— Не может быть, ты живой! Я верил в то, что вы живы, верил! — воскликнул Габриель и по его мужественному лицу потекли слёзы радости. Томас же стоял перед ним в полном шоке, не зная как на всё это реагировать. Ведь он так привык к иллюзии, что разучился верить в настоящее. Габриель же, опустившись на корточки, обнимал его и не мог нарадоваться, что мальчик жив, но Наблюдатель быстро прервал этот счастливый момент. Он мгновенно подлетел к ним, и грубо вырвав мальчика из рук Габриеля, отшвырнул его в сторону, словно куклу.

— Время свидания окончено, — насмешливо произнёс Наблюдатель. — Вы слишком поздно узнали, что дети живы, а мы добрались до них быстрее и теперь они наши рабы или наша собственность, — и с этими словами он схватил Томаса за руку и открыл его уродливое клеймо. — Дети принадлежат нам и, если вы хотите ещё раз увидеть их, то вам придётся согласиться на нашу сделку.

— И на какую же сделку мы должны согласиться? — поинтересовался Габриель, выпрямившись во весь рост.

— Вы избежите, войны с нами, если выполните небольшую нашу просьбу. Мы просим ангелов убрать Патрицию и всех её приспешников и не просто упрятать её в тюрьму, а уничтожить.

— Мы конечно не против убрать её, но, к сожалению, ангелы не убивают своих по роду. Ведь она до сих пор является одной из нас, — после минутного раздумья, произнёс император.

— В таком случае, эта ваша своя, уберёт всех вас без сожаления, и вы будете ещё жалеть, что не уничтожили её сразу.

— Ну, тогда я могу поговорить с вашим императором, как руководитель с руководителем или он не соизволил сюда прибыть? — внезапно попросил Габриель.

Воланд же стоял, скрываясь в темноте, и сверху за всем наблюдал. Он сначала не понял, кем приходится Томасу этот мужчина, но потом, присмотревшись к его лицу, понял, что оно похоже на его собственное и он тут же догадался, что это его сын. На мгновение у него что-то защемило внутри от боли, но камень быстро заглушил это чувство, и он снова стал непреступным. Воланд уже хотел было выйти на переговоры, но тут в здание ворвались ребята Патриции и испортили все попытки составить мирный договор. Завидев ангелов, они стали без предупреждения стрелять по ним из арбалетов. Вооружившись, ангелы принялись защищать своего императора. Наблюдатель же схватил Томаса зашкирку и потащил его прочь. Томас яростно вырывался из его цепких лап и называл его последними словами, но тот пропускал всё мимо ушей. Мальчик видел, как одного из ангелов убили на месте, а Габриеля ранили в плечо.

— Оставьте его в покое, не трогайте его, мерзавцы! Я сотру вас в порошок! — закричал Томас напоследок.

Он в последний раз посмотрел на дядю, как двое служащих посадили его в машину, и кое-как отбившись от демонов, им удалось уехать прочь.

Наблюдатель повёл мальчика на задний двор, где их ждала шикарная, чёрная карета, в которую была запряжена тройка вороных красавцев. Садясь в карету, Томас слышал, как Воланд не своим голосом орал на служащих Патриции за то, что они испортили ему всю встречу. Сидя в салоне и дожидаясь Воланда, мальчик боролся с жуткими чувствами. Он понимал, что после такого подлого нападения ангелы не захотят заключать никакие сделки, и поэтому война неизбежна. Все попытки заключить мир рухнули, как карточный домик и всё из-за одной ведьмы. Внутри Томаса вспыхнула небывалая злость, и он был готов хоть сейчас пойти и уничтожить эту жестокую женщину. Ему с большим трудом получилось остудить свой пыл и как раз в карету сел разъярённый Воланд. Он ещё долго говорил что-то Наблюдателю на их языке, пока карета на бешеной скорости мчалась к Спящей долине. Когда же он замолк, Томас решил его добить.

— Кстати, хочу тебе сообщить, что пока ты здесь прохлаждался, Патриция навела в Авалоне свои порядки и казнила твоих приближённых. А когда я уежал на очереди была Луара, так что Патриция быстро освоилась на твоём месте.

По выражению лица Воланда сразу было видно, что Патрицию ждёт тёмная. Их карета быстро пересекла Спящую долину и с разгону пролетела сквозь врата Авалона.

