Бойцы первым делом растопили бани, благо в запасе было много расколотых и аккуратно сложенных штабелями дров. Получив мыло и свежее белье, они с наслаждением мылись и парились. Все еще находясь под впечатлением победоносного боя, возбужденные, они забыли об усталости, о войне и сейчас шутили, хохотали от души, поливали друг друга горячей водой и дурачились, как малые дети.

В городе постепенно налаживалась жизнь, повсюду висели красные флажки, менялись вывески на фасадах бывших присутственных мест, появились новые, непонятные для обывателей названия: ревком, губком, губоно, губчека и другие. Читая с опаской эти загадочные названия, горожане неодобрительно покачивали головой и быстро проходили, чтобы не обращать на себя внимания новых властей, о которых они наслушались много страшного.

По обязательному постановлению ревкома, открылись магазины, столовые и кондитерские, в лавках торговали свежим хлебом. Сняв бляхи с фартуков, дворники усердно очищали город от грязи, оставленной белогвардейцами. После четырех часов дня на бульваре играл духовой оркестр, а вечером в театрах и бывшем Дворянском собрании, превращенном в клуб, давали представления. Вышел первый номер газеты «Серп и молот».

Алеше Воронову не долго пришлось отдыхать. Уже на второй день его вызвали к комиссару полка.

Войдя в маленькую комнату с низким потолком, Алеша доложил по всем правилам:

— Боец первого эскадрона Краснознаменного кавалерийского полка Алексей Воронов явился по вашему приказанию.

Комиссар, из бывших студентов, старше Алеши, может быть, года на три-четыре, подтянутый, в начищенных до блеска сапогах, улыбнулся и указал Воронову на единственную табуретку около своего стола.

— Вот что, товарищ Воронов, придется откомандировать вас в распоряжение губкома партии, — сказал он официально.

— Зачем? — вырвалось у. Алеши.

— Есть предложение использовать вас на гражданке.

— Не пойду, — не раздумывая, заупрямился Алеша. — Я не для того вступил добровольцем в Красную Армию, чтобы служить на гражданке, а для того, чтобы воевать до полной победы революции во всем мире.

— Победа революции куется не только на фронте, — комиссар был подчеркнуто сух. — Надеюсь, вы знаете, что коммунист, получив задание, обязан его выполнять, а не рассуждать. — Он взял бумагу со стола и протянул Алеше. — С этой бумагой явитесь к секретарю губкома.

— Но как же, вы понимаете… — еще попробовал что-то изменить Алеша.

Комиссар не дал ему договорить.

— Никаких «но», выполняйте, — на этот раз он повысил голос.

— Есть явиться к секретарю губкома. — У Алеши от обиды дрожал голос.

— То-то хороша будет наша боевая большевистская партия, если каждый ее член будет распоряжаться самим собой. — Комиссар встал, положил руку на плечо Алеши и продолжал уже дружески: — Пойми, иначе нельзя, нужно о тыле тоже заботиться. Смотри не подкачай, не подведи нас, своих товарищей.

— Постараюсь, — сердито буркнул Алеша, спрятал бумагу в верхний карман гимнастерки и, не заходя в казарму, отправился в город выполнять приказ комиссара.

В кабинете бывшего губернатора, куда пригласили Алешу, кроме секретаря губкома, немолодого человека с седыми висками и усталым лицом, находились еще трое. Алеша обратил внимание на мужчину с козлиной бородкой и в пенсне — явный интеллигент. Двое других — молодые парни, один с кольтом у пояса, второй в кожанке, несмотря на жару. Секретарь взял у Алеши бумагу, прочел вслух:

«Алексей Воронов, девятисотого года рождения, член партии с тысяча девятьсот восемнадцатого года, в Красную Армию пошел добровольно, в прошлом типографский рабочий — наборщик, дисциплинированный, выдержанный, политически вполне подкован, в эскадроне был политбойцом, храбрый, во время боев личным примером заражал бойцов…» Думаю, ясно, — сказал секретарь и обратился к Алеше: — Надеюсь, ваш комиссар объяснил, зачем тебя вызвали в губком?

— Нет, он только приказал явиться к вам, — ответил Алеша.

