Ральф оглянулся на Джеймса и Роуз.

– Они, что, смеются надо мной?

– Да, Ральф, – кивнул Джеймс. – Но они это любя. Не парься.

Ральф принял это, и все трое последовали за Гремлинами по мокрой траве. Когда они достигли замка, он спросил:

– Так что, Визжащая хижина действительно не визжит?

Джеймс покачал головой.

– Я этого не говорил, Ральф... я только сказал, что они пытались подбодрить тебя. Будет лучше, если ты больше не будешь спрашивать об этом.

Роуз закивала головой.

– Правда, Ральф. Просто поверь нам.

Ральф открыл было рот, подумал, а затем закрыл его снова. Он вздохнул, и трое учеников поднялись по ступеням в замок, следуя на запах готового обеда.

Следующий урок Защиты от Темных Искусств был несколько более терпимым, нежели предыдущий, видимо, потому, что его вел один из приглашенных помощников преподавателя. Впрочем, помощник, вероятно, был не меньшей знаменитостью, нежели сам Дебеллоуз, поскольку он не только был нынешним лидером Харриерсов, но и бывшим болгарским игроком в квиддич, принимавшим участие в Кубке Мира. Виктор Крам вошел в тренажерный зал и, после того, как Дебеллоуз представил его, все разразились аплодисментами. Джеймс мало был с ним знаком, они встречались один раз год или два назад. Виктор Крам, конечно же, был одним из участников Турнира Трех Волшебников наравне с папой Джеймса, тетей Флер и Седриком. В течение этого времени у него был короткий роман с тетей Гермионой, так что, когда ему случалось оказаться в одном помещении с семьей Уизли, тетя Гермиона, как правило, отводила взгляд, а дядя Рон принимал набычившийся вид.

Виктор говорил со своим живым акцентом, рассказывая классу, как он тренировался вместе с Кендриком Дебеллоузом в молодости, когда он еще был ловцом Харриерсов, и уверял всех, что он не был бы тем, кем он является сейчас, если бы Кендрик не помог ему. Джеймс почти сразу заскучал. Виктор ему немного нравился, но его нелюбви к Дебеллоузу было достаточно, чтобы не менять точку зрения на человека из–за похвал его протеже, от которых Джеймсу становилось неуютно. Кончилось все тем, что не было никаких практик и показательных выступлений, хотя Дебеллоуз вызвал Крама на «конкурс мужества», чтобы показать, кто из них лучший. Виктор отклонил вызов, и Джеймсу хотелось бы верить, что молодой человек сделал это, потому что не хотел позорить своего наставника.

Пока класс медленно тянулся к выходу, Джеймс заметил, что Ральф, который был не намного талантливее Джеймса в изобразительном искусстве, нарисовал листовку с логотипом для нового Клуба Обороны.

Когда они вышли из спортзала и направились на историю магии, Джеймс сказал Ральфу:

– Тебе не кажется, что нам не следует рассказывать об этом всем подряд, пока у нас не появится учитель?

– Это твоя забота, – пожал плечами Ральф. – Мне надо выполнить свою часть работы. Кроме того, ты собирался поговорить с Седриком об этом. У тебя получится.

– Да, конечно. Но я еще не говорил с ним.

– Тебе бы лучше поторопиться с этим делом, – сказала Роуз, встретив их в пересечении коридоров. – Первое собрание завтра вечером.

Джеймс чуть не выронил книгу:

– Завтра? С чего бы это?

– С того, что я рассказала об этом в Большом Зале на завтраке, – ответила Роуз. – Я хотела рассказать только Генриетте Литлбай и Фионе Фоуркомпасс, но вы знаете Фиону. Весь стол Когтеврана говорил об этом, когда я ушла. Возник ажиотаж вокруг этого клуба. Никому не нравится, как Дебеллоуз ведет ЗОТИ, хотя увидеть Виктора в этих залах сегодня утром было чем–то вроде ложки меда, – хихикнула Роуз.

– Но мы даже не знаем, где нам собраться! – воскликнул Джеймс. – Я думал, что мы начнем все это в конце следующей недели!

–  Да, но это было до того, как мы поговорили с директором и увидели в зеркале то, что видели. Ральф прав. Этот клуб сейчас очень актуален. Кроме того, – Роуз фыркнула, останавливаясь у двери кабинета Истории магии, – мы договорились, что я отвечаю за расписание.

