– Мы должны быть готовы к неожиданностям, Северус, – говорил Дамблдор, не глядя на Снейпа, стоявшего у окна и смотревшего в темное небо. – Не стоит полагать, будто бы Волан–де–Морт окажется слишком горд, чтобы применить подобную тактику. Если он начнет опасаться за свои планы, а тем более за свою жизнь, мы должны предусмотреть, что, находясь под угрозой, он подготовит себе некоего преемника.

– Темный Лорд не готовится к провалу, директор, – сказал Снейп, – В своем тщеславии он не допускает возможности поражения. Доказательством его уверенности служит огромное количество подготовленных им крестражей.

– Не соглашусь, – ответил Дамблдор, сев за стол и сложив пальцы домиком. Джеймс заметил, что одна из рук бывшего директора выглядела жутко потемневшей и нездоровой. – Одного крестража было бы достаточно для уверенного в себе злодея. Солидная же коллекция Волан–де–Морта доказывает скорее обратное. Он живет в постоянном страхе смерти, веря, что только самые крайние меры смогут ее отвратить. Не так ведет себя человек, уверенный в своем бессмертии. Если, в свое время, он начнет бояться, что даже эта коллекция его подведет, он обратится к еще более отчаянным мерам. Вы поймете, когда придет время, и, если это произойдет, ваш долг будет очевиден.

Снейп отвернулся от окна и подошел к столу:

– Мне горько это признавать, но эта задача почти за пределами моих возможностей, директор. Вы гораздо лучше подходите для этого, чем я.

Дамблдор медленно кивнул и улыбнулся:

– Не буду спорить, Северус, но мы оба знаем, что когда это время придет, я вряд ли буду еще жив. Задача по умолчанию возложена на вас. Впрочем, я вполне уверен в вашей способности сделать то, что нужно. Несмотря на то, что вы сами в себя не верите, вы, наоборот, на редкость пригодны для такого рода работы...

Как только Дамблдор это произнес, воспоминание стало медленно таять. Комната растворилась в неизвестности, а вместе с ней исчезли и Снейп с Дамблдором. Казалось, прошло какое–то время, прежде чем Джеймс осознал, как следующее воспоминание оформилось вокруг него. Он был в гостиной роскошного дома, в глаза бросалось, что дом этот довольно старый и его лучшие дни уже позади. Огромная хрустальная люстра лежала на полу разбитая, словно труп. Повсюду были осколки битого хрусталя, искрившиеся огнем.

– Поттер, – произнес высокий, бархатный голос. Джеймс обернулся и увидел ужасную фигуру в мантии, стоящую у камина. Она напоминал человека, но лишь отчасти. Лицо под капюшоном было очень бледным, почти прозрачным. Носа отсутствовал вовсе, только пара нелепо расширявшихся щелей, зато выделялись горящие красные глаза с узкими вертикальными зрачками. У Джеймса колени подкосились от страха, фигура, казалось, холодно уставилась прямо на него, но затем перевела взгляд на женщину, съежившуюся на краешке ближайшего дивана.

– Мне казалось, все предельно ясно, – продолжил высокий, холодный голос, и Джеймс теперь узнал его. Это был Волан–де–Морт собственной персоной, во плоти. – Меня не должны были беспокоить ни из–за чего, кроме Гарри Поттера. Беллатриса прекрасно помнит, что мое требование было более чем конкретным. И все же она понесет ответственность за то, что прервала мою работу, не имея Гарри Поттера, чтобы предъявить мне по возвращении.

Беллатриса всхлипнула и соскользнула с дивана, бросившись на пол у ног Волан–де–Морта:

– Он был здесь, мой повелитель! Говорю вам, он был моим пленником, когда я вас призывала, иначе я бы никогда не осмелилась! Люциус и Нарцисса могут это подтвердить! Но нас предали в последнюю минуту, – Беллатриса взмахнула рукой в направлении человека, которого Джеймс прежде не замечал. Мужчина стоял в тени, его лицо было пустым и мертвенно бледным. У него были длинные белокурые волосы. – Скажи ему, Люциус! – умоляла Беллатриса. – Расскажи Темному Лорду, что Поттер был у нас в руках! – затем, когда мужчина не ответил, лицо Беллатрисы исказилось в бессильной ярости. – Тогда, возможно, тебе стоит рассказать ему, как мальчишка Поттер тебя обошел! Расскажи ему, Люциус, как был сбит оглушающим заклятьем в считанные минуты после того, как они ворвались сюда! Скажи ему!

