Он оттолкнул ее.

– Ты была в пабе?

Тина почувствовала, как внутри шевельнулись первые ростки паники.

– Она хотела поговорить со мной. Мистеру Дженнингсу не нравится, когда мы болтаем на рабочем месте, и она предложила зайти в паб, а потом я пропустила автобус, – лихорадочно тараторила Тина, понимая, что говорит слишком быстро, выдавая свой страх.

– Не думал, что моей жене будет так сложно быть дома к ужину в первый же вечер ее возвращения, но, похоже, Линда важнее.

– Ужин?

Тина протиснулась мимо него на кухню.

Стол был накрыт на двоих: горели свечи, лежали аккуратно свернутые салфетки, а посредине в банке из-под варенья стояли ее любимые фрезии.

– Ну, давай скорее ужинать. Я умираю с голоду.

– Ужин в ведре.

Рик развернулся и пошел в гостиную, оставив ошарашенную Тину в одиночестве. Она опоздала всего на час, неужели он не мог подождать ее еще немного? Она присела за накрытый стол и окинула взором результат стараний мужа. Может, она и правда поступила эгоистично. Это был ее первый вечер дома, и Рик так старался. Может, он был прав: ей стоило прийти домой пораньше, проявить больше внимания. Может, это ей стоило приготовить ужин, а не ему. С колотящимся сердцем она прошла в гостиную и села рядом с ним на диван. Он не обратил на нее никакого внимания, продолжая читать газету.

– Рик, мне правда жаль. Прости меня, пожалуйста! – сказала она мягко.

Он положил газету на колени и повернулся к ней.

– Ты разочаровала меня, Тина, вот и все. Я думал, ты этого хочешь, но когда ты даже не считаешь нужным появляться вовремя, я уже, честно говоря, и не знаю…

– Ну, конечно, я этого хочу, Рик. Я хочу, чтобы мы втроем были семьей.

Ее подбородок задрожал, и голос оборвался.

– Тогда тебе следует проявлять больше участия и ставить меня выше своих подруг.

– Конечно, Рик, прости.

В одну секунду его настроение изменилось, он улыбнулся и положил руку ей на плечи.

– Вот и умница. Тогда как насчет сгонять в забегаловку за картошкой? Можешь начать хотя бы с этого.

Тина с облегчением выдохнула и поцеловала его в щеку.

– Конечно, я быстро. Ты пока просто поваляйся.

Позже, умиротворенно лежа в его объятиях, она с радостью подумала, что приняла правильное решение. В прежние времена ее опоздание взбесило бы Рика, и она поплатилась бы разбитой губой или синяком под глазом. На этот раз они спокойно обсудили это, никто не выходил из себя, Рик объяснил ей, в чем она была не права. Линда ошибалась: люди могут меняться.

– Тина?

– Да?

– Я хочу, чтобы ты завтра написала заявление об увольнении.

– Зачем? – удивилась она.

– Ну, у тебя через четыре месяца будет ребенок. У меня теперь есть нормальная работа, а у тебя, вероятно, еще сохранилась часть денег, которые ты у меня украла. Ну, те, что со скачек.

Слово «украла» несколько покоробило ее, но она подтвердила, что большая часть денег по-прежнему в банке. Она не собиралась безрассудно их транжирить, и тратила лишь на самое необходимое – еду и аренду.

– Значит, решено. Ты можешь продолжать работать в магазине по субботам, если хочешь. Тебе будет полезно иногда развеяться.

Тина плотнее прижалась к мужу, зарываясь в его руки, и подумала, какой он великодушный и благородный. Наконец-то он был готов взять на себя роль главного кормильца семьи, который станет поддержкой ей и ребенку. Она будет сидеть дома и заниматься хозяйством. Все будет просто прекрасно.

На следующий день Тина стояла в кабинете мистера Дженнингса перед его необъятным столом из красного дерева. Был конец рабочего дня, и ей не терпелось пойти домой. В одной руке она держала конверт и ритмично похлопывала им по другой.

– Что это, Тина?

– Заявление, мистер Джи, – сказала она, протягивая конверт.

– Я это не возьму, – отрубил он, сцепив руки перед собой.

– Боюсь, у вас нет выбора, – ответила она, бросая письмо на стол.