— Видишь ли, какие дела… Нам необходимо организовать местную молодежь как можно скорее. Сам должен понимать, молодые люди долго жили при белых, кроме рабочих парней много гимназистов старших классов, студентов, начинающих служащих, просто ребят без занятий… Не все они понимают как надо. Губком решил издавать молодежную газету, а тебя по рекомендации партийцев вашего полка и лично комиссара товарища Кузнецова назначить редактором.

От неожиданности Алеша словно онемел.

— Что же ты молчишь? — Секретарь губкома в упор посмотрел на него.

— По-моему, тут страшная ошибка, — наконец выдавил из себя Алеша, — какой из меня редактор?

— Ты же грамотный, наборщиком работал.

— Правильно, набирать могу любой текст, даже научный. Но сам писать ничего такого не умею, никогда в жизни не писал.

— Тебе, редактору, писать не обязательно, — вмешался человек с кольтом. — Главное, чтобы политическая линия была правильная.

— Да нет, товарищи, я даже не знаю, как она делается, газета-то.

— Научишься, — сказал бородатый.

— Что вы, я за любое дело возьмусь, только чтоб по силам, лучше я вернусь в свой полк и буду воевать до полной победы. Ведь провалю я газету… А так, что нужно для революции, все сделаю. — Алеша еще надеялся убедить товарищей.

— Нет, брат, в наше время легкой жизни не ищи. — Секретарь губкома повернулся к краснощекому молодому человеку: — Ну, а как ты скажешь, молодежный вожак, утвердим Воронова редактором?

— Утвердим, — кивнул тот.

— Итак, если ни у кого нет возражений, будем считать вопрос исчерпанным. Воронов, приступить к работе немедленно, и чтобы через неделю, слышишь, через неделю, вышел первый номер газеты. Это и есть сейчас твое главное дело для революции. Мы подготовим обращение губкома партии к молодежи и общими силами придумаем название газеты. — Секретарь вопросительно посмотрел на человека с бородкой.

— Подготовим, — подтвердил тот.

— Но хоть с чего начинать? Я же не знаю… — У Алеши вид был крайне растерянный.

Горкоммунхоз к утру подыщет подходящее помещение под редакцию. Комсомол выделит тебе в помощь нескольких грамотных девчат и парией, а что касается квалифицированных кадров, то нам не обойтись без помощи председателя Чека товарища Васильева. — Секретарь губкома написал на бумаге несколько слов и протянул Алеше: — Завтра к семи часам придешь по этому адресу. Пропуск будет заказан.

Заведующий коммунхозом, протягивая Алеше ордер на помещение, сказал:

— Раньше там было налоговое управление. Места всем хватит. Составьте опись имущества, копию пришлите нам и владейте на здоровье.

Помещение оказалось роскошным: целый второй этаж каменного дома в девять комнат и в самом центре города. Все комнаты забиты столами, стульями, шкафами, нашлись две пишущие машинки, арифмометр и запас бумаги. В бывшем кабинете начальника налогового управления на полу пушистый ковер, мягкая мебель, шкафы из красного дерева, большие стенные часы с боем…

Не успел Алеша осмотреться, как явились выделенные комсомолом три девушки и веснушчатый парень лет семнадцати. На вопрос Алеши девушки ответили, что ничего особенного делать не умеют, правда, одна из них, курносая с симпатичными ямочками на щеках, Надя, двумя пальцами печатает на машинке. Веснушчатый парень назвался Николаем, сообщил, что пишет стихи и готов предоставить свою поэтическую тетрадь в распоряжение товарища редактора для печатания в газете стихов по его выбору.

— Со стихами пока подождем, — с досадой сказал Алеша и обратился к пришедшим: — Вот что, ребята, для начала уберите помещение. Найдите тряпки и помойте полы, бумаги налогового управления и ненужный хлам можете выбросить ко всем чертям. В общем, наведите здесь полный порядок. Тебя, Николай, назначаю главным… ну, как это называется? Завхоз, кажется. После окончания уборки запрешь дверь и ключ возьмешь с собой. Завтра ровно в девять всем быть здесь.

— Не могу я нести ответственность за имущество, — заканючил парень.