– Да, кажется, так, но... весь когтевранский стол?

Роуз кивнула:

– А Луи расскажет обо всем этом пуффендуйцам.

– Луи?! – вскричал Джеймс, снова повышая голос. – Ты и Луи сюда вмешала?

– Он подслушал меня, поэтому я подумала, что хотя бы заставлю его поработать. В чем дело? Мне казалось, ты упомянул, что там могут быть все, кто хочет?

– Да, конечно... – сказал Джеймс, понижая голос, – все, кого мы бы хотели пригласить туда.

– Я не думаю, что это сработает, – ответил Ральф. – Кроме того, рассказы о клубе сейчас разлетаются по всей школе.

Джеймс вздохнул с досадой, но было уже слишком поздно что–либо предпринимать. Он должен был пойти и найти Седрика сегодня же вечером. Если, конечно, у него это получится. Думая об этом, он повернулся и зашел в переполненную аудиторию. Профессор Биннс булькал где–то вдали, стоя спиной к ученикам, и, как всегда, писал что–то на доске совершенно неразборчиво.

В этот же вечер после ужина Джеймс наконец получил возможность, которую он ждал. На лестнице Ральф пожелал им всем спокойной ночи, а Роуз отправилась в библиотеку, чтобы заняться там выполнением домашнего задания. После того, как Ральф спустился в подвалы, Джеймс отвернулся от лестницы и пошел вдоль главного зала в сторону портика. Он был уверен в том, что должен сделать это в одиночестве. Когда он повернул в коридор, который был заполнен трофеями, он замедлил ход, оглядываясь по сторонам. Никого вокруг вроде бы не было, и в коридорах было довольно тихо, так как большинство учеников в этот поздний час уже разошлись по своим гостиным.

Джеймс с легким сердцем шел вдоль витрин, проходя мимо фотографий старинных команд Дома Квиддича, отображающих старые игровые шары, таблички и трофеи. На мгновение он остановился напротив трофея с турнира по квиддичу с выгравированным списком имен. Он был довольно старым и тусклым, но имя около основания было все еще различимо. «Джеймс Поттер – охотник», – разобрал он плавные буквы. Так звали деда Джеймса, которого он никогда не знал. Он вдруг почувствовал неимоверную грусть, потому что это напомнило ему, что теперь у него вообще больше не было дедушек. Памятная табличка была довольно пыльной, вероятно, забыта большинством, всеми, кто ежедневно проходил через эти залы. У Джеймса появилось сильное желание прикоснуться к табличке, будто бы чтобы убедиться, что это реально. Это было похоже на якорь, который связал его с человеком и временем, которых он никогда не знал. Джеймс оглядел коридор, уверяя себя, что никто его не заметит, а потом принялся за дело. Стеклянная дверь немного скрипнула, когда он открыл ее. Он протянул руку и провел пальцем по имени, выгравированному около основания, прочертив слабую линию по пыли. Он едва мог чувствовать гравировку букв. Вдруг, ни с того ни с сего, Джеймс вспомнил слова, которые его отец сказал ему в ночь на похоронах дедушки: «Дед – на самом деле третий отец, которого я потерял... Я вернулся к тому, с чего я начал». Это имя на трофее уже было, когда все началось. Этот трофей с тех последних нескольких лет, прежде чем все изменилось, подумал Джеймс. Это было до того, как бабушка и дедушка были убиты Волдемортом; до гибели крестного отца папы, Сириуса,  в Отделе Тайн; прежде, чем старый Дамблдор был сражен на одной из крыш этого самого замка; это было еще до всех тех событий, тогда, когда все были счастливы, и никто не еще умирал. Если только... если только...

– Я помню, как твой папа стоял перед этой самой табличкой, – тихо сказал голос.

Джеймс не был удивлен. Он не обернулся, когда сказал:

– Я пришел сюда, чтобы найти тебя. У меня было ощущение, что это то, откуда ты пришел, когда ты не знал, куда еще можно пойти.

– Это первое место, которое я вспомнил, после того, как я умер, – сказал призрачный голос Седрика Диггори. – Прошло очень много времени в пустоте, хотя иногда казалось, что прошло не больше минуты. Наконец я оказался здесь, глядя на собственное изображение на Кубке Трех Волшебников. Я провел немало времени за этим занятием. Это было... утешительно, так сказать. Я ведь не вижу себя в зеркале, ты знаешь. Это только одна из особенностей бытия призрака.