Не медля, Чистильщик обмотал руки мальчика полотенцем и потащил его в медпункт, это и было ему нужно. Остальные дети уже вовсю возмущались и тарабанили в двери, пытаясь узнать, что там произошло. Один Чистильщик потащил Томаса зашкирку вниз, а второй остался успокаивать остальных, пока те не вышибли двери.

Побыть в компании медсестры, походившей на сушёную мумию, не очень радовала Томаса, но приходилось потерпеть ради дела. Чистильщик оставил мальчика на попечение медсестры, а сам убрался помогать товарищу. Она быстро обработала ему раны вонючей жидкостью и наложила пластыри. Затем медсестра уже собиралась его отводить обратно, но Томас, состроив забитого пай-мальчика, убедил её в том, что он спокойно дойдёт сам. Покинув медпункт, мальчик направился в конец коридора к последней двери. По рассказам друзей, именно через неё входила в прошлый раз Патриция. По предположениям детей на левой стороне замка находились личные кабинеты императоров, так как они часто там бывали. Томас умело отворил дверь отмычкой и даже не поцарапал замок. Открыв дверь, Томас уверенно шагнул вперёд навстречу тьме. Как только дверь закрылась, зажёгся яркий свет и осветил вовсе не комнату, а длинный коридор. Здесь не было ни единой двери, а только лестница в самом конце, ведущая наверх. Сняв фонарь со стены, Томас быстро поспешил в конец коридора. Он поднялся на второй этаж и, освещая перед собой путь фонарём, направился вдоль тёмного коридора. Двери здесь были в запущенном, плачевном состоянии, — все окутанные густой паутиной и с обшарпаной краской. Очевидно, их уже давно никто не открывал и Томас понял, что здесь он не найдёт медальонов и решил подняться на третий этаж. Но тут его внимание привлекла одна огромная, двойная дверь. Она была в хорошем состоянии и возле неё были следы на пыльном полу. Томас тут же отправился туда, и с трудом отперев старый замок, вошёл наконец-то в комнату.

Он оказался в огромной, круглой комнате и как только за ним закрылась дверь, тут же начал медленно появляться свет. Это был огонь в широких, золотых чашах, которые держали десять египетских статуй с широко распахнутыми крыльями, стоявших около стен. Полукруглые стены были на половину сделаны из тёмно-синего мрамора, а их верхняя часть была оббита тканью такого же цвета. Потолок был сделан в виде ночного неба, затянутого грозовыми тучами, на нём даже сверкали молнии. С трудом оторвавшись от потолка, Томас осмотрел всю комнату. Это был кабинет. Весь пол был застлан персидским ковром, а мебели здесь было не много. В центре стоял большой стол из красного дерева, за ним стояло кожаное кресло, сбоку от него возвышался шкаф, чуть дальше находился полукруглый камин, возле которого стояла тумбочка, журнальный столик и огромное кресло, в котором можно было утонуть. Сама комната походила на какое-то убежище, в ней даже не было окон. Возникало такое чувство, что ты отрезан от всего мира с его многочисленными проблемами.

