Юлиан недолго думал, как ему объясниться, поэтому выпалил самое очевидное, что могло прийти в голову:

Та с серьёзным выражением лица прочитала эту короткую фразу, явно ожидая большего, и прислала ответ:

«Не обижаю. Я сам только вчера вечером узнал об этом.» — ответил Юлиан.

По выражению лица Пенелопы Юлиан не мог до конца понять, всерьёз Пенелопа обижается или не совсем. И ответ её выглядел не вполне однозначным:

Юлиана всё же это скорее обрадовало, чем нет, поэтому он написал лишь короткое «Хорошо». К его удивлению, все предыдущие сообщения Пенелопы исчезли с бумаги, будто их и не было.

Пенелопа же ничего не ответила и принялась писать конспект дальше. Йохан тоже усердно был занят учёбой. В конечном итоге, Юлиан понял, что пообщаться ему тут не с кем и придётся либо скучать, либо слушать к преподавателю. Что, справедливости ради, почти приравнивалось друг другу.

Однако почти ни слова он не понял. Зато перемена его обрадовала как никогда, потому что её он ждал вдвое больше обычного.

— Ты всё интереснее и интереснее, — сказала ему Пенелопа, когда они спускались на первый этаж в буфет.

— Что ты имеешь в виду? — удивился Юлиан.

Новое окружение очень напоминало Юлиану школу, хотя и смотрелось очень непривычно в свете последних событий.

— Удивляешь и удивляешь. То ты присяжный, то разрушаешь репутацию миссис Скуэйн. Теперь ты посреди семестра умудрился поступить в Академию.

— Всё ради тебя, — улыбнулся Юлиан.

— Ну не надо. Помнится, ты говорил, что не хочешь учиться.

— Времена меняются.

— Наверное, хочешь разузнать что-то и Академия входит в твои планы.

— Как-нибудь всё расскажу, — пообещал Юлиан. — Тебя угостить?

Они уже стояли в очереди буфета.

— Необязательно, — ответила девушка. — Кофе и пирожного хватило. Может быть, тебя угостить?

— Нет-нет. Точно нет.

Они снова заказали по кофе и пирожному.

Однако поговорить не удалось, потому что к ним подскочила Хелен с подносом, на котором находились кофе и два пончика.

— О, Юлиан? — улыбнулась она. — Не объяснишь мне, что ты здесь делаешь?

— Учусь, — чуть подумав, выбросил из уст юноша. — Ты тоже здесь учишься?

Хелен вылупила глаза, словно только что её проткнули шпагой:

— То есть на занятии ты меня не видел?

— Надо же. Прости, наверное, плохо выспался.

Он и впрямь её не заметил.

— Хорошо, прощаю, — сказала девушка, отцапав одним укусом половину пончика. — Пенелопа, у нас следующим этот гном?

— Гном? — переспросил Юлиан.

— Да, гном. Дибадру. Я тут предлагаю занятия сорвать.

— Чего? — удивилась Пенелопа.

— Разве он не смешной? — расхохоталась Хелен. — Представь его лицо, когда он зайдёт в кабинет, а там никого нет!

— Но ты же не увидишь его лица. Потому что тебя на уроке не будет, — сомневаясь в правильности сказанного, сказал Юлиан.

— И что? Не суть, прогуляемся часок. Пенелопа, ну давай!

— Полная глупость…

— А все остальные согласны? — спросила Пенелопа.

— Ещё как согласны. Их Дибадру тоже бесит.

Хелен попыталась изобразить, как этот таинственный гном стучит указательным пальцем по доске, когда кто-то из группы не понимает материала.

— То есть пока осталась я одна? — спросила Пенелопа.

— Брось, Пенелопа! — вклинился в разговор Юлиан. — Я бы тоже не прочь развеяться. Прогуляемся. Покажешь, что представляет из себя Академия.

— И ты туда же! — едва ли не закричала Пенелопа. — Я сбегу с занятия, но только чтобы не отбиваться от стаи. Здесь, кажется, легко можно стать изгоем.

Юлиану уже не терпелось воплотить в жизнь задуманное. В школе он сам часто выступал в роли инициатора срыва уроков, и именно такие вот эпизоды больше всего нравились Юлиану в бытность его обучения. Более того, только эти эпизоды он и помнил.

