Впервые за все это время на безэмоциональном лице Люциуса Малфоя появились признаки жизни. Он моргнул, затем потянулся вперед, к Волдеморту, не решаясь коснуться своего господина.

– Благодарю вас, мой лорд! Это большая часть для меня! Я не подведу вас!

– Уверен в этом, – спокойно, почти доброжелательно проговорил Волдеморт. – Если же по каким–либо причинам кинжал будет тобой утерян, то он сам найдет путь обратно. Благодаря моим чарам он будет связан с тобой и твоей семьей. В случае, если несчастье постигнет директора Снейпа, ты получишь кинжал в свое владение. Он будет ждать тебя. То же самое случится, и если момент для его использования будет упущен. Кинжал найдет тебя и членов твоей семьи. Уверен, ты понимаешь, о чем я.

– Я понимаю, мой лорд, – кивнув, выдохнул Люциус. – Я выполню все ваши указания. Клянусь, господин!

Волан–де–Морт медленно кивнул:

– В таком случае твоя работа начинается сегодня, Люциус. Найди для меня достойный сосуд. Найди чистокровную семью, лояльность которой никогда не вызывала сомнений. Когда придет время, приди к женщине из этой семьи, ждущей ребенка. Она должна взять кинжал и собственной рукой начертить мой знак – первые буквы моего имени – на животе над нерожденным ребенком, написать своей кровью. Пусть ее желание перенесет жизнь из кинжала в материнскую кровь, и она будет принята младенцем. Таким образом, остаток моей души будет передан. Мальчик будет иметь мою сущность, обновленную и готовую служить еще одному поколению. Это твой долг и обязанность передо мной, Люциус. Поклянись.

– Я клянусь, мой лорд, – хрипло произнес Люциус, падая на колени.

– Мой лорд! – задыхаясь воскликнула Беллатриса, подползая на коленях и умоляюще протягивая руку. – Выберите меня! Позвольте мне стать сосудом вашего дара будущим поколениям! Я выращу мальчика вашим идеальным подобием! Я готова! Я жажду!

– Да, моя верная Беллатриса, – тихо сказал Волан–де–Морт, не поворачиваясь к ней. Между ними вращались в воздухе осколки парящей хрустальной люстры. – Но при такой задаче твоя верность – компрометирующее обстоятельство. Никто не должен догадаться, в чьем чреве переродится моя душа. Несмотря на твое огромное желание, этот долг не может пасть на тебя.

Беллатриса зарыдала.

– Тогда зачем вы держите меня здесь, мой лорд? – отчаянно простонала она. – Зачем оставили меня смотреть, как то, чего я жажду больше всего, вырывают из моих рук?

Волдеморт снисходительно вздохнул.

– Дорогая Беллатриса, ответ скрыт в самом твоем вопросе. Попробуй взглянуть на это с другой точки зрения: я мог бы убить тебя на месте за то, что ты позволила Гарри Поттеру ускользнуть от тебя сегодня, а вместе этого я всего лишь убил твою мечту.

– Нееееет! – взвизгнула Беллатриса, заламывая руки. Волосы на затылке Джеймса встали дыбом, он никогда не слышал такого отчаяния, такой безысходности в человеческом голосе.

Волдеморт шагнул вперед, на его губах зазмеилась улыбка, словно крики Беллатрисы были сладчайшей музыкой для его ушей. Он протянул клинок Снейпу. Как только тот взял кинжал, люстра за их спинами с оглушающим грохотом обрушилась, заглушая стенания женщины.

Воспоминание погасло.

Из густого клубящегося тумана выплыла еще одна сцена, словно сон в горячечном бреду. И снова Джеймс увидел Северуса Снейпа. Тот расхаживал туда–сюда по кабинету директора, который в то время занимал уже сам.

– Вы, похоже, не понимаете до конца, Альбус, – сказал Снейп, обращаясь, по–видимому, к портрету Дамблдора на стене. – Это не будет просьбой. Слагхорн – человек, ответственный за умение Темного Лорда создавать крестражи. И он разбирается в этом лучше, чем я. Он наверняка знает способ сделать один из них бесполезным.

– Только в том случае, если бы это было возможным, Северус, – ответил портрет Дамблдора. – Но это не так. Ты можешь уничтожить крестраж, но ты не можешь отнять у него силу. К тому же, как мне помнится, я предлагал просто отравить инструмент, тем самым убив и мать и дитя, в которое она должна была проникнуть.

