— Ваше Величество, — сказал маркиз, — я сейчас от нашего посла в Париже получил печальное известие. Любимец Вашего Величества молодой принц Алешито Коматсу пал на дуэли от руки германского барона.

Император сморщил брови и глаза его метали искры негодования.

— Причина дуэли?

— Ваше Величество, я, к великому моему огорчению, должен указать на приближенную к Ее Величеству юную красавицу Хризанту — сестру убитого, как на виновницу этого неожиданного происшествия.

Император ничего не ответил. Голова его поникла и левая рука судорожно сжала огромную шелковую кисть около локотника кресла. Произошла томительная пауза.

— Это очень прискорбно, — вздохнув, сказал император. — Передайте их отцу мое искреннее соболезнование.

— Ваше Величество! Наш посол в Париже сообщает, что покойный просил, чтобы сестру его спасли из рук этого арийца и желал, чтобы ее доставили обратно в страну Восходящего солнца.

— Быть по сему. Вы сделаете надлежащие указания послу.

— Я имею честь доложить Вашему Величеству, что корейский император всячески тормозить благие начинания Японии в деле просвещения этого родственного нам народа. Я послал в Сеул усиленный десант для поддержания престижа нашего посланника.

— Дорогой маркиз. Это все изменится лишь тогда, когда наши войска займут Сеул. Тогда европейское влияние сойдет на нет и мы вернем все утраченное в Симоносекском договоре. Действуйте, действуйте, дорогой маркиз, так, как вам подсказывает ваш патриотизм.

С этими словами император нажал кнопку электрического звонка у локотника кресла. В приемный зал вошли церемонимейстер и камергеры. Маркиз Ито отвесил три поклона и, пятясь, вышел из приемной залы.

На авеню Марсо, около здания японского посольства, замечалось некоторое оживление. В подъезд поминутно то входили, то выходили.

Секретарь посольства в большой ажитации делал доклад послу.

— Виконт Ияко после передачи письма на ваше имя, господин маркиз, заходил сюда с просьбой принять меры для охраны имущества принца и принцессы, брошенного на произвол судьбы в «Гранд-Отеле».

— Немедленно телефонируйте префекту и просите его заехать ко мне или послать супрефекта.

— Слушаю-с, — ответил секретарь, удаляясь,

Маркиз, сидя в своем роскошном кабинете, по-видимому, только что встал.

Он был в бархатной тужурке, надетой поверх ночной сорочки. Его сморщенное лицо, тщательно выбритое, было покрыто мелкими морщинами, а глаза еще не совсем прояснились от сна.

Его разбудили так рано, около восьми часов, так как требовалось немедленно послать донесение в Токио.

Маркиз зевнул, потянулся.

— Черт бы их подрал, эти дуэли. Тоже надо было принцу с важной миссией приезжать в Париж с сестрой. Теперь мое положение, не угодно ли…

Посол, кряхтя и облокачиваясь левой рукой о письменный стол, приподнялся.

Вошедший лакей на серебряном подносе подал маркизу визитную карточку.

— «Ямато», — прочел маркиз. — Проси.

Перед ним предстал Ямато.

— Ну что, исполнено ли мое поручение? — спросил маркиз.

— Прошу извинить, но мне не удалось разыскать той дамы, так как она из опасения преследования еще накануне моего уведомления выбыла в Брюссель.

— Гм… — произнес посол, задумавшись.

— Я пришел доложить, — продолжал Ямато, — о необычайном происшествии — об исчезновении принцессы Коматсу.

— Опоздали, капитан. Нам это уже известно.

Ямато сконфуженно улыбнулся.

— Быть может, господинь маркиз, вы прикажете принять меры к розыску?

— Надо подождать инструкций из Токио.

— Могу удалиться? — спросил Ямато.

— Нет, подождите внизу в приемной. Вы мне сегодня, пожалуй, будете нужны.

Посол подошел к телефону.

— Номер 169 бюро 85… Да, да… мерси.

Посол снова позвонил.

Раздался ответный звонок.

— Отель «Сэз»? — спросил маркиз. — Попросите к телефону господина Кьюн-Ханга.

