– Эй ты, думаешь, можно вот так заскочить на ходу и… – он остановился, узнав Рика. – А, это ты. Куда ты так сильно спешишь?

– Гилбент-роуд, Фрэнк, – буркнул он, пройдя мимо него, и упал на ближайшее сиденье. – А теперь оставь меня в покое.

К тому времени, как автобус высадил его на Гилбент-роуд и Рик нашел дом 180, он успел довести себя до состояния апоплексического удара. Во рту пересохло, а перед глазами расплывались круги. Он постучал в дверь кулаком и подождал, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Через две секунды он постучал снова, исступленно горланя в закрытую дверь:

– Я все про тебя знаю, Билли. Выходи, и мы разберемся с тобой как мужчины!

Он постучал еще, и на этот раз услышал внутри слабое шевеление. Дверь осторожно приоткрылась.

– Что за налет? Дайте хоть до двери дойти.

К его полному изумлению на пороге показалась пожилая женщина. Он грубо оттолкнул ее и ворвался в маленькую гостиную.

– Где он?

– Кто? – спросила пожилая дама. – Мой муж?

Рик окинул ее взглядом сверху донизу и насмешливо хмыкнул:

– Это вряд ли. Билли. Это ваш сын?

Она застыла на месте.

– А кто, собственно, его спрашивает?

Рик схватил ее за локоть.

– Не надо играть со мной в игры. Я знаю, что он живет здесь и что он трахает мою жену.

Старушка рассвирепела:

– Да что вы несете! Билли уже тридцать лет как мертв!

Рик застыл как вкопанный.

– Что вы сказали?

Женщина решительно смотрела ему в глаза.

– Слушайте, я не знаю, кто вы, но я вас не боюсь. Что вы себе вообразили – врываетесь в мой дом и обвиняете моего Билли во всяких мерзостях! Я уже сказала – он мертв. Он погиб на войне в 1940 году.

Рик без приглашения упал в кресло рядом с камином.

– Чувствуйте себя как дома, – язвительно усмехнулась старушка.

Он медленно развернул письмо, которое по-прежнему сжимал в кулаке, и впервые начал внимательно его читать. Дойдя до конца, он обхватил голову руками.

– Боже, что я наделал. Что я наделал!

Грэм знал – если Шейла узнает, она его убьет. Он отсчитал несколько банкнот из пачки, которая лежала у него в кармане, и протянул продавщице.

– Благодарю, сэр. Уверена, ваша жена будет в восторге.

Он помялся.

– Это не для жены.

Продавщица наградила его понимающим взглядом.

– О, ясно, простите.

Она нажала несколько кнопок, и из-под кассы со звоном выехал ящик, куда она аккуратно убрала купюры.

Грэм на секунду смутился.

– Да нет, ничего такого. Это для подруги.

Продавщица тихонько присвистнула.

– Хорошая, должно быть, подруга.

– Да, очень. Очень близкая подруга.

Он не знал, зачем рассказывает все это совершенно постороннему человеку. Его неуемная честность не доведет его до добра.

Он пожелал продавщице хорошего вечера и выкатил на улицу новехонькую коляску «Сильвер Кросс» последней модели. Он услышал, как за ним щелкнула дверь, и, обернувшись, увидел, как девушка перевернула табличку надписью «Закрыто».

Он подкатил коляску к своему фургону, проклиная сырую непогоду – за несколько метров на девственно чистых колесах уже налипли грязь и песок. Он вполне осознавал, что совершает крайне расточительный и сумасбродный поступок, но когда он представлял, как Тина будет толкать эту затрепанную истасканную колымагу, на душе у него скребли кошки. Да, он всегда был чрезмерно чувствительным ко всему, что касалось Тины, но он не мог ничего с собой поделать. Он лишь надеялся, что, когда он привезет коляску, Рика не будет дома.

Подъехав к воротам Крейгов, Грэм несколько смутился, увидев, что дом погружен в полную темноту. Он посмотрел на уличные фонари – вся улица была освещена, значит, электричество работало. Оставив коляску в машине, он позвонил в дверь. Рядом он заметил старую коляску из благотворительного магазина.

