Барон и Хризанта без умолку говорили. Ведь так много приходилось рассказать друг другу этим двум, недавно еще чуждым, а сейчас столь близким существам.

В этот день Хризанта и барон уже не расставались.

Они обедали вместе и снова отправились кататься. Их манила та чудная весна, которую они переживали вместе с природой.

Поздно вечером, когда уже закрылись многие кафе на бульварах, на улицах Парижа замечалось некоторое затишье.

Лишь изредка попадались влюбленные парочки запоздавших приказчиков и приказчиц — «calicot», как их называют парижане.

Парами прогуливались демимонденки среди подгулявших жуиров разных слоев общества и по стенам слонялись сонные нищие.

На некоторых углах бульвара стояли группы людей, о чем-то споривших, толковавших. Отсюда слышались и громкий хохот, и возгласы, и беспорядочный гик.

Для принцессы все эти картины парижской ночи были так оригинальны, так новы. Она с интересом расспрашивала барона о каждом явлении.

Он охотно и картинно описывал Хризанте обратную сторону медали этого модного Вавилона.

— Однако, нам пора расстаться. Который час? — спросила принцесса.

Барон не верил глазам: было около половины двенадцатого ночи.

— Боже, как поздно, — воскликнул он. — С вами, принцесса, время проходит так незаметно, так быстро…

Она зонтиком стукнула в окошко кучеру.

— Сходите-ка. Я с вами не хочу подъезжать вместе, а экипаж меня пусть довезет до «Гранд-Отеля».

Экипаж остановился.

— Завтра к двенадцати дня в салоне гостиницы, не правда ли? — сказал барон.

Хризанта слегка кивнула головой.

— «Гранд-Отель» и сюда обратно. Я буду вас ждать, — сказал он своему коше.

— Bien entendue (слушаюсь), — отвечал тот, хлестнув по лошадям.

Сонный швейцар машинально отворил принцессе дверь, так же молча осветил электрическую люстру богатой швейцарской и лестницы. Принцесса быстрыми шагами направилась в свой номер.

Барон на улице дождался возвращения к нему экипажа и молча сел в коляску.

— Везите меня обратно, я еще хочу подышать воздухом, — сказал он кучеру.

— Не могу, мосье, лошади устали, — возразил тот.

Тогда только барон восстановил в своей памяти, что, действительно, их прогулка длилась более пяти часов.

— Приезжайте завтра к часу, а теперь отвезите меня на бульвар Капуцинов.

Экипаж остановился около «Cafe de la Paix».

На улице за поздним временем столики пустовали.

Барон занял один из них.

Рядом с его столом спиной к нему оказался небольшого роста господин.

— Дайте мне еще один грог, — произнес неизвестный с каким-то странным акцентом.

Барон невольно обернулся к нему.

Акцент напомнил ему Хризанту.

Чем больше барон вглядывался, тем больше ему стало очевидным, что он сидит рядом с ее братом.

Он его как-то мельком видел в швейцарской и теперь узнал, несмотря на сравнительно слабое освещение бульвара.

У барона мелькнула мысль: «Как бы познакомиться с принцем?»

Тем временем принц, чувствуя, что за его стулом сидят, вежливо пересел лицом к барону.

Угрюмый, неприветливый вид японского принца не особенно ободрял барона, но чем дольше он пребывал в нерешимости, тем более его подталкивало воспользоваться таким редким случаем.

— Дайте, ради Бога, бедному отцу семейства на хлеб, — пристал к принцу проходивший нищий в помятом цилиндре и рваном платье.

Принц ничего не ответил.

Тот не унимался.

— Ого, вот вы какой! Saligot! Сами грог, небось, пьете, а бедному помочь не хотите, — вызывающим тоном воскликнул оборванец.

— Отстаньте, идите своей дорогой, — сухо оборвал его принц.

— Нехорошо так поступать с бедным стариком, — уже значительно понизив тон, продолжал нищий.

Громкий разговор привлек внимание пешеходов.

В одну минуту тут образовалась группа любопытных.

— Не приставайте, — вступился барон, подойдя к нищему и отводя его от стола принца.

Нищий что-то пробормотал под нос и удалился, еще несколько раз оглядываясь на ресторан.

— Мерси, — процедил принц, снимая шляпу.