— Кьюн-Ханг? Так, слушаете? Сегодня убили на дуэли принца Коматсу. Вам придется немедленно проехать в Брюссель и оттуда, если потребуется, даже в Лондон, но эту даму… вы знаете, которую… надо во чтобы то ни стало разыскать и узнать источник ее сведений.

— Да, да, до свидания, — сказал маркиз, давая отбой.

Маркиз позвал лакея.

— Пошлите кого-нибудь на улицу Клиши за нашим бонзой, — сказал он, рассматривая вновь прибывшие письма.

— А! опять эта графиня, — воскликнул он, читая первые две страницы и останавливаясь на последних строках: «Если вы на мои условия согласны, то сообщите в Брюссель, до востребования, № 1813».

— Странное дело, — заметил вполголоса маркиз, — графиня предлагаешь мне купить план N-ской крепости, но требует такую сумму, которую я не уполномочен уплатить.

Маркиз припомнил, что заведующий шпионажем китаец, Тен-ха-ианг, сообщал ему, что план N-ской крепости приобрести нет никакой возможности. Китайцы-фотографы, нанявшиеся в качестве кули на фортификационные работы, снимали отдельные уголки этой замечательной крепости, но крепостная стража вскоре обнаружила шпионов и фотографий отняли, а виновные были преданы суду.

— Это, очевидно, шантажистка. Ее надо обличить, — решил маркиз.

Наведенные о графине К. через секретную полицию и агентов справки указывали на то, что эта польская графиня, проигравшись в Монако, реализовала, по возможности, свою красоту и в конце концов, когда с этим ей не повезло, занялась темными делами.

— Но план N-ской крепости нам очень нужен, — размышлял маркиз.

Мысли его были прерваны появлением лакея, который доложил, что секунданты принца, говорившие с консьержем посольства по телефону, просили посла разрешить им аудиенцию.

— Просите их к 5-ти часам.

Маркиз взглянул па часы.

Было уже около 10-ти часов утра. Он вспомнил, что просил к себе префекта и поспешил во внутренние покои, чтобы переодеться.

В дворцовом парке, не более полуверсты от въезда в главный дворец императора, стоит сохранившийся чудом маленький дворец одного из бывших шогунов. Причудливые окна этого дома, его резная ореховая крыша с фигурами, отчасти разрушенными фронтонами, малень-кия двери с какими-то крытыми щитами — все это указывало на древнее происхождение этой постройки.

Принцесса Мароу Коматсу, мать Хризанты, сидела в своей любимой комнате, сохранившей прежнюю, японскую обстановку.

Мароу никак не могла привыкнуть к стульям и диванам, предпочитая им низкие циновки, покрытые шелком сиденья с подушками для колен.

Она только что получила письмо сына, отосланное им по пути во Францию из Суэца, и собиралась его прочесть, как доложили о приезде маркиза Ито.

Выйдя ему навстречу, она попросила маркиза, также любившего японскую обстановку, в свою любимую комнату.

Маленькие мусме (прислужницы) пододвинули к сиденью принцессы подушечку и бархатную подстилку в виде круглого ковра.

Маркиз сел.

— Глубокоуважаемая принцесса, — начал маркиз, отвесив японский поклон, — я прибыл сюда по приказанию великого императора, поручившего мне высказать вашему высочеству искреннее сожаление микадо по поводу горя, постигшего вашу семью. Ваш сын в Париже убит на дуэли, происшедшей по вине принцессы Хризанты, которая внезапно скрылась неведомо куда.

Принцесса Мароу громко вскрикнула и с ужасом устремила свои большие карие глаза на маркиза. Она отказывалась понимать, в ее уме не укладывалось это страшное событие. Грудь ее порывисто поднималась под влиянием сильно забившегося материнского сердца. На глазах стояли слезы; поникнув головой, она упала на подушку и конвульсивно разрыдалась.

На морщинистом лице маркиза показались две крупные слезы.

Он молчал, но это молчание говорило больше тех избитых фраз сожаления, которые так часто и так бессмысленно расточаются в подобных случаях.

— Успокойтесь, дорогая принцесса, — сказал маркиз после продолжительной паузы. — Дочь вашу мы скоро доставим обратно в Токио, тело же сына мы с почестями похороним на буддийском отделе кладбища Реге Lachaise около Парижа. Наши обряды будут точно соблюдены.