– Ну?

– Вы… вы еще очень хорошенькая, миссис Фрейзер, но…

Она усмехнулась, склонила голову набок и посмотрела на него своими блестящими от слез светло-карими глазами.

– Но…

– Я хотел сказать… Вы очень привлекательная для мужчины…

Ну как объяснить ей, что он искренне считает ее красивой, но ведь она годится ему в матери, а потому он никогда не думал о ней как о женщине?

– Вы ляжете со мной в постель?

Он едва не задохнулся от неожиданности и поспешно оттолкнул вцепившиеся в него руки. Миссис Фрейзер пошатнулась и всхлипнула.

– Простите, мэм!

– Не обращайте на меня внимания. Это я должна просить у вас прощения, Аласдар. Вы ничем передо мной не провинились.

Бормоча извинения, он схватил стул, пододвинул к женщине и помог ей сесть. Хозяйка плакала навзрыд, и он не знал, что ему делать с ней.

– Мерзавец! Какой мерзавец! – раскачиваясь из стороны в сторону, бормотала она. – Все это время я думала… A Thighearna mhо́r![33]

Заметив у нее на щеке кровоподтек, Александер нахмурился.

– Мистер Фрейзер поднял на вас руку?

Саркастический смех наполнил кухню. Совершенно сбитый с толку, Александер уже готов был бежать за Конни, когда Аннабель заговорила глухим голосом:

– О котором мистере Фрейзере вы говорите?

– Ну, о том, что живет в Боли…

Она перестала смеяться и теперь смотрела пустыми глазами на пламя, пожиравшее страницы принадлежавших ее покойному супругу ценных фолиантов.

– Уильям не умер, – сказала она. – Он скрывается на одной ферме в Килмораке. Он дезертировал с поля битвы при Каллодене. Мерзавец! Уже два года я считаю его мертвым, а он даже не счел нужным подать о себе весточку! Так пусть подохнет в куче навоза вместе со своей… со своей любовницей! Пусть только попробует явиться в этот дом!

Огонь в очаге освещал искаженное ненавистью лицо несчастной. Она умолкла и сидела не шевелясь. Книга так и осталась лежать у нее на коленях. Александер решил, что лучше оставить ее в покое. К этой грустной истории он не имел никакого отношения. Он медленно отступил в темноту и, в последний раз оглянувшись на Аннабель Фрейзер, прошел по коридору и поднялся по лестнице в комнату Конни.

Он был слишком взволнован, чтобы заснуть, и долго, пока не забрезжил рассвет, обдумывал собственное положение. Только теперь он осознал, сколько горя доставило матери известие о его гибели. И матери, и сестре Мэри… Как он мог оставить их в неведении? Чем он лучше Уильяма Фрейзера, которого еще недавно безутешная супруга оплакивала, а теперь называет мерзавцем? Александеру было очень стыдно. Думая только о тяготах своей жизни, он забыл о тех, кто его любил.

Пришло время принять решение. Александер знал, что нужно делать, но как быть с Конни? Он съездит в Гленко и вернется – вот что он сделает! С этой мыслью юноша уснул. Разбудил его несколько часов спустя чей-то крик. Сначала Александеру показалось, что это было во сне.

Крик прозвучал снова. Он сел в постели и закашлялся – в комнате было полно дыма. Пожар! Дом горит!

– Конни! – Александер принялся тормошить спящую девушку.

Та пробормотала что-то и медленно открыла глаза.

Дым проник ей в легкие, и Конни закашлялась. Испуганными слезящимися глазами она посмотрела на дверь, за которой слышалось глухое потрескивание, не оставлявшее сомнений в том, что происходило в доме.

– Миссис Фрейзер! Пожар! Она там, внизу! Аласдар!

– Скорее, Конни, одевайся!

Он выбрался в черный от дыма коридор и спустился на первый этаж. Здесь жар был настолько сильным, что у него начали тлеть ресницы и волоски на руках. Пробраться в кухню не представлялось возможным, но с того места, где он стоял, была видна часть помещения. Страшное зрелище предстало его глазам: Аннабель Фрейзер, а вернее то, что от нее осталось, висела на веревке, словно огромный окорок, предназначенный для копчения. Огонь, понемногу пожиравший лестницу, уже подобрался и к бедняжке. Было ясно, что хозяйке уже ничем не поможешь, но и спастись через первый этаж им с Конни не удастся.

