- Я бы никогда не ушел…

- Но ты ушел. И не просто ушел, а сбежал, все бросив.

- Но это твоя вина. Только твоя, - ткнул в него пальцем Тейлор. – Ты с легкостью, посмеиваясь, спустил мою жизнь в сортир. Ведь ты знал, с самой первой минуты знал, что я влюбился в тебя, боготворил тебя, поверил тебе, а ты… ты продолжал этот фарс, продолжал веселиться, смеяться надо мной вместе со своими дружками. Ты не остановился, даже тогда, когда я рассказал тебе об Итане. Конечно, разве ты мог проиграть? Да и выигрыш был достойным вас, мистер Кинни – ящик бухла! А теперь ты смеешь обвинять в том, что я сбежал? Я…я…

- Да, я виноват, - перебил его Кинни. Но не жди, что буду извиняться. Не вижу никакого в этом смысла. Все уже произошло и назад ничего не вернуть, не исправить. Так кому от этого станет легче? Извинения – хуйня, просто слова. Важно совсем другое, то, что ты…

- Ну, кто бы сомневался?! – не дослушал его Джастин. - Незыблемые принципы мистера Кинни! Только вот людям нужны извинения, нужны эти слова, потому что они - показатель сожаления о содеянном. А ты, выходит, никогда, ни о чем не сожалел.

- О, нет! Я сожалел, очень даже сожалел. Сожалел только об одном, что не вбил в твою блондинистую голову немного мозгов. Неужели ты ничего не заметил, ничего не понял и не почувствовал? Мне достаточно было один раз трахнуть тебя, и я выиграл пари. Но мы продолжали встречаться и трахаться. А свидание? Блядь, да я даже пошел с тобой на свидание! И все мои незыблемые принципы, как ты говоришь, рухнули к твоим, блядь, ногам. Я ведь никогда не трахаюсь дважды с одним и тем же парнем, не хожу на свидания и не завожу отношений, я не верю в любовь. Но с тобой все было по-другому. Ты разрушил весь мой мир, разобрал по кирпичику, перевернул его с ног на голову, пробрался в самое нутро. Ты стал для меня не просто мальчиком на одну ночь, чтобы выиграть пари, ты стал бОльшим. Я думал о тебе все время, я просто утонул в тебе, растворился. В тот вечер, за ужином, я собирался обо всем рассказать, но не успел. Мои друзья опередили…вообщем, случилось то, что случилось. И ты не дал мне ни единого шанса объясниться. Ты выслушал других, но не захотел выслушать меня. Ты не услышал главного! Не извинений, нет! Не услышал того, что стал дорог мне, стал человеком, который мне не безразличен… Конечно, тебе легче было сбежать, а не попытаться…

- Легче??? Ты думаешь, мне было легко? Легко услышать, что ты называл меня чучелом, что я оказался просто предметом спора, эдаким наивным дурачком, поверившим в сказку про принца на белом коне? – начавший, было, успокаиваться Джастин, не ожидавший от Брайана таких откровений, тут же взвился по новой.

Обида и ярость захлестнули его с новой силой, он сжимал и разжимал кулаки, будто раздумывал ударить или нет.

– Да ты ничего не знаешь об этом! Ты и представить себе не можешь, что я чувствовал тогда, что пережил. Ты не знаешь, какая она, эта боль, разрывающая все внутри.

- Я…- Кинни попытался что-то ответить, но глядя на Джастина, такого дикого и разъяренного, и в тоже время, такого сексуального и притягательного, он просто забыл все слова. Член в штанах начал наливаться и через секунду его накрыло такой волной возбуждения, что закоротило все мозги. Брайан, вдруг резко шагнув вперед, схватил блондина и впился поцелуем в его губы.

Поцелуй! Господи! Какой это был поцелуй! Не простой, нежный и ласковый, а жадный, страстный, порочный, немного грубый, сжигающий дотла поцелуй, заставляющий забыть кто ты и где ты. Это была точка невозврата, когда уже невозможно остановиться и что-то изменить, когда все отдаешь, не задумываясь, не требуя ничего взамен, когда руки везде, когда они ласкают, гладят, сжимают, словно говорят о желании и потребности обладать, а губы так спаяны с другими губами, что, кажется, разомкнуть их будет просто невозможно.

