Когда она отвернулась, чтобы уйти, он сжал ее бедра, удержав на месте:

— Я скажу тебе, что я вижу. Я вижу прекрасную девушку, которая пытается спрятаться из-за огромной неуверенности, которая живет в ее голове. — Она опустила голову, но сильные пальцы подняли ее подбородок вверх. — Я вижу тело с нежной оливковой кожей и тончайшими изгибами, которые соблазняют любого мужчину закрыть глаза и изучить каждый из них, как скульптор изучает изгибы своего творения.

— Ты хотел бы этого? — неуверенно пискнула она.

— Конечно. — Рид закрыл глаза и положил свои руки на ее бедра и начал медленно скользить по ним. Она ощущала его прикосновения каждой клеточкой тела, мозоли на его ладонях нежно шлифовали ее кожу, наполняя ее вибрацией и энергией. Ничего подобного она в жизни не чувствовала. — Если скульптор захочет воссоздать элегантность своего шедевра, он должен запомнить каждый изгиб на ощупь, не доверяясь обманчивому зрению.

Губы Люси приоткрылись, ее дыхание участилось, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Руки Рида продолжали блуждать по ее телу, поглаживая ее талию и поднимаясь все выше, при этом движения были твердыми и уверенными, что говорило о том, что он не теряет над собой контроль. И о том, что он знает, чего он хочет и возьмет это без промедлений.

Она практически с благодарностью думала о тонкой грани между их телами, которую прокладывала ее одежда… но когда его руки скользнули ей на живот, все ее разумные мысли разом улетучились под стойким напором новых ощущений. Его руки были такими большими, что с легкостью охватывали все ее туловище.

Она сама не могла точно сказать, в чем была причина этих неземных ощущений: может, дело было в вине или в том, что Рид Эндрюс, чертовски привлекательный друг ее брата, в которого она была влюблена, еще будучи подростком, трогал ее так интимно. Как будто бы со стороны она наблюдала за тем, как его мизинец слегка касался ее лобка, при этом находясь еще достаточно высоко, чтобы это выглядело невинным, и достаточно низко, чтобы заставить ее чувствовать огонь в утробе и судорожно сжимать бедра, стараясь подавить готовый вырваться стон. И как будто этого было недостаточно, его большой палец ласкал впадину между ее грудями.

Зарывшись лицом в ее волосах, он издал некую смесь между стоном и рычанием, что, вполне возможно, можно было назвать самым эротичным звуком, который она когда-либо слышала.

— Черт побери, ты так вкусно пахнешь.

Ее колени задрожали. Ей стало трудно держаться на ногах. Густой туман ворвался в ее мозг, не давая ей больше мыслить ясно. Переходя последнюю грань, она позволила своей голове опуститься на его грудь, где ее сразу обожгло его горячее дыхание.

Его руки сжались, а пальцы потонули в мягкости ее тела. Она со стоном выдохнула его имя…

И все прекратилось.

Бормоча проклятия, Рид удержал ее руки, чтобы успокоить ее, и сделал шаг назад. Убедившись в том, что она сейчас не упадет носом в зеркало, он провел ладонью по лицу, поморщился, слегка поведя больным плечом.

— Мне очень жаль, Люси. Я… Черт, я не знаю, что на меня нашло. Я не хотел, чтобы что-то подобное произошло.

Бам! Ох, какое благородство. Реальность возвращается. Она махнула рукой в воздухе и сделала легкомысленное «пфф», что было больше похоже на фыркание лошади, как бы давая понять, что ситуация и яйца выеденного не стоит.

— Да ладно, не думай об этом, вообще. Я просто слегка выпила, а у тебя вообще глаза были закрыты, так что ты не виноват, что в процессе твое либидо представило себе кого-то другого на моем месте.

Стараясь не упасть, она подошла к тому месту, где лежала ее пижама.

— Лю…

Прилепив на лицо некое подобие улыбки, она, наконец, обернулась. В какой-то момент она опасалась, что ее выражение лица может его напугать, но ей этого совсем не хотелось. Несмотря на то что она была пьяна и, можно сказать, потеряла всякий стыд, у нее еще оставалась капля гордости, которой она не хотела лишаться.

— Честно, Рид, ничего страшного. Я просто немного устала. Это была трудная неделя.

Он снова потер ладонью лицо, а потом, опустив руки на бедра, молча изучал ее практически целую вечность.