Барон подошел.

— Pas de quoi (не за что) — это обязанность всякого гражданина защищать иностранца. Я хотя и не француз, но тут как дома. Вы позволите вам представиться: барон фон-дер-Шаффгаузен. Ваш сосед по «Гранд-Отелю».

— Очень рад. Принц Коматсу.

— Надолго приехали в Париж? — спросил барон.

— О, нет.

— Вы одни? — не без затаенного лукавства продолжал барон.

— С сестрой. Она приехала посмотреть Европу, я — для окончания образования.

— Это делает честь вашему отечеству. Действительно, ваши соотечественники стремятся вперед, учатся и двигают культуру страны Восходящего солнца.

— О, барон, нам еще много остается перенять у Европы и Америки. Мы, правда, каждый в отдельности, по мере сил стараемся сделать все от нас зависящее для своего отечества, но пройдет еще не один десяток лет, пока мы окажемся на высоте современного прогресса. Барон, — вдруг сказал принц, — вы меня очень польстите вашим визитом, если вам позволить время.

— Нет, уже вы разрешите мне засвидетельствовать вам мое почтение, — ответил барон.

— Я буду очень рад, — последовал ответ.

Барон бросил два франка на поднос и встал.

Его примеру последовал и принц.

На лестнице отеля они расстались, пожелав друг другу спокойной ночи.

Пробуждение Хризанты сопровождалось яркими воспоминаниями прошедшего дня.

Какая-то незнакомая до сих пор нега разливалась по ее телу. Она вспоминала отдельные фразы, сказанные бароном. Ее жгли поцелуи, и, закрыв глаза, она не решалась отогнать от себя соблазнительные образы и как бы вновь переживала волнения вчерашнего дня.

— Он меня любит. Да, он меня любит, — твердила она с восторгом. — Какой он обворожительный, неотразимый! Как он силен!

Принцесса снова отдалась воспоминаниям.

— Однако, одиннадцать часов, — спохватилась она, — я обещала барону в двенадцать спуститься в салон для чтения. Или, быть может, часы мои стоят?

Она схватила свой браслет с часами и внимательно стала разглядывать и прислушиваться к их тиканью.

— В самом деле, так поздно!

Хризанта принялась одеваться.

На помощь ей явилась горничная.

— Интересно, что думает обо мне барон? — размышляла Хризанта. — Ах, какой он пылкий, каким огнем горят его глаза! Можно ли устоять против такого человека?

— Я ничуть не сожалею, — продолжала она, точно оправдываясь. — Я фаталистка… Не вчера — так сегодня… Что должно случиться, того не избежишь.

В номер внесли какао.

Хризанта встала и подошла к окну.

Бульвар Капуцинов оживился. Погода стояла прекрасная… Движение экипажей было еще слабое, но омнибусы, наемные кареты и велосипеды сновали взад и вперед.

Хризанта, как бы во сне, вспомнила свою далекую родину, с которой так недавно рассталась. Ей вспоминалась ее уютная комнатка, выходившая окнами на чудную аллею многовековых камфорных деревьев.

Тут только она вспомнила сон, который видела в эту ночь.

Ей снился прадед, микадо Коматсу, явившийся к ней в богатом, увешанном золотыми украшениями кимоно. В одной руке он держал меч, обагренный кровью, в другой — только что отрубленную голову, лицо которой она разглядеть не могла.

Микадо Коматсу ей снился уже не первый раз, но никогда ей не удавалось рассмотреть его лицо, так как литое забрало всегда было опущено.

Еще в детстве Хризанта слышала от матери, что микадо Коматсу является во сне обыкновенно перед роковыми событиями.

Мысль эта заставила принцессу вздрогнуть. Она, закрыв глаза, стала припоминать детали сна.

— Да, это было в моей комнатке, — произнесла она таинственным шепотом. — Мне снилась кровь… много крови. Но что это за женщины, которые стояли за ним? На них, кажется, были одеты шарфы. Тут были и гейши, а в тумане, вдали, виднелись какие-то люди… Но я не испугалась появления Коматсу. Я что-то его хотела спросить, но он исчез. Куда? Не могу вспомнить. Видела я море, какие-то скалы, из которых торчали жерла пушек… что-то смутное… Ничего не помню.