– Северус, – сказал Волан–де–Морт, не обращая внимания на неистовство и протестующие всхлипы женщины, – этот прискорбный случай заставляет меня рассмотреть вариант, который, как я надеялся, не понадобится.

Джеймс обернулся и увидел Снейпа, стоявшего у закрытой двери гостиной. Он знал, что ни Снейп, ни Волан–де–Морт не могут его видеть, но несмотря на это, чувствовал дискомфорт, стоя между ними во время разговора. Мальчик отошел в ближайший угол, напротив пристально наблюдавшего Люциуса Малфоя. Снейп просто стоял и ждал, глядя прямо в жуткое змеиное лицо.

– Я отозвал тебя с поста по той причине, что больше не полагаюсь на Нарциссу, Сивого и сына Малфоя. Никто другой не должен знать об обязанности, которую я на тебя возлагаю. У самого Люциуса будет в этом своя роль, если он пожелает ее принять. У меня есть все основания полагать, что он жаждет доказать свою состоятельность в свете последних событий. Но у тебя, Северус, в данном мероприятии будет не менее важная функция.

– Как пожелаете, мой лорд, – спокойно сказал Снейп.

Волан–де–Морт продолжил, отходя от камина:

– Как ты знаешь, Северус, я подготовил Крестражи, создав нерушимую цепь бессмертия для своего господства...

Когда Волан–де–Морт медленно пересек комнату, разбитая люстра бесшумно поднялась над полом, позволяя ему пройти. Осколки хрусталя взлетели вместе с ней, вращаясь и поблескивая, как капли дождя.

– Я вполне уверен, что Крестражи сослужат мне службу, однако, хотя и маловероятно, если все они будут разрушены...

– Никогда, мой лорд! – воскликнула Беллатриса, продолжая пресмыкаться на полу. – Это невозможно!

– На этот случай я подготовил один, последний Крестраж, – продолжил Волан–де–Морт, полностью игнорируя вспышку Беллатрисы. – Абсолютно уникальный. Фактически, я совершенно уверен, что подобный предмет никогда прежде не создавался.

Волан–де–Морт достиг середины комнаты и остановился. И пока разбитая люстра парила над ним, он медленно сунул руку в мантию и извлек длинный узкий кинжал. Сделанный из серебра с драгоценной инкрустацией, он выглядел на редкость безобразно. Лезвие было запятнано до тусклого блеска, словно покрытое копотью.

– Этот кинжал, – продолжил Волан–де–Морт, медленно поворачивая его в свете огня, – вещь для меня особенная. Он долго путешествовал со мной и много раз помогал мне. Тебе может показаться интересным, что он принадлежал моему отцу. Я забрал его как наследство из его мертвой руки. Так что, вполне логично, Северус, что этот кинжал – последний и, возможно, самый важный из моих Крестражей. Я поручаю тебе сохранить его под защитой Хогвартса до тех пор, пока не придет его время.

– Я сохраню его любой ценой, мой лорд, – сказал Снейп, склонив голову. – Для меня честь выполнить задачу, которая продлит срок вашей жизни.

– Увы, Северус, – протягивая тому кинжал столь медленно, словно не желая отдавать его. – Этот Крестраж не относится к подобному роду. Отдавая эту реликвию, я думаю о будущих поколениях. Не хотелось бы лишний раз упоминать о милосердии твоего Лорда, ведь данный Крестраж предназначен не для меня. Как я уже сказал, этот кинжал – особенный. И содержащаяся в нем часть моей души навеки потеряна для меня. Вернуть ее я не могу. Таким образом, если цепь прочих Крестражей будет разрушена, этот кинжал не последует их примеру, он не повлияет на мою жизнь или смерть.

Беллатриса ахнула, ее огромные расширенные глаза не отрывались от кинжала, который, поблескивая, покачивался в бледной руке Волдеморта.

– Часть моей души, заключенная в этом оружии, – бесценный дар, друзья мои. Его предназначение – быть переданным. Люциус, мой верный слуга, я попросил тебя остаться, потому что знаю, насколько сильно твое желание оправдать себя в моих глазах. Возможно, когда–нибудь твоим долгом – и твоей честью – будет передать этот кинжал дальше, если сей день наступит.