Зарывшись носом в рубашку, Александер вернулся в спальню, где его ждала Конни. Дым лез в нос и рот, обжигал глаза. Юноша остановился, чтобы перевести дух и откашляться. Воздуха не хватало, перед глазами стояла пелена. Передвигаясь на ощупь в задымленном коридоре, он сумел в конце концов найти дверь спальни. Он задыхался.

– Сюда, Конни! – крикнул он, распахнув дверь.

В тот момент, когда девушка подбежала к двери, дом покачнулся от взрыва, разрушившего лестницу и частично – коридор. Оглушенный, он открыл глаза, пытаясь понять, что произошло. Куски тлеющего дерева падали вокруг, раскаленный воздух обжигал ему лицо.

– Конни! Конни!

Александер на корточках проник в комнату и стал осматриваться. Совсем рядом послышался стон. Она лежала на полу на расстоянии вытянутой руки.

– Конни! Я с тобой, я тут!

Он принялся ощупывать девушку. Она дышала, но на голове у нее была глубокая рана.

– Аласдар… Это мне?..

– Конни, надо выбираться отсюда! Попробуем через окно! Ты можешь встать?

– Я не знаю… Аласдар, это мне?

О чем она говорит? Он принялся ощупывать ее ноги и руки, когда пальцы наткнулись на предмет, который Конни сжимала в руке. Зеркальце!

– Конечно, тебе! Только сейчас нам надо спешить!

– Мне никто не дарил таких чудесных подарков… – прошептала она со вздохом.

Сильный жар и нехватка воздуха отнимали последние силы. Но страх потерять Конни придал ему энергии. Александер подтащил девушку к окну, взял на руки и, опираясь о стену, выбрался на подоконник. Во дворе с криками сновали соседи, солдаты передавали по цепочке ведра с водой. Дом было не спасти, теперь все думали только о том, чтобы огонь не перекинулся на соседние постройки.

Одна из женщин увидела их и стала звать на помощь. Под окно подвезли повозку с сеном, и Александер понял, что надо прыгать. Оценив высоту, он крепко обнял Конни и с молитвой на устах сделал шаг в пустоту. Вихрем взметнулось сено, и он увидел кусок фиолетового неба. Подбежали какие-то люди, схватили и принялись стаскивать их с повозки, потому что сено могло загореться от первого же уголька. Кто-то попытался разжать ему руки, но Александер не хотел отпускать Конни. Только когда мужчины взялись за дело втроем, он сдался.

– Конни…

Кто-то склонился над ним и посмотрел на него глазами небесной голубизны.

– О’Ши, это вы?

– Нет, юноша, меня зовут Фаркер.

– Где Конни?

Мужчина грустно покачал головой.

– Мне очень жаль, но она умерла.

Военные дороги генерала Уэйда расчертили, избороздили страну. По этим дорогам обычаи Лоуленда и Англии проникли в горный край и стали разъедать его древние традиции. Однако корни кланов уходили в глубокое прошлое и крепко держались в земле, жители которой до сих пор говорили на грубоватом наречии своих предков. Члены клана, мужчины и женщины, отождествляли себя с ним и не умели жить по-другому. Поэтому, когда их существование оказалось под угрозой, сталь мечей стала для них единственным законом.

Во время столкновений с отрядами Камберленда горные кланы понесли тяжелые потери. Некоторые из них, к примеру клан Кэмеронов, почти полностью лишились своих мужчин из-за восстания и последующей высылки пленников в колонии. То было начало конца клановой системы в Хайленде. И никто не сомневался, что английские власти доведут дело до конца.

Несколько долгих недель Александер скитался по непривычно опустевшим долинам и горам. Все свое время и силы он тратил на поиск пропитания. Так было даже лучше, потому что отвлекало от мыслей о Конни. Девушка стала счастливым лучом, осветившим беспросветную тьму, в которой он так долго жил. С ее уходом Александер понял, что любовь, как и война, действительно причиняет страдания. С осиротевшим сердцем он ночи напролет искал среди звезд лица родных, которые уже покинули эту бренную землю. Временами в рисунке созвездий он различал черты Лиама и Кейтлин, временами – аббата О’Ши и Конни. Но никогда ему не являлось лицо отца, и это вселяло надежду.