После третьего звонка он сдался и вернулся к машине. Он включил зажигание, и двигатель, откашлявшись, послушно зарычал. Тут ему пришло в голову, что он может оставить коляску в сарае на заднем дворе. Он просунет записку под дверь, и Тину будет ждать приятный сюрприз, когда она вернется.

Он ловко докатил коляску до сарая по узкой тропинке и, с трудом развернувшись на узком пятачке, открыл дверь. Внутри валялась газонокосилка, давно заброшенные садовые инструменты и куча другого барахла. Слегка раздвинув накопившиеся завалы, Грэм все же изловчился засунуть коляску внутрь. Он помедлил секунду и, словно повинуясь внутреннему голосу, заглянул в кухонное окно, приставив руки к стеклу. Через некоторое время глаза привыкли к темноте, и еще через пару секунд его мозг осознал, что он видит. Резким ударом локтя Грэм разбил стекло в задней двери, повернул замок и ворвался на кухню.

– Тина. Тина… – из горла вырвались глухие рыдания. – Господи, что случилось?

Он побежал в гостиную и схватил телефон, пытаясь набрать 999. Пальцы дрожали и не слушались, так что он смог набрать правильный номер лишь с третьей попытки.

Он вернулся на кухню, где лежала Тина, и опустился на колени подле нее. Его руки тряслись так сильно, что он боялся к ней прикасаться. Ее лицо было нечеловечески бледным, губы отливали синевой, а задравшееся платье обнажало белое, как кость, бедро. Он осторожно опустил подол платья вниз, прикрывая наготу, и в этот момент заметил темно-красное пятно, растекшееся у нее между ног и запекшееся на линолеуме. Грэм понял, что ни одна из колясок ей не понадобится.

Первое, что она почувствовала, был запах. Сначала в нос ей ударил запах дезинфицирующего средства, потом к нему примешалось что-то другое, от чего сердце заколотилось сильней. Резкий металлический запах крови. Она открыла глаза и попыталась оторвать голову от подушки, но та словно налилась свинцом. Рука затекла и была чем-то стянута на локте. Она вытянула шею и увидела, что подключена к капельнице. Во рту пересохло, язык опух и едва ворочался, губы потрескались. И еще кое-что, нечто гораздо более страшное. Внутри нее зияла зловещая пустота.

Дверь осторожно приоткрылась, и в комнату вошел Грэм с пластиковой чашкой кофе. Он заметил, что она пришла в сознание, и тотчас бросился к кровати.

– Ты очнулась!

Он погладил ее по лбу и провел рукой по волосам, все еще спутанным и влажным от пота.

– Грэм! Что ты здесь делаешь? Где я?

Грэм взял ее руку и поднес к губам.

– Ты в больнице, дорогая.

В его глазах заблестели слезы, и он отвернулся, пытаясь взять себя в руки.

– Грэм?

Он глубоко вздохнул.

– Мне очень жаль.

Тина остановила его, приподняв руку.

– Я знаю. Я потеряла его.

– О, Тина, – всхлипнул Грэм, склонился над ней и поцеловал в лоб.

– Где Рик?

Грэм сжал кулаки и с трудом поборол нахлынувший на него приступ ярости.

– Далеко отсюда, если ему дорога его шкура. Надеюсь, ты подашь на него в суд.

Силы начали покидать Тину.

– Я сейчас не могу об этом думать. Мне просто нужно его увидеть.

Грэм покачал головой, не веря своим ушам.

– Тина, после всего, что он сделал? У тебя мысли путаются.

По ее щекам потекли жгучие слезы. Она попыталась вытереть их рукой и дернула мешочек с жидкостью, который начал раскачиваться на штанге.

– Мой малыш, – прошептала она. – Я потеряла своего малыша.

У нее из груди вырвался душераздирающий крик, Грэм обхватил ее руками и начал плавно покачиваться вместе с ней взад-вперед.

– Вот так, не держи в себе.

У нее с трудом получалось выговаривать слова:

– Это был мальчик или девочка?

– Прелестная малышка, Тина. Крошечная очаровательная девочка.

Она немного отстранилась и пристально посмотрела на него.

– Ты видел ее?

– Да, я был здесь с тобой все время. Ну, не на самих родах – я ждал в коридоре, но потом они мне ее показали.

Тина приподнялась на локтях.

– Я хочу увидеть ее. – Ее голос звучал на удивление спокойно.