— Проверенный? — спросил «отец».
— Точнее было бы сказать — надежный. До сих пор мне не приходилось давать ему никаких поручений, за исключением одного случая, — помнишь, Лиза, во время твоей первой встречи с фрау Браун и кафе сидели Борро с приятелем? К счастью, все обошлось благополучно, помощь их не потребовалась. Он побывал в Германии, своими глазами видел, что такое фашизм… Парень честный, порядочный, я ручаюсь. И есть у него еще одно достоинство — он истинный патриот Франции.
— Последнее, несомненно, существенно. Да и вообще твое предложение заманчиво, — как бы сам с собой вслух рассуждал «отец». — Но прежде чем привлечь его к делу, хорошенько проверь его — давай небольшие поручения, приучай работать. Раз он патриот и любит свою родину, объясни ему, что борьба с фашизмом — первостепенная задача всех честных людей!..
— Не беспокойтесь, все будет сделано по высокому классу! — пошутил Василий.
— А теперь разговор с тобой, красавица, — обратился «отец» к Лизе, как будто вопрос о ее поездке решен окончательно. — Может случиться, что мы с тобой не встретимся больше ни в Чехословакии, ни дома. Поэтому выслушай меня внимательно. После отпуска вернешься сюда с Василием и, как подданная Чехословацкой республики, совершенствующаяся по своей специальности в Сорбонне, поедешь в ту страну, о которой я говорил, через Италию. Обязательно через Италию! Поживешь в ней недельки две-три, поездишь по разным городам, познакомишься с шедеврами искусства… В той стране, куда ты поедешь, ученые недавно произвели большие раскопки и обнаружили остатки римского не то городища, не то военного укрепления. Найдено великое множество интересных для истории искусства предметов. Все это — по твоей специальности!.. Раскопки производились в каких-нибудь тридцати — тридцати пяти километрах от столицы той страны. Таким образом, ознакомление, а может быть, и участие в раскопках не помешает тебе жить в столице. Друзья снабдят тебя рекомендательными письмами на имя профессора Николаи, руководителя раскопок… Думаю, задача ясна. А как нужно вести себя в той стране, расскажет тебе Василий, — он мастак в этих делах. Если нужны деньги, наскребем…
— Деньги не понадобятся, — сказал Василий, — «Жубер и компания» солидная фирма, и один из ее совладельцев возьмет на себя все расходы, связанные с такой благородной целью, как раскопки древнеримских городищ и изучение истории искусства.
— Замечательно! Вот что значит иметь дело с финансистами, — рассмеялся «отец». — Одной заботой у меня будет меньше… Ну как, Лиза, есть у тебя вопросы ко мне?
— Есть. Хочу знать: с кем я должна связаться там, на месте, и кто будет мне помогать?
— Никто.
— Никто? Неужели мне придется начинать на голом месте?
— Совершенно верно, именно на голом месте. Поживешь, осмотришься, сама подберешь себе помощников. Как в каждой стране, так и там много антифашистов и людей, сочувствующих нам. Вот таких и поищешь. Здесь вы тоже начинали на голом месте…
— Но здесь был Василий!
— А там — товарищ Лиза! Мы ведь не разведчики в обычном смысле этого слова — мы антифашисты. И не только защищаем интересы своей родины, но и помогаем тем народам, которым грозит фашизм. Поэтому нам легче работать, у нас везде найдутся помощники! — «Отец» зевнул, потянулся. — Ну что ж, дети мои, пора и спать! Кажется, старость подходит, — быстро устаю, рано тянет ко сну…
— Прежде чем пожелать вам спокойной ночи, хотелось бы узнать, долго ли вы пробудете у нас? — спросил Василий.
— Завтра побуду — и в дорогу… Почему ты спросил?
— Когда приедет во Францию фрау Шульц и скоро ли явится новый курьер?
— Фрау Шульц будет буквально на днях. О курьере пока ничего определенного сказать не могу. Думаю, что скоро…
— Лизе придется дождаться фрау Шульц, свести ее с Браун — только после этого она сможет поехать в Чехословакию, — сказал Василий, — а я начну подготавливать компаньона к мысли, что поеду домой… К вам просьба: я дам Лизе письма на имя Жубера, Маринье и де ла Граммона. Лиза их возьмет с собой туда, а вы дайте команду, чтобы их отправили по адресам через чехословацкую почту.
