

На звон разбитой посуды из кухни выбегает хозяин.

— Не отдых, а черт знает что! — продолжает кричать Назарбаев. Дальше — хуже. Президент хватает тарелку первой леди и швыряет ее в стену, осколки летят на пол. Потом туда же отправляется посуда Дариги, Пакколи, моя …

Мы все были в шоке. Президент выскочил из–за стола и стал бегать по залу, разбивая оставшуюся на столе посуду. За ним ходила побелевшая супруга Сара Алпы–совна и, чуть не плача, приговаривала «Нурсултан, Нурсултан, успокойся, если не нравится, поедем отсюда! Перестань, успокойся».

Хозяин заведения некоторое время молча наблюдал за этим спектаклем, потом начал орать. Целых тарелок к этому моменту уже не осталось, однако гнев Назарбаева, судя по всему, еще не достиг кульминации: в ответ на крики хозяина–пирата он схватил ближайший к камину стул и швырнул его в топку. Оттуда вылетел сноп огненных искр.

Сара Алпысовна перестала причитать. Все посмотрели на хозяина. В наступившей тишине он взял стул и на смеси французского с английским объявив, что его заведение опозорено навек, хватил стулом о пол и тоже бросил его в камин.

Еще один стул полетел в огонь от Назарбаева. Потом еще один — от хозяина. Происходящее походило на дурной сон.

И тут, когда абсурдность происходящего достигла предела, они — президент и хозяин–пират — вдруг начали громко хохотать. Тут же к ним присоединился и Беджет Пакколи. Оказывается, такое шоу с битьем посуды и сжиганием мебели в камине входило в specialisation de la maison — специализацию заведения, и весь спектакль был заранее оплачен. Из гостей об этом знали только президент и Пакколи, они заранее обо всем договорились и распределили роли.

Когда воцарилась тишина, официанты убрали осколки, принесли новую посуду и подали блюда, в зал незаметно вернулся докуривший свою безразмерную сигарету Фатах Шодиев.

То ли с перепугу, то ли от того, что нас одурачили, мы все тоже стали бить оставшуюся посуду, но потом так же внезапно остановились — видимо, осознав, как быстро меняется атмосфера и вся система координат вокруг тебя, когда так сильно зависишь от одного человека, его настроения, его физического и психического состояния.

Первым председателем Верховного совета (парламента) независимого Казахстана был Ерик Асанбаев. Шел 1991‑й год, вертикаль власти еще не была выстроена, и парламент еще не подчинялся напрямую администрации президента.

Летом 91‑го я стал свидетелем телефонного разговора моего тестя и председателя парламента. Мы ужинали в загородной резиденции в Алма — Ате на улице Навои. Внезапно Назарбаева позвали охранники — по правительственной связи срочно звонит Асанбаев. Что случилось?

Президент отсутствовал около получаса. Вернулся злой, лицо красно–бордового цвета. «Я его вытащил, поднял на такую высоту, а он вместо благодарности начинает права качать!» Я немного удивился, ведь Асанбаев был близким и проверенным подчиненным, когда Назарбаев возглавлял Совет министров Казахской ССР, так что нужды вытаскивать его не было. Вслух, конечно, никто ничего не сказал — президент уже тогда относился к верховным государственным постам как к дарам, которые он раздает с царского плеча.

Остаток вечера Назарбаев был неразговорчив и сразу вышел на прогулку по парку возле виллы. Видно было, что в голове вызревает какой–то план. Однако подробностей его мы тогда не узнали.

А вскоре, в октябре 1991‑го Асанбаева назначают вице–президентом страны. Я тогда удивился: неужели Назарбаев забыл тот телефонный разговор? Вице–президент — второе лицо в стране, вторая по влиятельности фигура. Мне даже показалось, что тесть пытается преодолеть свои личные антипатии в пользу профессионализма и государственных интересов. Конечно, я ошибался. По новой конституции

Первый состав Верховного совета президент распустил в 1993‑м году. Однако, его надежды, что следующий будет более покладистым, не оправдались. Ему даже не удалось навязать депутатам своего кандидата в спикеры Омирбека Байгельды! Вопреки желанию Назарбаева, депутаты проголосовали за неугодного ему кандидата — Абдильдина. Разумеется, поэтому второй созыв парламента продержался тоже недолго, всего два года. В 1995‑м президент разгоняет и его, он не терпит, когда что–то идет против его воли.

Мало кто знает, однако, что глава нации был готов пойти на крайние меры, если бы депутаты оказались строптивыми и отказались самораспускаться. Мне он как–то признался, что если понадобится, он стянет танки и расстреляет здание парламента так же, как двумя годами раньше это сделал Борис Ельцин в Москве.

Но в России речь шла о выборе государственного устройства и попытке парламентского переворота, которая была подавлена танками. Ответ был жестоким, но и причина была серьезной. В нашем случае проблема была только в том, что президент устал играть в политические переговоры, ему надоело делить властные полномочия с кем–то, находить компромиссы, даже если того требовала Конституция. К тому времени он сам уже дважды переписывал Конституцию, так что прекрасно знал цену бумаге, на которой напечатан наш Основной закон.

«Они думают, что самые умные, — говорил мне тесть про депутатов, — а я знаю все, что они там говорят. Каирбек мне докладывает». Он имел в виду Каирбека Сулейме–нова, тогдашнего государственного советника, отвечавшего за силовые министерства. Все здание старого Верховного совета прослушивалось еще со времен КГБ, и докладные ложились на стол президента. Однако опасения Назарбаева не подтвердились: депутаты оказались–таки послушными, танки вводить не пришлось.

Следующие составы парламента, переименованного в мажилис, больших проблем президенту уже не доставляли.

Впрочем, история парламентаризма в Казахстане не была бы столь короткой, будь дело только в персоналиях. В последнее время президенту и не приходится тратить больших усилий, чтобы добиваться от людей понимания его могущества. Большинство подчиняется само, не дожидаясь напоминаний.

Назарбаеву нужно было ликвидировать законодательное собрание как независимую ветвь власти для более важной задачи. А именно — взять в свои руки бюджет страны и лишить кого–либо права контроля над его пополнением и расходованием.

Задача была нелегкой даже для нашего президента, поскольку бюджетный контроль — это неотъемлемая прерогатива любого парламента. Законодательное собрание следит за финансами страны так же, как метеорологические станции за погодой. И вы, возможно, считаете, что наш мажилис тоже знает, где деньги лежат, и сколько их у нас. Это не так.

Единственный орган в Казахстане, который допущен до бюджетного кошелька, это счетный комитет. Угадайте, кому он подчиняется. Правильно — напрямую президенту. И пусть только попробует кто–то из членов этого счетного комитета разболтать что–нибудь публике или выразить свое недовольство. Лучшее, что его ждет — покинуть счетные ряды. Но таких самоубийц до сих пор не нашлось.

Схватка президента с парламентом за бюджетный контроль была неравной, но все–таки депутаты держали оборону долго. Назарбаеву пришлось разогнать два первых состава законодательного собрания, чтобы заставить новых избранников отказаться от дурной привычки совать нос не в свои дела. Мало кто знает, но именно деятельность контрольной палаты в стенах первых парламентов и была реальной причиной разгонов 1993 и 1995 годов.