Кравчук и START[250]
Но вернемся к истокам проблемы двусторонних отношений России и Украины. 19 ноября 1990 года Председатель Верховной Рады Леонид Кравчук и Президент России Борис Ельцин подписали Базовое соглашение об основах отношений между РСФСР и УССР, которым «признавалась и уважалась территориальная целостность Украинской Советской Социалистической Республики» [251]. Не стоит питать излишних иллюзий по поводу мотивов, двигавших Борисом Ельциным: ему была важна поддержка Украины в его тогдашней борьбе против Михаила Горбачева и команды руководства Советского Союза. Борис Николаевич хорошо ощущал собственный растущий политический вес, поэтому был готов к неординарным ходам.
С другой стороны, российская политическая элита продолжала воспринимать Украину в качестве «младшего брата», и это отношение не претерпело серьезных изменений после распада Советского Союза. Августовский путч ГКЧП и его последующий провал[252] привели к «параду суверенитетов» на пространстве СССР, формально остававшегося неделимым до исторического решения Бориса Ельцина, Леонида Кравчука и Станислава Шушкевича в Беловежской пуще 7 декабря 1991 года [253]. Показательной выглядит реакция представителей «российской демократической общественности» на Акт провозглашения независимости Украины. «Уже через два дня Павел Вощанов, пресс-секретарь Президента Ельцина, сделал официальное заявление о том, что Россия оставляет за собой право ставить вопрос о границах стран, провозгласивших свою независимость. На следующий день мэр Москвы Гавриил Попов заявил на телевидении, что акты провозглашения независимости были незаконными и поэтому подлежат пересмотру»[254]. Как и прежде, в конце ХІХ — начале ХХ веков, российская либеральная идея исчерпывала себя, как только речь заходила об украинском национальном вопросе.
Впрочем, у самого Ельцина хватило настырности для демонтажа Советского Союза в кратчайшие сроки. Секрет последовательности российского президента прост: он пытался максимально оперативно заменить на большей части Советского Союза, коей была Российская Федерация, советских чиновников собственно российскими, дабы поскорее выстроить вертикаль власти и продолжить укрепление своих позиций. Ситуативно интересы Ельцина и Леонида Кравчука, ставшего первым украинским президентом 1 декабря 1991 года, совпадали и позволяли двум бывшим крупнейшим республикам СССР вести пусть не всегда простой, но в целом эффективный диалог.
В пользу Украины сыграло и внутриполитическое противостояние между Ельциным и Верховным Советом РСФСР, к которому примкнул первый и единственный вице-президент России Александр Руцкой. Он, как и представители российского советского парламента, не стеснялся называть Украину «временно потерянной территорией», не стесняясь предсказывать ее скорое возвращение в объятия Москвы. Такой была позиция значительной части российской элиты в начале 90-х годов ХХ века, и Украине было необходимо найти возможности для защиты собственного суверенитета.
В январе 1992 года Ельцин и Кравчук подписали соглашение, согласно которому Украине отошли 30 % кораблей Черноморского флота Советского Союза[255]. Злые языки утверждают, что Леонида Кравчука в тот момент куда больше интересовала судьба Черноморского морского пароходства, исчезновение которого до сих пор остается темной страницей первых лет украинской независимости. Еще один фактор, о котором не стоит забывать, — Ельцину не было смысла подписывать межгосударственные договора с Украиной в условиях существования в России парламента, который кремлевские пропагандисты зачастую называли «красно-коричневым», имея в виду большинство, представленное националистами и коммунистами. Никакие договоренности не были бы ратифицированы Верховным Советом России.
К особенностям парламентского воздействия на формирование политики России в начале 90-х мы вернемся чуть позже, пока же остановимся на ключевой проблеме отношений Украины с окружающим миром — факторе ядерного оружия. Наличие на украинской территории третьего по величине ядерного арсенала вкупе с резко ухудшающимся экономическим положением страны заставило США и Россию приложить максимум усилий для ядерного разоружения нашей страны. Сегодня часто можно услышать об ошибочности отказа Киева от ядерного арсенала. Боюсь, что 20 лет назад пространство для выбора было куда меньшим, ситуация усугублялась тем, что Соединенные Штаты продолжали воспринимать постсоветское пространство через призму России.
Необходимое отступление. На протяжении практически всего периода существования Советского Союза в Западном мире слова «русский» и «советский» оставались синонимами, что вполне отвечало интересам Кремля, пытавшегося создать «новую общность — советский народ». После краха СССР американские администрации (как республиканцы Буша-старшего, так и демократы Клинтона) продолжали смотреть на постсоветское пространство «московскими глазами», предпочитая воспринимать ситуацию в бывшем Союзе через призму восприятия российской элиты. Только к середине 90-х ситуация изменилась, во многом благодаря просчетам российского руководства во внутренней и внешней политике и осознанию заокеанскими политиками необходимости диверсификации подходов к диалогу с государствами постсоветского пространства.
Объективно говоря, в начале 1990-х годов у Украины не было возможности сохранить ядерный арсенал, этому не способствовали ни экономическая, ни политическая ситуация внутри страны, ни внешнеполитическая конъюнктура. Леониду Кравчуку только и оставалось, что маневрировать между центрами сил, дабы сохранить неожиданно обретенную Украиной независимость.
В технологическом плане отказ Украины от ядерного оружия был оформлен тремя важными международными соглашениями. Старт дало трехстороннее соглашение от 14 января 1994 года, подписанное президентами Ельциным, Клинтоном и Кравчуком в Москве. Этот документ стал практической реакцией на инициативу Бориса Ельцина, предложившего в Токио в августе 1993 года на саммите «Большой семерки» подписать трехстороннее соглашение[256]. Согласно этому документу, Украина обязывалась «уничтожить все ядерное оружие, размещенное на ее территории, включая стратегические наступательные вооружения». США и Россия обязались уважать независимость и суверенитет, а также существующие границы членов ОБСЕ и признали, что любые изменения границ могут происходить только путем мира и согласия; подтвердили свои обязательства воздерживаться от угроз или применения силы против территориальной целостности или политической независимости любого государства, а также то, что ни один из видов вооружений не будет применен для самообороны или иных целей, как прописано в Уставе ООН[257]. Как видим, у Будапештского меморандума, растоптанного аннексией Россией Крыма, было весомое предисловие.
В личном письме Клинтону Кравчук гарантировал, что Украина будет свободной от ядерного оружия уже в июне 1996 года. Со своей стороны, во время визита украинского президента в Штаты Клинтон пообещал Украине пакет помощи в общей сумме 750 миллионов долларов. Леонид Макарович готовился к досрочным президентским выборам, решение о проведение которых уже было принято, и получение международной финансовой помощи ему было необходимо для реанимации национальной экономики, понесшей тяжелые потери от разрыва кооперационных связей после распада Советского Союза.
Вторым важным шагом в деле ядерного разоружения Украины стала безоговорочная ратификация START I Верховной Радой в феврале 1994 года[258]. После этого Соединенные Штаты предложили гарантии безопасности трем государствам, отказавшимся от своего ядерного оружия, — Беларуси, Казахстану и Украине.