Однажды Юлиан сбежал едва ли не с десяти уроков на неделе и такая новость в который раз дошла до его матери. Франциска Мерлин была очень понимающей и доброй женщиной, но тут и её терпение лопнуло. На полном серьёзе тогда она позвонила деду и спросила, что делать, в ответ на что он предложил просто шокирующую идею — отправить Юлиана в закрытую школу-интернат, где за ним будут следить в оба глаза и никуда не отпускать.

Эта идея так напугала Юлиана, что он чуть не поседел, а потом буквально умолял родных это не делать и обещал, что теперь будет посещать абсолютно все занятия, даже факультативы.

И, действительно, аж месяц он продержался. Но ошибки прошлого его ничему не научили и в итоге он снова взялся за старое. И сейчас берётся за то же.

— Отлично! — воскликнула Хелен. — Обожаю тебя, Пенни!

— Просила же не называть меня Пенни. Всё, иди, Хелен. Встретимся во внутреннем дворе.

— Ты меня прогоняешь?

— Хочу поговорить с Юлианом.

— О чём?

— Про тебя, Холли! Будем обсуждать, как тебя убить…

— Да ладно тебе, Пенелопа, — сказал Юлиан. — Пусть остаётся.

— Действительно, — сделала обиженный вид Хелен. — «Холли» — это такая месть за «Пенни»?

— Именно.

— Но я же Хелен!

— Кстати, Пенелопа, — обратился к девушке Юлиан, оставив не у дел Хелен. — Куда исчезли твои записи из нашей переписки?

— Заметил всё-таки, — Пенелопа порылась в сумочке и вытащили оттуда нечто, напоминающее металлическое перо. — Подарю тебе такую. А то мало ли кто прочитает твою секретную информацию.

— Секретную? — спросила Хелен. — О чём вы, ребята?

— Ни о чём.

— Ну вы как всегда. Пойду обижусь на вас!

Она и впрямь ушла, но не из-за того, что обиделась, а потому что доела свой обед и пошла относить поднос.

— Ох уж Хелен, — пожаловалась Пенелопа. — Покоя не даёт.

На самом деле Юлиан всерьёз рассчитывал погулять по Академии с Пенелопой, но, сам себя ненавидя за это, передумал.

Уже подходя ко внутреннему двору, он сказал ей всё как есть:

— Прости, Пенелопа.

— О чём ты?

— Я должен оставить тебя. Мне нужно сбежать в Департамент.

— Ты в своём уме? — удивилась она. — Какой Департамент? Я только по твоей наводке ушла от Дибадру.

— Прости. Но я должен там кое-что найти. И не хочу, чтобы Ривальда знала об этом. Это возможно, только пока она в Академии.

— Я долго буду прощать тебя за это, — сказала Пенелопа. — Одним кофе не отделаешься.

— Что угодно, Пенелопа. Что угодно.

Неожиданно послышался голос сзади:

— Лютнер! Нового дружка себе нашла?

Юлиан резко обернулся, но в толпе не смог вычислить того, кто это сделал.

— Это Браво, — закатила глаза Пенелопа. — Ненавижу его…

— Всё, пока!

Юлиану очень хотелось чмокнуть на прощание Пенелопу в щёчку, но до такой стадии знакомства он ещё не дошёл. Тем более сейчас, когда по факту он провинился.

Хватит ли ему полтора часа на дорогу в Департамент и обратно? Юлиан рассчитывал, что да, хотя многого он не терял. Прогуляет ещё одно занятие — с него не убудет.

Он впервые пришёл в Департамент один, без Ривальды, и Департамент позволил ему войти. Он вообще был устроен таким образом, что проникнуть через его двери без разрешения охраны мог только его работник, а Юлиан таким уже стал являться.

На входе в архив сидел неприметный низкий старичок и заполнял какие-то очень важные бумаги, если судить по его крайне напряженному выражению лица и исключительной сосредоточенности.

— Извините, — таким образом Юлиан поприветствовал смотрителя. — Могу я пройти в архив?

— А кем вы будете, молодой человек? — спросил старик, оторвавшийся от бумаг только через несколько секунд.

— Юлиан Андрес Мерлин. У меня должен быть доступ.