— Молодец, хорошо придумал!.. Постой, а как насчет бумаги, конвертов?
— Ничего страшного, если письма будут написаны на французской бумаге и вложены во французские конверты. Уезжая отсюда, каждый захочет взять с собой красивую бумагу и конверты, а во Франции они действительно хороши!..
В левых газетах стали время от времени появляться антифашистские карикатуры, подписанные «К. Г.». Сначала они вызывали только смех. Но от рисунка к рисунку они становились злее, целеустремленней. Василий догадывался, что характер карикатур менялся не без влияния Борро, — тот после поездки в Германию подкидывал своему другу, Клоду Гомье, идеи, подсказывал темы, а может быть, и сам принимал участие в его работе.
Однажды в газетном киоске на первой странице «Юманите» Василий увидел большую карикатуру на Гитлера и купил газету, хотя раньше он никогда не позволял себе этого. Впрочем, Василий попросил у продавца все утренние парижские газеты, — не должно возникнуть даже тени подозрения, что мосье Кочек, коммерсант, читает коммунистическую прессу.
У себя в кабинете Василий долго рассматривал карикатуру. В это время к нему зашел Борро.
— Вы видели это, Анри? — спросил Василий.
— Да, видел.
— Нравится?
— Как вам сказать?.. Ничего.
— Автор — Гомье?
— Мосье Кочек, я давно решил не скрывать этого от вас, да как-то не удавалось поговорить с вами… Все карикатуры, появившиеся за последнее время на страницах левой печати, принадлежат Клоду. И если… — Борро запнулся, — если это может причинить вам неприятность и принести вред коммерческим делам, Клод тотчас уйдет из фирмы. Но рисовать карикатуры он по перестанет!
— Что ж, откровенность за откровенность… Я давно знаю, что Клод Гомье рисует политические плакаты и карикатуры. Заметил я и то, что за последнее время они стали более зрелыми… Полагаю, что тут не обошлось без вашего влияния.
— Да, патрон, вы не ошиблись! Если это не устраивает вас, то я тоже подам заявление об уходе…
— Не о том речь! — остановил Василий художника. — Я не собираюсь упрекать вас, но и вы должны правильно понять меня. Я иностранец, в любой день префект полиции может потребовать, чтобы я покинул Францию в течение двадцати четырех часов. Мне не хотелось бы лишний раз привлекать к себе внимание полиции…
— Мы уйдем оба! — перебил Василия художник. — Вы сделали для нас так много, что было бы неблагородно с нашей стороны…
— Анри, будет лучше, если вы выслушаете меня не перебивая. В интересах дела и ваших лично не нужно, чтобы вы говорили о своем участии в этой работе. Под карикатурами нет вашей подписи… Что касается Гомье, то он не должен числиться в списке сотрудников нашей фирмы, но продолжать работу может!
— Не понимаю.
— Чего же тут не понимать? Он будет выполнять работу дома и представлять счета на оплату от подставного лица!..
— Мосье Кочек, было время, когда нам было очень худо — мы перебивались кое-как и часто ложились спать с пустым желудком. Однако никто из нас не позволял себе сделок с совестью… Клод не только талантливый художник, но и порядочный человек, — он вряд ли примет ваше предложение! — В голосе Борро слышалась плохо скрытая обида.
— Вы всерьез хотите бороться против фашизма? — хмуря брови, спросил Василий.
— Средства борьбы должны соответствовать нашим идеалам…
— Дорогой Анри, я хотел бы, чтобы вы мне верили и доверяли. Тогда мы с вами поговорим кое о чем более важном… Сейчас могу только еще раз сказать вам: для успешной борьбы с нацизмом нужно уметь изворачиваться, иногда хитрить. Нельзя быть донкихотами, если хочешь реально взглянуть на вещи: нам придется иметь дело с коварным врагом!
— Я вам и верю и доверяю!
— По-видимому, не в той все же мере, в какой хотелось бы… Ничего, это пройдет, и тогда мы поговорим с вами более откровенно. Я уволю Гомье, а вы объясните ему, ради чего это делается, — чтобы он не обижался и продолжал работать по вашим заданиям. При этом заработок его ни в коем случае не должен снижаться!.. Вы только не думайте, что я поступаю так из желания убить одним выстрелом двух зайцев — оградить себя от возможных неприятностей и сохранить для фирмы талантливого художника!