– Я не могу уничтожить крестраж, пока жив Темный Лорд, – возразил Снейп. – Он связал его с Люциусом Малфоем, так что сразу узнает, если что–то случится, и моя лояльность окажется под подозрением.

– Тогда сделай как я сказал, – почти яростно выдохнул портрет Дамблдора. – Отрави лезвие. Это в твоих силах. Уже в одной только этой комнате можно найти несколько необнаруживаемых зелий. Пусть инструмент, несущий темную душу, принесет с собой гибель.

– Может, вы и могли бы убить женщину и ее нерожденное дитя ради "высшей цели", Альбус, но меня эта способность минула.

– В таком случае ты просто дурак, Северус, – горько вздохнул портрет. – И семя этого крестража взойдет не на почве Горация Слагхорна, но на твоей.

Снейп медленно сделал несколько вдохов и выдохов, размышляя. Наконец он снова поднял взгляд.

– Может быть, и нет, – проговорил он, словно про себя. – Возможно, есть другой выход.

– Ты ошибаешься, Северус, – возразил Дамблдор. – Только мой способ приведет к победе. В любом ином случае мальчик родится, и кровь Волдеморта будет бежать в его венах.

По лицу Снейпа пробежала холодная усмешка.

– Возможно, и нет... – снова прошептал он.

– Так ты не сомневаешься, что кинжал передаст таящуюся в нем часть души Волдеморта дальше?

– Конечно, нет, – глаза Снейпа сузились. – Но что, если он не передаст ее мальчику?..

– Не время для загадок, Северус, – терпеливо сказал Дамблдор.

– Позвольте мне это маленькое удовольствие, – спокойно ответил Снейп. – Я просто размышлял вслух. Темный Лорд уверен, что его душа найдет место в теле мальчика. По своему характеру он относится к тому типу мужчин, который уверен в превосходстве своего пола. Но что если выбор Люциуса будет неверным? Если что–то затуманит результаты его предсказаний? И в итоге последний крестраж будет передан девочке?

– Какая разница. Его душа все равно подавит личность любого ребенка–пристанища. Она вырастет под влиянием его сути.

– Его неимоверно "мужская" сущность, – пробормотал Снейп, почти не слушая возражения портрета. – И противостоять ей будет тепло ее женского сердца. О, превосходно...

– Это рискованная глупость, друг мой, – мягко прервал его портрет. Я продолжаю убеждать тебя: отрави кинжал, а если это не в твоих силах, то просто уничтожь его при первой же возможности.

Снейп, прищурившись, взглянул на портрет. Он извлек кинжал из складок своей мантии и держал его в руках. Клинок мрачно блеснул, столь же страшный, как и тогда, когда Джеймс в последний раз его видел.

– Да, – выдохнул он, соглашаясь. – Вы абсолютно правы, Альбус. Когда придет время. Сейчас я не могу уничтожить крестраж, это вызовет слишком много подозрений, и моя лояльность будет поставлена под угрозу. В то же время я буду... экспериментировать. Люциус Малфой связан с кинжалом. Я смогу проникнуть в эту связь, извратить ее, затуманить его разум в любом случае. Если Люциус успешно воспользуется клинком, то он "случайно" передаст его сущность нерожденной девочке, тем самым нарушив планы своего повелителя. Возможно, только возможно, от этого будет зависеть все. В противном случае я лично уничтожу кинжал, когда придет время.

– Прошу простить меня, Северус, – сказал Дамблдор, глядя тому прямо в глаза, – но что если ты не проживешь так долго?

– У меня достаточно причин, чтобы оставаться в живых, Альбус, – ответил Снейп, пряча кинжал обратно в складки своей мантии. – И, как вам хорошо известно, уничтожение сего таинственного объекта не является главной из них. Поверьте, я буду осторожен.

Как только прозвучало последнее слово – "осторожен" – воспоминание завертелось и истаяло в клубах серебристого дыма, заполнившего все поле зрения Джеймса. Затем он осознал, что стоит, опираясь о что–то твердое. Все тело занемело от пребывания в неудобной позе, так что мальчик откинулся назад, в результате он отдалился от Омута Памяти Дамблдора, ощутив при этом головокружение и чувство легкой дезориентации. Ральф и Роуз проделали то же самое. Все трое стояли, цепляясь друг за друга, чтобы сохранить равновесие.