Окружной прокурор Гамильтон Бергер появился в зале суда, чтобы лично вести предварительное слушание дела по обвинению Арлен Дюваль. Он не делал секрета из причины своего участия в процессе.

Хотя он обращался с речью к Суду, Гамильтон Бергер повернулся таким образом, чтобы его лицо было видно собравшимся в одном углу газетным репортерам.

– Я хотел бы заявить, – начал Гамильтон Бергер свою вступительную речь, – что на этот раз мы столкнулись с весьма необычным случаем. Идет рассмотрение дела по обвинению в убийстве, но оно неразрывно связано с другим, касающимся поведения адвоката обвиняемой. Для протокола необходимо отметить, что адвокат, представляющий обвиняемую, уже давал показания перед Большим Жюри и ответил на некоторые вопросы. В настоящее время я не буду повторять вопросы, заданные адвокату, и его ответы на них, но предупреждаю, что при рассмотрении настоящего дела будут представлены доказательства, которые ставят под сомнение правдивость ответов, полученных от мистера Перри Мейсона и, в результате, его право на адвокатскую практику в дальнейшем. Я хочу заявить, что мы планируем вызвать мистера Мейсона в качестве свидетеля со стороны обвинения. Мы знаем, что мистер Мейсон – свидетель, который бы с радостью давал показания в пользу обвиняемой. Мы знаем, что если получим от него правдивые ответы, то нам, возможно, придется предъявить ему обвинение, как соучастнику. Поэтому, нам хотелось бы, чтобы мистер Мейсон заранее понимал ситуацию. Конечно, он опытный адвокат по уголовным делам и прекрасно осведомлен о своих конституционных правах. Однако, не должно оставаться недопонимания. Мы хотим поставить его в известность, что от него не требуются отвечать на вопросы, ответы на которые могут быть вменены ему в вину, он в любое время имеет право на получение консультации адвоката, мы не собираемся задавать ему никаких вопросов относительно конфиденциальных разговоров, имевших место между ним и его клиенткой, но мы обязательно зададим ему вопросы относительно его собственного поведения. Очень жаль, что мне приходится выступать с подобными обвинениями в адрес одного из представителей моей профессии. Однако, я считаю, что коллегия адвокатов только выиграет, если не будет терпеть неэтичное или незаконное поведение одного из своих членов.

Гамильтон Бергер сел на свое место.

Судья Коди повернулся к Перри Мейсону.

– Суд, конечно, осведомлен, что в это дело вовлечено гораздо больше, чем обычно во время предварительного слушания. Суд предполагает, что заявление окружного прокурора искренне и будет подтверждено доказательствами. Если же соответствующие доказательства не будут представлены, то Суд еще раз вернется к этому вопросу. В связи с тем, что подобные заявления сделаны публично, я считаю, что адвокату защиты должна быть представлена возможность ответить на них в настоящее время. Мистер Мейсон, хотите ли вы возразить окружному прокурору?

Перри Мейсон поднялся со своего места.

– Единственное, что я хочу сказать в настоящий момент, Ваша Честь, это то, что если окружной прокурор собирается исходить из описанной им теории, то ему следует представить свидетелей, доказывающих ее. А если он пригласит свидетелей, которые попытаются давать показания в подтверждение подобной теории и у меня будет в это время возможность провести перекрестный допрос, то я полностью опровергну его теорию.

Мейсон снова опустился на свое место.

– Я принимаю вызов, – закричал Гамильтон Бергер. – Пригласите Марвина Кинни для дачи свидетельских показаний.

Марвин Кинни вышел вперед, объявил, что ему сорок семь лет, назвал свой адрес, а так же род занятий – судебный исполнитель. После этого он повернулся к Гамильтону Бергеру в ожидании вопросов.

– Вечером в среду, десятого числа текущего месяца вам вручили документы, которые вы, в свою очередь, должны были вручить Джордану Л.Балларду, не так ли?

– Да, мне передали такие документы. Да, сэр.

– В какое время вы их получили на руки?

– Примерно в девять часов вечера. Между девятью и десятью часами.

– Какие вам дали указания, когда вручали документы?

– Я не считаю, что обвиняемая по этому делу должна связываться с какими-либо заявлениями, сделанными в ее отсутствие, – сказал Мейсон.

– Это заявление относится к временному фактору, – объяснил Гамильтон Бергер. – Таким образом свидетель фиксирует время для себя лично.

– В таком случае, при желании, я проведу перекрестный допрос этого свидетеля относительно временного фактора, – ответил Мейсон. – Если окружной прокурор собирается использовать дело по обвинению Арлен Дюваль, как ширму, чтобы попытаться вынести обвинение в лжесвидетельстве мне, я хочу, чтобы он не выходил за строгие рамки представления доказательств. Он прекрасно знает, что допустимо, а что нет.

– Я просто пытался сфокусировать события, – виновато сказал Гамильтон Бергер, обращаясь к Суду.

– Это определенно свидетельство, основанное на слухах, по крайней мере, по отношению к обвиняемой, – рявкнул судья Коди. – Возражение принимается. Я считаю, что адвокат защиты абсолютно прав, заявляя, что при сложившихся обстоятельствах, следует придерживаться строгих правил представления доказательств.

– Но я думаю, что адвокатом защиты было сделано необоснованное заявление, будто я пытаюсь использовать слушание дела по обвинению Арлен Дюваль, как ширму, чтобы открыть дело по обвинению Перри Мейсона в лжесвидетельстве, – заявил Гамильтон Бергер. – Я возмущен по этому поводу.

– Вы сослались на множество вещей, которые вы надеетесь доказать, ответил Мейсон. – А я заявляю, что я собираюсь доказать сказанное мной, как _ф_а_к_т_.

– Доказать, что я использую это дело, как ширму, чтобы попытаться выдвинуть вам обвинение в лжесвидетельстве? – заорал Гамильтон Бергер. Это абсурд.

– Вот именно, – ответил Мейсон. – Зачем же вы лично заявили обвиняемой, что разрешите ей признать себя виновной в простом убийстве, а не в тяжком убийстве первой степени, если она даст показания относительно определенных фактов, которые позволят вам выдвинуть против меня обвинение в лжесвидетельстве?