— Ладно, да, я думаю, нам обоим стоит прилечь. То есть пойти в постель. Спать! Черт.

Нда. Он явно плохо играет в игры, где нужно заменять слова. Ей стоит запомнить, что не стоит брать его своим партнерам в Taboo! или Catch Phrase[3].

— Спокойной ночи, Рид.

— Спокойной ночи, Люси.

Как только дверь за ним закрылась, она побила рекорд скорости по переодеванию в состоянии алкогольного опьянения и юркнула под одеяло. Хорошо, что она уже успела почистить зубы и принять душ, и ей не придется выходить из комнаты, чтобы воспользоваться единственной в доме ванной, где она рисковала столкнуться с ним и, не дай боже, продолжить их неуклюжее танго.

Рид сфокусировался на звуке своих шагов по беговой дорожке и на ритмичной терапевтической музыке — физическая нагрузка была тем наказанием, которое он решил дать своему телу.

И хотя он и сказал Люси, что собирается идти спать, об этом не могло быть и речи, пока он не выбросит всю ту энергию, которая накопилась в нем из-за этого первого неудачного урока Люси. Он уже потерял счет тому, сколько раз эта сцена проигрывалась у него в мозгу, как какой-то заевший DVD-диск.

Да, его глаза были все время закрыты, но он не соврал, когда сказал, что его руки воссоздадут ее образ у него в голове. Уже прошло около десяти лет с тех пор, как его руки трогали скульптуру, но они еще не забыли, как запомнить каждую деталь предмета. Отнюдь не забыли.

Пока пот лился с него градом, он пытался вспомнить, в какой момент это перестало быть просто уроком, а переросло в нечто пугающе страстное. Черт, если быть совсем честным, все произошло прямо в тот момент, когда он зашел в комнату и увидел ее в этом сексуальном купальнике, стоящей перед зеркалом с закрытыми глазами и ждущей его.

Она никогда не выставляла свое тело напоказ, как это делали другие девушки. Ее скорее можно было назвать книжным червем, и она всегда предпочитала оставаться в тени тех, кому нравилось быть в центре внимания, как ее брату. Они росли вместе, и она стала Риду практически младшей сестрой, что неудивительно, учитывая, сколько времени он провел в доме Марисов.

Тогда какого черта его братская любовь вдруг переросла в вожделение любовника? Черт! Ему необходимо придумать, что делать с этими уроками, которые он обещал ей давать, иначе его ждет пара чудовищно трудных месяцев. Взглянув на одометр на цифровом дисплее, он убедился в том, что пробежал уже около десяти миль, и переключил тренажер на более медленный режим, чтобы пройтись и немного остыть.

Ему просто необходимо держать дистанцию. Точно. Он просто будет соблюдать дистанцию и при этом учить ее, как стать новой Люси. Может быть, в следующий раз он прочитает ей профессиональную лекцию. Он будет стоять посередине комнаты, а она будет сидеть на диване и записывать. Рид рассмеялась в голос, представив себе эту абсурдную ситуацию. Пока вдруг Люси в этой абсурдной ситуации внезапно не оказалась в школьной форме а-ля Бритни Спирс и не попросила практический урок по Соблазнению.

— Черт!

Рид резко нажал кнопку СТОП и спрыгнул с дорожки. Он быстро и тяжело дышал, откинув голову назад и закрыв глаза. Как только он это сделал, соблазнительные образы начали всплывать перед его мысленным взором. Кажется, сегодня ночью ему никак не обойтись без холодного душа. И, начиная с завтрашнего дня, все уроки будут проходить без рук, и еще лучше — на приличном расстоянии, на всякий случай.

— Ну, уж нет.

Рид усмехнулся про себя со своего места на кушетке в магазине женской одежды. Он сидел перед примерочной, где Люси забраковывала уже пятый наряд подряд. После их утренней терапии и его ужасных тренировок с одной рукой они решили сходить куда-нибудь пообедать. Смотреть, как она ведет себя на публике, было настоящей пыткой. Все, что она делала, — это просто реагировала на какие-то жизненные события, никак не пытаясь принять в них участие или спровоцировать что-либо самой. Когда с ней говорили, она отвечала. Когда давали что-нибудь — брала. Но когда мир никак на нее не воздействовал, было ощущение, что она находится в каком-то непроницаемом пузыре. Она даже не смотрела ни на кого в ресторане.