Закончив разглядывать комнату, Томас принялся за поиски, так как времени у него было в обрез. Его чутьё подсказывало, что медальоны должны быть где-то здесь. Он обыскал всё до последней шкатулочки и осмотрел все полки в шкафу, но они были совершенно пусты. В итоге обыскав всю комнату, он так ничего и не нашёл. Чувство разочарования просто убивало его. Томас жалел, что с ним сейчас нет Сарбоны, которая быстро находила нужные вещи. К счастью, Томас не был из тех, кто быстро сдаётся. Уверенный, что медальоны лежат именно в этой комнате, он принялся ощупывать стены, в надежде найти тайник. И вот его усердные поиски вознаградились успехом. Один из резных кусков мрамора сдвинулся с места и вперёд выдвинулся маленький ящик, в котором лежала золотая шкатулка. На лице мальчика засияла улыбка на все тридцать два зуба, когда он открыл её и увидел то, что искал. Запихнув находку в карман, он положил обратно пустую шкатулку и задвинул ящик. Уже собравшись уходить, Томас внезапно заметил, что вся мебель поменяла цвет и стала ярко-голубой, а небо на потолке стало чистым и приобрело предрассветные оттенки. Мальчик понял, что комната меняла цвета в зависимости от настроения присутствовавших в ней посетителей. Он был восхищён этим зрелищем. Направившись к двери второй раз, внимание Томаса вдруг приковала огромная картина, стоявшая на камине. Увлечённый поисками, Томас только сейчас её заметил. Она была накрыта чёрной тканью, и сильное любопытство заставило его посмотреть, что спрятано под тканью. В одно мгновенье Томас подлетел к камину, вскочил на пуфик и сдёрнул ткань. Его брови от удивления взлетели на лоб. Соскочив на пол, мальчик отошёл назад, глядя на изображение широко раскрытыми глазами. На полотне был написан портрет его бабушки. Молодая женщина была изображена в шикарном зелёном платье, усыпанном изумрудами, оно очень подходило под её большие аквамариновые глаза, такие же, как и у Луисаны. Как и говорили эльфы, она обладала волшебной красотой, которая и погубила её. На голове у неё была королевская диадема, которую одевала и его мать. По рассказам она была изображена в бальном платье, в котором танцевала последний раз и, в котором и была похоронена. Хотя Томас никогда её не видел, ему стало её жалко. Художник изобразил её, словно живую и её глаза отображали любовь к жизни, которая так быстро оборвалась. Также внизу на полотне была нацарапана какае-то надпись, и он подошёл ближе, чтобы прочитать её: «Моя жизнь оборвалась вместе с твоей, осталась только чёрная душа и каменное сердце, которые заставляют меня продолжать существовать дальше». Томас догадался, что эти слова выцарапал Воланд в приступе горя, но мальчик сомневался, что его дед помнит о них сейчас. Посмотрев портрет, Томас поспешил его накрыть и отошёл назад, чтобы проверить, ровно ли он всё сделал, но тут же остановился, так как наткнулся на тумбочку, стоявшую сзади и чуть не перевернул её. Придержав её, Томас заметил, что разбил какую-то фотографию и понял, что он влип, так как это обязательно заметит Воланд. Собрав стёкла, он перевернул упавшую фотографию. Фото оказалось всё изрезано и стекло разбито ещё до него. Посмотрев на испорченную фотографию, Томас на этот раз пришёл в полный шок.

На фото был изображён он сам, только в более старшем возрасте, а вернее это была его копия. Схватив двумя руками фотографию, Томас упал, в рядом стоявшее кресло. Тут же наверху прогремел гром, небо стало чёрным, как и всё вокруг. Откуда ни возьмись, возле камина появилось чёрное пианино и стало само играть скорбную песнь, от которой хотелось выть на луну. Именно такая неразбериха сейчас творилась в душе мальчика. Глаза, наполненные ужасом, смотрели на надпись на рамке, где было написано прежнее имя его деда и, что на фото он был изображён в шестнадцатилетнем возрасте. Томас никак не мог понять, почему у Воланда была такая же внешность, как и у него или же наоборот, — это он сам был его копией.

Он бы долго ещё долго сидел в шоковом состоянии, но осознание того, что он слишком задержался здесь, привело его в чувство. Томас резко подскочил с кресла, положил фотографию на место и пулей вылетел из комнаты. Через несколько минут он покинул запретную территорию и уже был на своём этаже. Чистильщики, недовольные тем, что он так долго задержался в медпункте, быстро загнали его в комнату. Томас заперся в ванной и надел свой кулон на шею.

Эльф жутко обрадовалась, когда увидела своего хозяина в полном здравии. Мальчик даже и слова не успел сказать, как эльф уже радостно тороторила, заваливая его различными вопросами. Поток слов бы длился очень долго, если бы Томас вовремя её не остановил и не ввёл в курс дела.

— Да, я, конечно, могу попробовать узнать, где держат Валерию, но это будет не так просто. Ведь возле Зимнего дворца находится башня Надлюдателя. Я слышала, что она замаскирована и расположена, где-то в горах, — сообщила эльф, выслушав рассказ хозяина. — К тому же пропажу медальонов могут заметить императоры, и тогда вы уже не выкрутитесь.

— Не думаю, что они обнаружат пропажу, они в последнее время крайне редко здесь бывают, — заявил Томас. — Но через месяц зима закончится, и они переедут сюда, и тогда прощай наш побег, поэтому нам нужно успеть сбежать до наступления весны. У нас в запасе только месяц, а без Валерии мы бежать не будем.