Джастин, который еще минуту назад пылал праведным гневом, чуть не с кулаками готов был кинуться на Кинни, теперь неистово отвечал на поцелуй, забыв обо всем на свете. Он плавился в умелых руках любовника, которые ни на секунду не останавливались, оглаживали его спину, бока, бедра. Все было слишком неожиданно, нереально, быстро, хорошо и правильно.

Это был их первый поцелуй после разлуки. И Кинни упивался им. Теперь, когда рот блондина оказался свободен от брекетов, он мог исследовать все его уголки, забраться так глубоко, как только возможно, пройтись по зубам и деснам, поиграть с проворным язычком.

Наконец, Кинни оторвался от губ парня, чтобы дать им обоим возможность вдохнуть хоть немного воздуха, а потом начал осыпать поцелуями лицо и шею Джастина, прихватывая губами теплую нежную кожу, и стон, слетевший с губ блондина, только еще больше подстегнул мужчину к действию.

Свитер полетел на пол, а за ним и футболка. Кинни, не прерывая контакта, подталкивал Тейлора в сторону спальни. Джастин тоже пытался стащить майку с Брайана. Она так мешала! Хотелось скорее прикоснуться к обнаженному телу, почувствовать его жар. Он так долго мечтал об этом, так соскучился, что не собирался ждать ни одной лишний секунды. Какое-то сумасшествие накрыло обоих, лишив разума, лишив возможности ясно мыслить.

Добравшись до кровати, они повалились на нее, не размыкая объятий. Брайан быстренько избавил блондина от штанов и белья, попутно, раздеваясь сам, и пустился в долгожданное путешествие по его телу.

Прикосновения – это язык Брайана, не слова, нет, а именно прикосновения. Только ими Брайан мог рассказать, как скучал, как ждал, как надеялся, как хотел. Только через них мог передать всю свою страсть и желание. И он знал, что Джастин поймет.

Он целовал, лизал, покусывал, заставляя Тейлора стонать и выгибаться. Он смаковал своего любовника, перекатывая его вкус на языке, дразнил, накалял, разжигая огонь желания до предела.

Добравшись до члена парня, прижимающегося в полной боевой готовности к животу, он нежно и ласково обвел языком головку, вспоминая забытый вкус, прошелся широкими мазками по стволу, а потом, обхватив губами член, принялся сильно сосать, заглатывая его целиком, пропуская в расслабленное горло.

Даже в минете Брайан был сверху и задавал ритм, поэтому Тейлор, запустив пальцы в мягкие каштановые пряди, только держался за них, растворившись в неземном удовольствии, и желал, чтобы оно не кончалось никогда. Но мужчина сделал еще пару движений и отстранился, слегка передавив член у основания.

Блондин протестующе застонал:

- Брайан!!!

Очередной жаркий поцелуй заглушил его стоны. Кинни перевернул Джастина на живот, провел ладонями по спине, ощущая под пальцами нежную кожу, а потом медленно поцелуями прошелся по позвоночнику вниз к упругим ягодицам, чуть прикусывая их и следом зализывая укусы. Его самообладание уже подходило к концу, он еле держался. Какие-то черные точки прыгали перед глазами. Хотелось поскорее оказаться внутри, не просто войти, а вломиться, но в тоже время и растянуть удовольствие. Брайан ухватил Джастина за бедра и приподнял. Он взял с тумбочки презерватив и смазку, нанес на пальцы, покружил вокруг ануса, слегка надавливая на края. Парень дернулся, но Кинни удержал его на месте и протолкнул один палец, смазывая внутри. Наконец, он справился с презервативом, приставил член ко входу и несильно толкнулся. Он входил медленно и аккуратно. Его ноги дрожали от напряжения, пот застилал глаза, но он не остановился, пока не вошел до конца. Оба тяжело дышали. Джастин замычал, и Брайан начал двигаться. Сначала все также медленно, но постепенно набирая темп.