– Тина, ты моя лучшая машинистка, ты это прекрасно знаешь. Остальные тебе и в подметки не годятся. С чего вдруг?

– Ну, у моего мужа прекрасная работа, у нас немного денег отложено, и потом, я беременна.

– Ясно.

Мистер Дженнингс взял конверт и осторожно открыл его.

– И ты этого действительно хочешь?

Тина не знала, что ответить. Это была идея Рика, но она видела в ней здравый смысл. Как она будет одновременно присматривать за малышом и работать? Рик был прав. Она должна быть дома и ухаживать за мужем и ребенком.

– Да, мистер Дженнингс, – ответила она наконец.

Линду новость привела в негодование.

– Ты не можешь уйти! Я знала, что так и будет. Ты пять минут как вернулась домой, а он уже тобой манипулирует. Ты могла бы остаться хотя бы до рождения ребенка.

– Рик здесь ни при чем. Это моя идея.

Тине было неприятно, что Линда пришла к такому выводу, но еще больше ей было досадно от того, что Линда была права.

Она поспешно накинула пальто.

– Слушай, мне пора бежать. Не хочу опаздывать домой.

– Боже упаси, – хмыкнула Линда. – Давай, до завтра.

Тина твердо решила на этот раз вернуться домой раньше Рика и приготовить ужин к его приходу. Как оказалось, у нее было достаточно времени, чтобы испечь его любимый пастуший пирог, принять ванну и убрать дом. Когда пробило восемь, она начала беспокоиться. После бури, которую он поднял вчера, она думала, что он вернется вовремя. В девять она решила позвонить в депо и узнать, не задержали ли его на работе. Телефонистка Мэри ответила, что он ушел около пяти. Когда стрелка часов начала подкрадываться к десяти, Тина не находила себе места. Пастуший пирог засох, и ее начало одолевать отчаяние. При мысли о том, что с ним могло случиться что-то ужасное, ее пронизывал ужас – только не сейчас, когда они снова были вместе, когда у них появилось будущее. Она в сотый раз отдернула коричневые бархатные шторы – на улице никого не было, и ее сердце снова сжалось. Она взяла телефонную трубку, чтобы убедиться, что шли гудки. Не в силах усидеть на месте она вскочила и начала ходить из угла в угол, кусая ногти – привычка, от которой ей удалось избавиться много лет назад. Вдруг она застыла, услышав, как кто-то тихонько скребется во входную дверь, и бросилась в прихожую. На пороге, слегка пошатываясь, стоял Рик и пытался засунуть ключ в замочную скважину.

– Рик! – воскликнула она. – Где ты был?

Она бросилась ему на шею, чувствуя невероятное облегчение.

– Спокойно! Я же говорил, что собираюсь выпить с ребятами. Не волнуйся, я пил апельсиновый сок. Мишлен женится на следующей неделе.

– Мишлен?

– Ну, Майк. Мы называем его Мишлен, потому что он похож на этого человечка из шин.

– Ладно, это неважно. Боже, я тут чуть с ума не сошла. Ты не говорил, что собираешься сегодня куда-то.

– Да? А я уверен, что говорил. Ладно, как бы там ни было, где мой ужин? Я голодный как собака.

Он наклонился поцеловать ее в губы, и Тина была счастлива, что ее муж вернулся. И если бы от него не несло элем, все было бы просто идеально.

Тина сидела на табуретке за прилавком магазина, когда вошел Грэм. С порывом ветра в магазин залетел вихрь сухих осенних листьев, а дверь чуть не слетела с петель. К концу сентября погода дышала холодом, и Тина поежилась.

– Доброе утро, Грэм. Как ты?

Он всегда заходил к ней в субботу поболтать перед тем, как открывать свою лавку. Он потер руки и подышал на них.

– Доброе утро, цветочек. Холодище, чуть уши не отморозил.

Он поцеловал ее в щеку и посмотрел на растущий живот.

– Ты только глянь!

Тина соскользнула с табуретки и вздохнула.

– Еще три месяца. Скорей бы уже!

– Как дела дома? – спросил он осторожно.

– Грэм, пожалуйста, перестань волноваться. Все хорошо, я же говорю.

– Выглядишь уставшей.