Тем временем, в стране падших ангелов творился настоящий хаос. Дети с войском рабов выиграли и вторую битву. Преданные приспешники Воланда, до которых ведьма ещё не добралась, увидели, как успешно группка в масках справляется с представителями Патриции, и решили немного помочь необычным незнакомцам. Когда шла последняя битва, падшие ангелы Воланда, а их было всего лишь несколько особ, прилетели на помощь и добили врага. Много рабов погибло, дети были изрядно потрёпаны, но их большая команда победила. Падшие ангелы считали приспешников Патриции предателями и поэтому решили присоединиться к детям в последней битве, а старуха рассвирепела ещё больше. К счастью, Воланд вовремя вернулся и прибыл как раз на казнь Луары, которая происходила на главной площади.

Сидя в карете, которая стремительно направлялась к месту происшествия, Томас пытался запомнить лицо дяди и момент их встречи, длившийся так недолго. Он знал, что очень скоро родной облик станет расплывчатым и потом навсегда исчезнет из его памяти, как это случилось у Воланда. Томас очень боялся забыть, как выглядят его родители, но камни незаметно стирали их лица, также как и их прошлое, о котором дети уже ничего не помнили. Погружённый в печальные мысли, Томас, молча, смотрел в окно, на мелькающие мрачные пейзажи Авалона. Из удручёного состояния его вывел сильный гул множества голосов, которые становились всё отчётливее. Через мгновение их карета на бешеной скорости заезжает на площадь и разбивает толпу демонов, которые в панике разбегаются в разные стороны.

Луара лежала без сознания на длинном, каменном жертвеннике и была прикована к плите мощными цепями. На ней, также как когда-то на Марианн, была надета какая-то грязная тряпка. Колючая проволока на шее у жертвы, кровавые порезы, повисшее над девушкой копьё, — всё это указывало на садистские замашки Патриции. Палач в чёрном плаще стоял возле плиты и уже был готов опустить рычаг, но ему вовремя помешали. Разъярённый до придела и опасный во всех отношениях, Воланд вылетел из салона кареты и быстро направился к жертвеннику, возле которого стояла и Патриция. Рабы в страхе расступились перед ним, а Патриция, молча, стояла на своём месте и наблюдала за действиями императора, словно она была в театре.

— Я вижу, ты хорошо справлялась с моими обязанностями, пока я отсутствовал! — не своим голосом воскликнул Воланд, стремительно приближаясь к старухе. — Только вот ты поспешила свергнуть меня раньше времени. Я отлучился ненадолго, а ты уже навела свои порядки в моей стране! — с этими словами он подлетел к Патриции и с размаху отбросил её в сторону, словно непотребную вещь и та сразу потеряла сознание, а остальные от страха положились на землю. Разъярённый император уже не контролировал себя, и демоны боялись даже шевельнуться.

— Ничтожества, грязные предатели! Я не позволю смеяться надо мной! — обратился он к остальным. — Пошли все вон, мерзавцы! Чтобы через секунду духу вашего здесь не было или я превращу вас в пепел!

Демонам повторять дважды не пришлось, и они уже было рванули со своих мест, как Воланд в одно мгновение сжёг всех предателей огнём, оставив от них только прах.

— Одна секунда прошла быстрее, нежели вы успели убраться, товарищи! Так что покойтесь с миром, дорогие…, бывшие друзья!

Наказав предателей, Воланд направился к каменной плите, на которой лежала израненная девушка. Внезапно он резко замер на месте, — перед его глазами неожиданно всплыла картина из прошлого. Ему на мгновение показалось, что перед ним лежит не Луара, а Сарабия. Он вспомнил, как нёс её на руках в ближайший госпиталь, уговаривая её по дороге не умирать. Но она ушла…, безжалостная смерть разлучила его с женой навсегда.

На смену злости снова пришла прежняя боль, которая мучила его уже больше двадцати лет. Камень стёр все моменты из его прошлой жизни и всех его родных, но смерть жены запечатлелась в его память, как клеймо. В горечи он сорвал с Луары цепи, аккуратно снял с шеи проволоку и выломал копьё. Сняв с себя плащ, он закутал в него девушку и, взяв её на руки, отнёс в карету, оставив Патрицию в куче пепла своих же приспешников.