20 октября. Здесь жалуются на медленность продвижения русских войск; сначала они шли слишком быстро; они все же, быть-может, побьют немцев количеством, если не военным превосходством. Что нас страшно затрудняет – это глупая лондонская декларация, мудро отвергнутая палатой лордов и немудро принятая частично правительством в отношении к нынешней войне; она лишает пас контроля над ввозом в Германию через нейтральные государства тех продуктов, которые дают ей возможность вести войну гораздо дольше, чем она смогла бы при отсутствии такой декларации. Это может иметь для нас очень серьезные последствия. Настаивать на своем мы не решаемся из боязни перед Соединенными Штатами, которые пользуются блестящей возможностью вести прекрасную торговлю с Германией. Мы не постеснялись бы с другими государствами, как Италия, Испания, Норвегия, Швеция, Дания и Голландия.
26 октября. Сегодня ко мне приезжал Жюль Камбон. Он рассказал мне ряд интересных вещей, между прочим, о том, что в стране заметно широко распространившееся недовольство по поводу нелепой и недостаточной подготовки к войне: неудачи эти приписывали так называемой «политической кухне». По окончании войны, которого можно ожидать не ранее, чем через год, начнется движение за новые выборы, при чем нынешняя палата будет стремиться их избегнуть. Камбон видел Сан-Джулиано.[29] Относительно позиции Италии Сан-Джулиано сказал, что в вопросе о присоединении к Антанте играют роль три соображения: моральность, удобный случаи и легкость. Должны быть налицо хорошее оправдание и удобный случай; кроме того, и армия должна быть подготовлена, чего сейчас пет. Жюль Камбон рассказал мне, что германский император отослал обратно в Италию тех мобилизованных немцев, которые имели там работу в качестве рабочих или предпринимателей; эти немцы должны явиться в Италии апостолами Германии и ее методов. В Италии ведется хорошо организованная пропаганда в пользу Германии. Я спросил Камбона, действительно ли за войну выступал сам император, или же он был втянут в нее кронпринцем и военной партией, я интересовался также ролью германской императрицы во всей Этой игре. Камбон в ответ на это сказал, что в частых спорах между кронпринцем и императором императрица всегда становилась на сторону сына, и что император стал очень завидовать той популярности, которой пользовался в армии и в народе его сын, в качестве апостола антифранцузских, антирусских и особенно антианглийских настроений. Император был побежден кронпринцем и военной партией и увидел, что ему предстоит выбор между объявлением войны и потерей своего положения в Германии.
30 октября. В начале войны я говорил Севастопуло,[30] что Россия поступила бы мудро, выступив за существование независимой Польши,[31] в качестве католического славянского буфера между Россией и Германией, и согласившись на возвращение Румынии, в виде приданного за союз, Бессарабии,[32] которою она владела по договору 1856 г.; он ответил, что это невозможно.
Теперь, когда Турция начала войну против России, благоразумие диктует последней отдать Бессарабию и предоставить Болгарии удержать за собой Адрианополь, если та сможет это сделать. Я думаю, что на Балканах опять вспыхнет пожар. Я не считал бы нужным рассматривать нападение турок (германцев) на Одессу, как такое военное действие, на которое мы обязаны отвечать. Пусть турки нападут на пас или объявят нам войну, чтобы наши мусульманские подданные не могли считать нас нападающей стороной.[33] Если дело дойдет до войны с турками, то мы должны будем выступить за арабский халифат.[34]
Глава четвертая
Ноябрь 1914 года.
1 ноября. Англо-Французский флот обстрелял внешние Форты, защищающие вход в Дарданеллы; я боюсь, что большего мы не сможем сделать. Правительство надеется, что Болгарию удастся соблазнить на выступление против турок обещаниями, а Румынию удастся двинуть против Австрии; при таких обстоятельствах Греция присоединится к нам. Все балканские государства недоверчиво поглядывают друг на друга и боятся, что Германия, Австрия и Турция выйдут из войны победителями. Между тем, наше продвижение на севере Франции идет очень медленно, мы теряем суда из-за подводных лодок и мин и не в состоянии добраться до германского Флота.
10 ноября. Какой дурак этот Извольский! Несколько дней тому назад он сказал: «У меня нет друзей. У меня есть союзники и люди, которыми я пользуюсь». В начале войны он претендовал на роль ее виновника: «Это – моя война». Теперь же он говорит: «Если бы я хоть сколько-нибудь был ответствен за эту войну, я не простил бы себе этого никогда».
15 ноября. Сегодня я виделся с Мильераном. Сейчас не может быть и речи о возвращении в Париж.
26 ноября. Какое несчастье потопление «Больварка»! Мне сообщают, что во время недавнего свидания между Китченером и Пуанкаре был затронут вопрос о мире, и что Французские генералы были встревожены очевидным малодушием Китченера. Если б создалось общее впечатление, что мы сдаемся, то это было бы роковым ударом для интересов постоянного мира и цивилизации: союзники связаны друг с другом обязательством не заключать сепаратного мира, но Французское общественное мнение может быть встревожено и может допустить, что мы подумываем о мире до того, как Германия будет разбита.
Глава пятая
Декабрь 1914 года.
2 декабря. Сегодня кабинет должен обсуждать вопрос о возвращении в Париж. С точки зрения военного положения, возвращение сейчас не более своевременно, чем шесть недель тому назад: немцы все еще находятся близ Компьена. В воздухе носятся слухи о переговорах. Говорят, будто Австрия пытается обратиться к Франции и Бельгии через Испанию, чтобы заключить мир отдельно от Германии и спасти себя от разгрома.
4 декабря. Окончательно решено, вопреки мнению Бриана, Делькассе и Мильерана, начать переезд в Париж девятого декабря – глупое решение.
Париж, 13 декабря. Грей хочет увидеться со мною, и в среду я уезжаю в Лондон с поездом 7 ч. у. Сегодня утром я виделся с Брианом. Он доволен положением на театре военных действий. Сербы, по-видимому, имели настоящий успех, а русские заявляют об успешных действиях под Краковом.
Лондон, 16 декабря. Путь от Фолькстона до Лондона продолжался два с половиной часа, и мы прибыли в 8.15 вместо ~ В Тёрф-клубе, где я ужинал, я получил печальное известие о том, что германские крейсера, пользуясь туманом, ушли после бомбардировки Скарборо и других незащищенных городов. По-видимому, нарушениям системы современного ведения войны со стороны этих гуннов нет предела.
17 декабря. По сведениям Китченера, русский верховный главнокомандующий известил Французского главнокомандующего, а наш военный атташе в России передал об этом британскому правительству, что русским недостает амуниции, вследствие чего им придется отступить даже к Бугу, что дает германцам возможность занять Варшаву. Результатом этого явится значительное усиление немцев на западном фронте с целью атаковать англо-французскую линию. Я спросил, будет ли иметь эта атака шансы на успех, так как мне дано было понять, что Жоффр и Френч уверены, что смогут сохранить нынешнее расположение. Китченер сказал, что он знает об этой уверенности, но не считает ее обоснованной. Он думает, что немцы смогут прорваться благодаря своему численному превосходству и подойти к Парижу. По его сведениям, французы смогут выставить не более миллиона с четвертью людей, тогда как немцы, заняв по отношению к русским оборонительное положение, смогут бросить на франко-английский фронт 4 000 000.
