— А вот и начальник, — улыбнулась Марина, увидев его. — Господин директор, вас просили заехать в Центробанк Российской Федерации. Желательно не откладывать этот визит.
— Подождут, — отмахнулся Савин, присаживаясь на стол.
Он резко наклонился, обнял Марину, жадно прильнул губами к ее сухим губам.
— Ты что, Лева? — испуганно отпрянула она. — А если кто-то войдет, потом отцу заложит? Перестань сейчас же!
— Ты ничего не говорила ему про нас?
— Нет. А почему ты об этом спрашиваешь?
— Да просто так… Соскучился я по тебе, Мариночка, — прошептал Савин. — Сколько можно терпеть твою нерешительность? Живу с одной женщиной, думаю о другой — кошмар!
— Пожалуйста, сядь в кресло, Лева, — приказала Марина. И когда Савин повиновался, продолжила: — Что, наверное, отец устроил тебе разгон?
— Да нет, обычный деловой разговор. За две недели нужно найти кредит на два миллиарда под льготные проценты. Пустяковая проблема.
— Ничего себе — пустяковая! — ужаснулась Марина. — Это сейчас-то, когда в Москве тишь да гладь, все выжидают, стараются не рисковать?!
— Разберемся, решим. Это мелочи. Для меня главное — ты, дорогая. Горы сверну и два миллиарда приволоку Григорию Анисимовичу, если ты будешь моей. Ну? Прекращай читать дурацкий роман своего бывшего муженька и скажи, наконец, мне «да».
— Не торопи меня, Лева, — нахмурилась Марина. — Он, во-первых, еще не бывший, а настоящий мой муженек, а во-вторых, совсем не дурак. Я внимательно прочитала его книгу…
— И законспектировала, — не удержался от сарказма Савин.
— Не ерничай, Лева, — строго поджала губы Марина.
— Да ну его к черту, Мариночка! Слышать не хочу об этом человеке и его дерьмовых, извини за выражение, книжонках!
— Не хочешь — не слушай, кто же тебя заставляет?
— Ты. Любимая, я думаю о тебе, я с ума схожу без тебя! А что получаю взамен? Рассказ о том, как ты сидишь в своей квартире в Крылатском, одна, читаешь какую-то макулатуру и не хочешь видеть меня! А наша любовь, твои обещания — это уже в прошлом, да? — с горечью сказал Савин.
— Не передергивай, Лева, — недовольно поморщилась Марина. — Если бы твоя жена сочинила роман о вашей жизни, ты бы тоже читал его с интересом, даже если не любишь эту женщину.
— Не знаю, не знаю… Ты же сама говорила, что Данилов дешевка, — с презрением сказал Савин. — Пишет какую-то чушь для господ с умственным развитием ниже среднего.
— Говорила, — Марина пожала плечами. — Можешь считать меня госпожой с умственным развитием ниже среднего.
Савин хотел сказать: ты госпожа с умственным развитием выше среднего, отсюда все сложности, но промолчал. Еще обидится…
— Марина, давай, наконец, расставим точки над «i».
— А для чего отцу понадобились деньги? — спросила Марина, пропустив мимо ушей его предложение.
— Григорий Анисимович примерно через месяц собирается заключить новый контракт с этим испанским проходимцем Хавьером Ферерой, моим родственничком, будь он неладен!
— Странно, что я об этом ничего не знаю, — удивилась Марина. — Мог бы посоветоваться со мной. И вообще, что это за глупости: все резервы забирает, отдачи никакой, только новые требования! Ты не мог объяснить ему, что из воздуха делать деньги умеют только джинны в сказках?
— Не об этом я думал, милая! О тебе.
— Ну что ты все заладил: обо мне да обо мне! — Зеленые искры вспыхнули в ее глазах, ослепили Савина.
— Потому заладил, что в последнее время ты совсем забыла меня, увлеклась романом своего бывшего мужа. Да ну его к черту! — с мукой в голосе сказал Савин. — Сплошные неприятности от этого человека — куда ни плюнь, повсюду Данилов! Марина, ты можешь мне сказать…
— Нет, сейчас не могу, — покачала головой Марина.
— Почему? Ты снова влюбилась в этого кретина? Говорила, что терпеть его не можешь, надоел до чертиков, не знаешь, как избавиться, а теперь…
Он запнулся — искры в зеленых глазах женщины погасли, теперь в них была глубокая задумчивость. Марина не слушала его, думая о чем-то своем.
