На 1861 «О господи! Как время-то идет!» – Твердило встарь прабабушкино племя, И соглашался с этим весь народ. Да полно, так ли? Движется ли время? У нас в речах подчас неверен слог, Толкуем мы о прошлом, преходящем И будущем, а в целом – мир и бог Всегда живут в одном лишь настоящем. И нету настоящему конца, И нет начала. Люди вздор городят О времени, – оно для мудреца Всегда стоит, они ж идут, проходят Или плывут по жизненной реке И к берегам относят то движенье, Которое на утлом челноке Свершают сами. Всюду – заблужденье. О род людской! Морщины лбов Считает он, мытарства и невзгоды, Число толчков, число своих гробов И говорит: «Смотрите! Это – годы. Вот счет годов – по надписям гробниц, По памятникам, храмам, обелискам». Не полно ль годы цифрами считать И не пора ль меж новостей, открытий Открытому сознанью место дать, Что мир созрел для дел и для событий? О, вознесись к творцу, хвалебный глас, От всей России в упованье смелом, Что новый год, быть может, и для нас Означится великим, чудным делом! О, если б только – в сторону мечи! И если бы средь жизненного пира Кровь не лилась! Господь нас научи Творить дела путем любви и мира! Воистину то был бы новый год, И новый век, и юбилей наш новый И весь людской возликовал бы род, Объят всемирной церковью Христовой. Декабрь 1860 Воскресная школа
«Свет да будет!» – божья сила Изрекла – и мрак исчез. И для всех зажглись светила В беспредельности небес. И с тех пор, нас одевая Дня блестящего в парчу, Ровно светит вековая Солнца лампа огневая Бедняку и богачу, Ни пред кем тот свет не скрытен, Всем доступен горний луч – Тем, кто слаб и беззащитен, И тому, кто так могуч. А потом, как мгла ночная Упадет на грешный мир, – Пусть иной летит на пир, Где сверкает пыль земная, Где поддельный блеск велик, А иной – зажжет лучину, Осветит тоску-кручину Иль затеплит свой ночник! Но еще есть свет верховный, Свет не солнца и планет, Но чистейший свет духовный, Свет науки, божий свет, И без этого сиянья Тщетно б шел за веком век, – Светом нравственного знанья Человек есть «Человек». Кто не хочет, чтоб доступен Свет тот был для всех людей, Тот – недобрый муж, преступен Он пред совестью своей, И, с ночным злодеем схожий, Встав на брата своего, Он срывает образ божий Святотатственно с него. Сам Христос – учитель братства – Тот, кем наша жизнь крепка, От духовного богатства Не отторгнул бедняка. Не лишил его ученья И святых своих чудес – Он, что умер средь мученья И на третий день воскрес. Воскресеньем он прославил Свой всецарственный престол, Он воскрес, а нам оставил Слово, грамоту, глагол, И воскресшего глаголы – Вечной жизни в нас залог, Он – глава воскресной школы, Он – всеграмотности бог! Будь же грамотность родная Делом Веры и Любви! Восклицаем, начиная: «Царь небес! Благослови!» Январь 1861 Стихи, читанные на юбилее князя П. А. Вяземского 2 марта 1861 г. …Вы с Музой свадьбу золотую Сегодня празднуете, князь. Когда напором исполинским Враг угрожал стенам Москвы – С войсками к лаврам бородинским Назад полвека мчались вы… Душа, богатая любовью, Стих – чадо бойкого пера, Добрейший взгляд под строгой бровью С улыбкой, вестницей добра… Но не шутя по жизни полю Шли вы… И скорбь давалась вам на долю, И терн вплетался в ваш венец. Ваш стих, что прежде так смеялся ……………. Потом глубоко отозвался Беседой с таинством могил. …Упреков нет… Иль есть один, Что князя Вяземского дети От брака с Музою его – Вразброд гуляют в белом свете, Не зная дома своего… Пусть он к ним нежную приложит Заботу, вкупе их сберег, И их сторицею умножит, И всех семейно в мир введет! И мир при кликах громогласных, Приняв их заодно с отцом, Покроет чад его прекрасных Академическим венцом. 2 марта 1861 Инокине
Я знал тебя, когда в сем мире Еще ребенком ты была И, став поэтов юных в клире, Перстами детскими на лире Аккорды первые брала. Потом девицею-мирянкой Являлась ты в семье людской, Но света лживою приманкой Талант не увлекался твой, И вот, обетом послушанья Сковав все думы и мечты, Свой дар склонив под гнет молчанья, Явилась инокиней ты. Прости, что пред тобой я смею Предстать и в эти времена, Быть может, с грешною моею И ложной мыслью! Вот она: Таланты богом нам даются, – Коль в гимнах, ими что поются, Горят небесные лучи, То и с церковного порога Тот поднял голос против бога, Таланту кто сказал: «Молчи! Молчи! Я у тебя отъемлю Права на песнь, на вещий стон. Уйди в пустыню! Вройся в землю Иль в келье будь похоронен!» Не прав, кто, сдавшись слов сих гром Готов, в отказ святым правам, Внимать наставнику земному, А не евангельским словам. Не сотворив себе кумира, Талант! светилом миру будь! В быту мирском сквозь дрязги мира Пробей монашественный путь! Истой – не за стеной угрюмой, Но смут житейских посреди – С своей отшельнической думой И честной схимою в груди! Любви небесной дай нам пламень! Явись с участьем – не с грозой, И грудь людскую – этот камень – Прожги молитвенной слезой! Я – ученик, я – не учитель, Я червь земли, не сын небес, Но и не демон искуситель, Не посланный из ада бес, Который хочет в вечной муке Тебя привлечь бряцаньем слов; Я сам божественной науке Учиться у тебя готов. Себя не чту, не именую Я ведущим, но предаю На суд твой мысль мою земную, Как грех, как исповедь мою. Притом, средь дум моих греховных, Тебе я жалуюсь, скорбя, На гордых пастырей духовных, На целый свет и на тебя. Когда не мог я быть послушным Суду учителей кривых, Ни оставаться равнодушным К веленью божьих слов святых, Когда из хладных сфер деизма Скорей предаться был я рад Смоле кипящей скептицизма, – Я думал: христианин-брат, Чтоб утолить мне сердца муку, Ко мне свой голос устремит, С любовью мне протянет руку И нечестивца вразумит – Просил я света, разуменья, – И что ж? Учители смиренья, Свой гневом дух воспламеня, Под небом о Христе мне братья Свои мне бросили проклятья, Швырнули камнями в меня; – И ты, вдыхая свет эфирный, Ко мне безжалостна была И средь молитв, из кельи мирной Свой камень также подняла! 1862 |