Максим… Спокойный, вежливый, холодный… красивый, уверенный в себе, но со стороны это было трудно понять. Только когда она прожила с ним пять лет, ужаснулась — какая же гордыня в его душе, в невозмутимых карих глазах! Ему бы английским лордом родиться в прошлом веке или американским нефтяным магнатом в нынешнем, да хотя бы стать удачливым писателем вроде Стивена Кинга — был бы щедрым и заботливым, ласковым супругом, душой любой компании. А он был, по сути дела, на содержании ее семьи, потому что романы не печатали, а зарплату в издательстве получал такую, что ей этих денег едва хватало на неделю… Неудачник! Но гонору!.. Даже в постели, когда она хотела чего-то необычного, смотрел на нее как на сумасшедшую, а однажды просто оттолкнул ее! Ну вот и получил то, чего заслуживал! Она нашла человека, способного удовлетворить самые причудливые ее фантазии, а потом улетела с ним в Женеву.
Но Максим и тут поступил по-своему! Не стал страдать и каяться, признавать свои ошибки и прощать ошибки ее. Взял и ушел. Когда она вернулась в их квартиру в Крылатском, там ее ждала записка: «Марина, спасибо за все, что у нас было. Не осуждаю за то, что у тебя теперь есть. Не обижайся, что больше у нас ничего не будет. Максим».
Такой наглости она не ожидала.
И не поверила, что это — серьезно. С трудом узнала в издательстве его новый адрес, пришла. Он был спокоен, вежлив и холоден. И наотрез отказался вернуться в Крылатское. Сказал, что заходил в банк, выяснил, с кем она улетела в Женеву, и считает, что не должен мешать ей развлекаться, как хочется и с кем хочется.
Он и не думал винить себя в том, что случилось!
И это никак не укладывалось в голове. От нее, Марины Лизуткиной, тогда уже Даниловой, ушел муж? Ее, Марину, — бросил?! Не сделал даже попытки серьезно поговорить, разобраться в сложившейся ситуации?! Столь страшного удара по самолюбию она никогда не получала. Стыдно было в глаза смотреть подругам, знакомым. Казалось, все, кто ее знал, хихикают за спиной, злорадствуют…
С месяц, наверное, она ходила сама не своя, даже родителям не решалась рассказать о случившемся. Днем на службе отмахивалась от надоевшего Савина, которому в Женеве обещала развестись с мужем и стать его женой, вечером сидела дома в Крылатском, проклиная то Максима, то Савина, а то ругая себя на чем свет стоит.
А потом, когда оцепенение прошло, вернулась к родителям, поплакала, рассказала обо всем (кроме того, что было в Женеве, разумеется) и… успокоилась. Даже стала время от времени встречаться с Савиным в своей брошенной квартире. Но развестись с Максимом и выйти замуж за влюбленного директора, который клялся оформить развод с женой в течение суток после того, как Марина согласится, так и не смогла. В отношениях с Максимом она сама хотела поставить последнюю точку. Сама! Но как это сделать, до сих пор так и не решила.
— Марина, Марина… — откуда-то издалека прорвался в ее сознание настойчивый голос. — Ты меня совершенно не слушаешь!
Несколько мгновений она смотрела на Савина, будто впервые увидела его, а потом собралась, тряхнула головой, гордо выпрямила спину и взглянула уже по-новому — со злой усмешкой в красивых зеленых глазах.
— Ты уже знаешь, как выполнить задание отца?
«Да пошел он со своим заданием!..» — чуть было не вырвалось у Савина. Даже страшно стало: как же он мог такое даже подумать в присутствии дочери Хозяина?
— Я не об этом, Марина. Кредит мы найдем, у меня есть… свои ходы-выходы, разберемся. Но ты думаешь о чем-то совершенно другом, вспоминаешь мужа, да? Так понравился его роман, что снова к нему захотелось?
— Я уже говорила, чем заинтриговал меня его роман. Могу добавить: конкретно — описаниями постельных сцен, — медленно произнесла Марина.
— В которых ты принимала непосредственное участие? — ревниво спросил Савин.
— Ну да, — она ничуть не смутилась. — Я уж многое забыла, оказывается, а он помнит. Интересно узнавать, что он в те моменты думал, что чувствовал, как воспринимал все это. И самой вспоминать свои ощущения.
